Жили когда-то в императорском Китае, во времена, затерянные в туманах преданий, два соседа: бедный крестьянин по имени Ли и состоятельный торговец по имени Чжан.
Ли, трудолюбивым был мужчиной: вставал до рассвета, ухаживал за своим полем, растил овощи и рис, да кормил семью скромной едой. Его дом был прост — стены из глины, крыша из соломы, да и одежда его была перешита много раз. Но каждый вечер, возвращаясь с работы, Ли стоял у изгороди и с завистью смотрел на высокий каменный дом Чжана, чьи окна светились мягким светом, а из кухни доносились ароматы жареной утки и пряных трав.
— Какой же я несчастный, — думал Ли. — Чжан живет, не ведая забот — богат, уважаем, семья его сыта и радостна. Судьба несправедлива: у него всё, а у меня почти ничего.
Однако Чжан, несмотря на своё богатство, нередко стоял у окна и с завидующим взглядом смотрел на Ли, который сидел у костра с женой и детьми, смеялся вместе с ними, и ел скромную, но сваренную с любовью похлебку.
— Сколько бы я ни торговал, — думал Чжан, — мои дети заняты учёбой, они друг друга почти не видят, жена всё сетует на дела, а дом велик, но наполнен холодным эхом. А у Ли — хоть и бедно, но тепло, счастье в глазах близких. Знал бы я, в чём тайна их радости…
Однажды старый мудрец, странствующий по этим краям, остановился на ночлег между двумя домами. И вышли к нему оба соседа с дарами: Ли — с пучком редиса и чашкой риса, Чжан — с драгоценным чаем и сладким пирогом. Старик принял их угощения и заметил тоску в глазах обоих.
— Что гнетёт ваши сердца, достойные мужи? — спросил он.
Первым заговорил Чжан:
— Мудрец, дом мой полон богатства, но чего-то важного мне не хватает. Я вижу, как Ли, хотя и беден, но счастлив с семьёй и не знает нужды; у них много радости и смеха, а у меня лишь золото и заботы.
— А я, — подхватил Ли, — каждую ночь мечтаю, чтобы у меня был твой дом и твои возможности: я бы и детей лучше растил, и жене счастья больше подарил… Зависть не даёт душе покоя.
Мудрец посмотрел сначала на Ли, затем на Чжана и сказал:
— Зависть подобна зеркальному озеру в солнечный день: вы смотрите в него и видите отражение, созданное своими мечтами, а не истину. Каждый видит в жизни другого только поверхности, красивую оболочку, не ведая глубины тех вод, что скрыты от глаз.
— Хотите узнать, какова на самом деле жизнь соседа? — спросил мудрец. — Я дам вам по мешочку с драгоценными камнями. Но есть условие: на одну ночь вы поменяетесь жизнями. Утром вернете своё и решите, хотите ли ещё завидовать.
Ночью Ли лег спать в мягкой постели Чжана — но не мог сомкнуть глаз: в доме было непривычно тихо, никто не шептал сказок на ночь, не гладил его по руке. Детей он обнял утром, но их взгляды были усталы и рассеянны — все заботы у них были о занятиях и экзаменах, не о простых радостях. Жена Чжана встретила Ли приветливо, но говорила только о делах, о том, что ещё нужно купить или продать.
А Чжан, войдя в дом Ли, сел ужинать за скромный стол с рисом и редисом. Дети жадно слушали его истории, хохотали и перебивали друг друга, жена напевала тихую песню, а в очаге горели поленья. Но ночью сквозняки гнали холод через щели в стене, да капала с потолка вода. Матрас жестко давил на спину, а утром предстояла тяжёлая работа, пока руки болели уже с восходом солнца.
На рассвете оба пришли к мудрецу.
— Ну что, господа мои, как вам жизни друг друга?
Ли поклонился и сказал:
— Дом Чжана богат, но в нём пусто без душевного тепла, нет ощущения плеча рядом.
Чжан вздохнул:
— А в доме Ли тепло, но и бедность горька, заботы не слабее моих, только иного рода.
Мудрец улыбнулся и сложил в ладони дары, которые ему принесли:
— Зависть — это вор, что крадёт радость из нашего дома. Мы видим лишь витрину, не зная, что спрятано на складах чужой души. Каждый снаружи красит картину жизни, но только сердце ведает настоящие краски.
— Если ты будешь мерить свою жизнь чужой линейкой, то каждый раз окажешься недоволен. Вместо зависти обратите взор на то, что у вас уже есть. Быть может, для кого-то и ваша жизнь — мечта, а вы не замечаете счастья в мелочах.
С этих пор Ли отводил взгляд от богатого дома соседа и стал радоваться своим детям, хлебу насущному и тихому счастью. А Чжан, возвращаясь после торгового дня, чаще беседовал с детьми и женой, находя радость в том, что упустил ради гонки за богатством.
Так зависть покинула их сердца, оставив место благодарности, как утихает ветер после долгой бури, позволяя лотосу раскрыть свои лепестки на гладкой воде.
Мораль:
Не суди о жизни другого по тому, что видно снаружи; каждая радость и каждая печаль скрыты глубже внешних одежд. Видишь ты лишь отражение, а не сущность. Не теряй своё счастье, глядя в чужое окно — обрати сердце к своему дому, и увидишь, что радость была с тобой всё это время.