Я уже давно не жду ничего хорошего от современных экранизаций на тему войны, но новый фильм "В списках не значился" так хвалили, так хвалили, что я не удержалась и пошла в кинотеатр с младшим сыном...
Впервые роман (или все-таки повесть?) "В списках не значился" я прочитала в 9 или 10 классе, точно не помню, и он меня оглушил. С тех пор мечта посетить Брестскую крепость стала почти навязчивой. Через пару лет мое желание сбылось, но весьма своеобразно ‒ мой жених, коренной брестчанин, повез меня знакомиться с родителями. Конечно же я попросила, чтобы мне показали крепость-герой. С той поры кусочек моего сердца навсегда остался у Холмских ворот. Простите за некоторую высокопарность, но там и правда какой-то особый непостижимый дух.
И когда я очередной раз читала роман Бориса Васильева, то воспринимала его совершенно иначе. И церковь, и казематы, и Белый дворец были уже не абстрактными названиями, а приобрели ощутимые понятные образы, как и герои повествования.
Но самое сильное впечатление было, пожалуй, когда я перечитала книгу уже после воцерковления. Наверное именно тогда я смогла воспринять всю её мощь и глубину.
Несмотря на то, что первая экранизация повести вышла еще в 1995 году, к 50-летию Великой Победы, я впервые увидела ее лишь лет десять или пятнадцать назад. То ли я была слишком погружена в себя, то ли премьера и правда была очень тихой, но наткнулась на этот фильм я совершенно случайно и не могла поверить, что вот он, есть! Да, он "по мотивам", но все-таки достаточно близко к тексту, хотя мне не всегда откликалось режиссерское видение. В целом, если не знать первоисточник, фильм все же получился правдивый, сильный и цельный, хотя сам Борис Васильев к ленте отнесся отрицательно.
И вот новая экранизация. И сразу первый вопрос: зачем? Зачем переснимать то, что уже однажды хорошо сняли? Впрочем, может быть через тридцать лет Сергей Коротаев захотел сказать что-то еще, что-то важное, чего не было в фильме постперестроечного времени? Может быть режиссер поставил своей целью передать путь нравственного и духовного возрастания главного героя, которому, собственно, и посвящена книга? Может быть его лента обретет логическое начало и конец, которые отсутствовали в фильме Андрея Малюкова?
Увы, ничего подобного я не увидела. Да, были важные моменты, которых мне не хватило в первом фильме, но в целом меня не покидала мысль, что уже никто и никогда не снимет такое кино, которое умели снимать те, кто знал о войне не понаслышке.
С другой стороны, радует, что фильм получился все-таки не пустой, хотя там много внешней зрелищности в ущерб внутренней драме и некоторые эпизоды, прямо скажем, были странными. Например, разговоры о войне с малознакомыми людьми, пусть даже в военной форме, при том уровне подозрительности, который царил в предвоенные годы; отсутствие оружия у лейтенанта, хотя в книге этому уделяется внимание; топящаяся печка, когда вокруг уже рвались снаряды, граммофон...
Ну и куда же мы теперь без компьютерной графики... Но почему-то чем натуралистичнее выглядит окружающее пространство, тем меньше в него веришь.
Впрочем, есть момент, который, пожалуй, примиряет меня с фильмом 2025 года. В книге Бориса Васильева, опубликованной в атеистическом 1974 году, не раз встречаются слова из пасхального тропаря ‒ "смертию смерть поправ". Впервые их произносит старшина Семишный, которого не было ни в первой, ни во второй экранизации. А ведь именно он и явился тем духовным наставником Плужникова, именно он впервые произнес фразу "Я ‒ русский солдат!", которая стала квинтэссенцией романа. И именно во втором фильме есть отчетливое ощущение, что смерти нет. Да, возможно, иконописный образ лейтенанта в конце слишком нарочитый, слишком навязчивый, но уж лучше так.
Кстати, есть один момент, на который я обратила внимание лишь недавно. Апрель. Очень символично, что и прототип главного героя и сам Николай заканчивает свой земной путь именно в апреле. В месяце, в котором очень часто бывает Пасха. И тогда все становится на свои места.
Перед сеансом услышала в холле обрывок разговора, который долго не выходил у меня из головы. Мальчишка что-то сердито доказывал маме, а потом в сердцах сказал: "Вот вырасту, пойду на войну и всех побежу!" И мама тут же воскликнула: "Какая еще война? Нечего тебе там делать?"
Господи, до чего мы дожили? А кто же нас тогда будет защищать, если нашим мужьям и сыновьям нечего делать на войне?
"А ты разве хочешь, чтобы твои сыновья погибли?" ‒ спросила меня знакомая, с которой я поделилась подобными мыслями. Бред какой, разве можно этого хотеть?! Но если у мужчин не будет убеждения в том, что кроме них некому защищать нашу родину, то никого не будет. Никого. И мы целы еще только потому, что кто-то отдает свои жизни за то, чтобы мы могли смотреть кино в теплом зале, делать покупки в магазинах, ездить в отпуск...
Я смотрела на мужчин на экране и, пожалуй, впервые в жизни ощутила как много от них зависит, как много на них ответственности. Это ведь невыносимо сложно ‒ быть сильным и мужественным по отношению к внешним врагам, или каким-то сложным обстоятельствам, но при этом нежным и любящим по отношению к тем, кто рядом. Могут ли так женщины? Не знаю. Мне кажется, что если женщина ожесточается, то это уже навсегда, до конца.
В одной из сцен Мирра произносит очень важные слова: "...мужчины стынут на войне, стынут внутри... и только женщина может тогда отогреть". Может так и было раньше, а сейчас все перепутано, и роли, и смыслы. Причем перепутано так по-адски, что без опоры на нравственные и духовные ценности нам в этом не разобраться.
В общем, что я хотела сказать. Читайте книгу. Лучше, чем написал Борис Васильев, точно никто уже не снимет.
Почитать еще:
