Если вы думали, что ломка – это только у наркоманов, то вы просто не пробовали выйти из секты.
Небольшое лирическое отступление. Как и в любой истории или книге, должна быть любовная линия, она конечно же есть, красивая, романтичная и одновременно печальная и трагичная, но пока об этом я не готов говорить подробно. Возможно эта глава будет доступна только в премиум подписке, а может ее не будет вовсе. Всё зависит от сигналов вселенной и вдохновения. Но вы на всякий случай подпишитесь — всего-то 100 рублей. Без НДС и с благословением.
Итак, я был готов принять "благую весть" Свидетелей Иеговы, потому что соответствовал всем параметрам человека из зоны риска, который может попасть в культ. Каждый ищет свой путь по разному. Кто-то через книги и терапию, а кто-то, как я — через вечерний балкон, где я как и положено уважающему себя потерянному двадцатипятилетнему юноше, дымил гашиш, напивался, каждое утро боролся с желанием сгонять за дозой, размышлял о Боге, бренности бытия, о погибших друзьях в какой то войне с незримым врагом и, как это водится, ловил экзистенциальный кризис. Жизнь шаталась между «могила» и «срок» и никак не отпускала психологическая ломка от героина, хотя физическую ломку я уже прошел. Я выбрал третий путь — духовный. В какой-то момент я понял, что если не найду Бога, то скоро найду либо могилу, либо тюремную камеру. И вселенная, как истинный дилер, оперативно подкинула мне "дозу" – соседа-Свидетеля Иеговы. Сосед, конечно, выглядел как типичный агент по продаже счастья: костюм, галстук, глаза, горящие праведным огнём. Он был бодр, болтлив, аккуратен и сразу же умудрился пригрозить мне уничтожением в огне, если я не покаюсь. Он уже ходил “на собрания” и носил с собой брошюрки с людьми, которые улыбались подозрительно искренне. Он спросил
— Хочешь узнать истину?
Я, конечно же, хотел. Потому что после недели курения травы поверх водки, истина казалась чем-то вроде пиццы с Колой в 3 часа ночи — желанной и немного мистической.
— А что, есть варианты? — сказал я докуривая сигарету и согласился.
Так начался мой самый долгий и странный приход, какого у меня не было даже от героина. Первое собрание – это как первый раз под кислотой, только вместо психоделических узоров – улыбающиеся приторные люди в пиджаках, и экзальтированные бабушки, внушающие стабильность. Меня встретил совершенно другой мир. Улыбки, внимание, похвала, чувство единения с чем то возвышенным, братья и сестры, новые знакомства, все это цепляло и торкало. Впервые ты кому то нужен и интересен, тебя слушают и принимают таким какой ты есть. Никто не смотрит с осуждением, даже если вчера ты бегал за дозой, а сегодня — за “спасёнными”. Это очень сильно подкупало больное сознание. Мой мозг, привыкший к тому, что его либо игнорируют, либо ругают, тут же выдал: "Фига се, дайте две!" Это был первый звоночек: если ты впервые нужен людям не за деньги — скорее всего, это сектанты. Если вам кажется, что самое страшное, что может случиться после гашиша, — это паранойя и неконтролируемый жор, то вы просто не пробовали религиозный культ. Со мной начали так называемое "изучение Библии", а по факту краткий курс основных учений свидетелей Иеговы. Критическое мышление как вы понимаете от такого прихода вышло покурить, а в это время Акоп, тот кто проводил со мной изучение быстро впихнул в мой ослабленный ум, что:
- переливание крови – это зло (лучше умереть, чем нарушить принципы);
- 1914 год – это не просто дата, а начало конца (спойлер: конец всё ещё в процессе);
- праздники – от Сатаны (включая День рождения, потому что грустно, что тебя никто не поздравляет).
Я проглотил всё, как кот таблетки от глистов: с мясом, без сопротивления.
И я крестился быстрее, чем успел понять, что меня завербовали и понеслось, по долинам и по взгорьям. Проповедь по несколько часов в день, собрания, чаепития, выезды в область для спасения заблудших душ. Если ты молод и полон энергии, то культ найдёт этому применение, благо работы полно. Мои будни теперь выглядели так:
- Проповеди – ходишь по домам, стучишься к незнакомцам и пытаешься объяснить, что их жизнь – ошибка.
- Конгрессы – три дня на стадионе под палящим солнцем, где тебе рассказывают, что все, кто не с нами, скоро сгорят в Армагеддоне.
-Пасторские посещения, где давлением на совесть и страх паствы, загоняли людей как баранов на собрания, отговаривали от карьеры и призывали больше сил отдавать богу. Грех — это, конечно, плохо, но желание устроиться в Газпром — это уже прямая заявка на сотрудничество с Сатаной. Стандартный сценарий: ты хотел поспать, а к тебе пришли старейшины и объяснили, что, возможно, ты слишком "много спишь" и слишком "мало страдаешь для Бога". Если у тебя появилось стремление к саморазвитию — жди визита, потому что в этой игре любые признаки успеха — повод для пасторского рейда. Главное правило пасторских визитов: человек должен выйти из беседы нищим, виноватым и счастливым, что его не отлучили. Мы не загоняли, мы "помогали принять верное решение". Просто это решение всегда совпадало с нужным нам. Пасторское посещение — как комбо из газлайтинга, коучинга и эмоционального шантажа. Только с брошюрами.
Любимая игра старейшин "А давай проверим твою духовность" :
- Заглядывают в холодильник: "А почему пиво? Это же мирской напиток!"
- Замечают гитару: "А ты не играешь светские песни?"*
- Видят книгу: "О-о-о, Достоевский? А ты знаешь, что он православный?"
Собеседования с бабушками вообще цирк с конями, где они с помощью линейки и системы координат, пытались объяснить пришествие Христа в 1914 году, и расстраивались, что не угодили Иегове, если не получалось. Все было как олимпиада по апокалипсису: много дат, графиков, и ноль шансов на правильный ответ. Вот тут 607 год до н.э., — дрожащей рукой вела бабуля, — тут 2520 лет, делим пополам, умножаем на веру… и получаем: *Иисус невидимо пришёл*». Сишки единственная религия, где бабушки используют линейку не для воспитания внуков, а для доказательства Второго пришествия. Где ещё, кроме как у Свидетелей Иеговы, можно услышать фразу: «Ну если ты не веришь в 1914, то зачем вообще жить?» Если бы школьники так же зубрили ЕГЭ, как эти бабушки зубрили даты падения Иерусалима — Россия была бы впереди планеты всей.
Судебные комитеты, где мы, трое старейшин, как полиция нравов выводили на суд и казнь, молодую девушку, которая пообжималась с сокурсником в раздевалке. Допросы проходили с пристрастием и деталями: за что трогал и как, насколько глубоко он вводил палец ( это важно для понимания глубины нравственного падения). Вы только вдумайтесь, три мужика в костюмах обсуждают пальцы чужого парня в чужой девушке. Ни разу не крипово, но всё во имя морали. Тот самый момент, когда ты вроде хотел к Богу, а оказался на кастинге в «50 оттенков Срамота». Вопрос: «насколько глубоко?» — логичнее было бы услышать у проктолога, а не на религиозном судилище, но это духовная медицина, вы не понимаете! А ведь не у всех троих были жены, но из нас сделали моральных экспертов, которым бы я не доверил даже спиннер. Тьфу, до сих пор противно вспоминать.
-Подготовка ко встречам, организация конгрессов, ведение счетов и участков для проповеди, все это бесплатно а порой и за свой счёт, да ещё и благодарили бога за возможность послужить "святым". Организация была настолько духовная, что деньги считались злом… особенно если они были у тебя, а не у них. Ты не просто был волонтёром, а сверхволонтёром: человек, который готов ещё и сам себе всё оплатить — ради царства небесного и плюшки с маком, киборг помноженный на вечность. Организация конгресса вообще выглядела как запуск Олимпиады, только без бюджета, но с усиленной молитвой, верой и затаённой надеждой, что в туалетах будет бумага и если бы Иегова удосужился заплатить хотя бы минималку, у меня уже был бы дом, машина и психотерапевт. А так — только чувство вины и пачка трактатов и планы переехать туда где есть потребность. Я работал на них, как лошадь. Только лошадь хотя бы овёс получает, а мне говорили: "Спасибо Иегове за возможность послужить!
Одним словом пришли дяденьки в костюмах, с накрахмаленными воротничками и дорогими часами, дали Индейцу зеркало и бусы а взамен забрали самое ценное : жизнь и свободу ( кто спрашивал почему Прозревший Индеец, ищем ответ тут). Как говорится: бросил ссаться начал сраться, что даже мама говорила: "Мне теперь о чем молиться богу, чтобы ты бросил наркоту или перестал нас позорить?", а я как и полагается сектанту злился.
Это был самый яркий и стабильный трип в моей жизни. Теократический. Так меня не жмыхало даже от ЛСД и псилоцибиновых грибов, потому что трип под ними длится около 12 часов и могли быть разные видения, а тут ты каждый день в духовном трипе. Просыпаешься с чувством что этому миру скоро конец, надо всех спасать, и бежишь в проповедь. Веришь на серьёзных щах, что бог решил что на земле его интересы будет представлять американская корпорация, состоящая из нескольких старичков, которые в своей жизни ничего тяжелее х..я, ой простите, трактата не поднимали. Веришь в плавающие топоры, ожившие трупы, бесконечные источники рыбы и говорящих животных.
Жизнь внутри системы стала простой, как кнопка “выключить мозг”: есть мы — избранные, и есть они — погибающие жалкие людишки. Мы — духовные хипстеры, а они — грешники в пробках. Либо ты с трактатом, либо ты с пивом, либо ты святой, либо — котлета в Армагеддоне. Серых зон нет, дружок, даже цвет пастельный — уже подозрительно и сам Иисус в такой схеме немного теряется. В те времена я считал, что мы — единственные умные. Все остальные — боты, созданные Богом, чтобы мы на них тренировались. А если кто-то пытался спорить с нами, мы с благоговейной жалостью говорили: «Ну, не все способны понять глубокую истину… особенно без нашего трактата».
Только сейчас понимаю, как это выглядело кринжово и смешно со стороны: вчера торчок с косяком в руках а сегодня митингует за Армагеддон, за верного раба, который есть ум честь и совесть нашей эпохи, за Христа и за спасение душ. Вчера спорил, где трава вкуснее и забористее— в Анапе или в Абхазии, а теперь обсуждаю, почему в 1914 начался конец света. С косяком в зубах я выглядел как классический торчок, а со «Сторожевой башней» — тоже как торчок, но в костюме и с миссией. В общем, вчера — олень в кустах, сегодня — агнец Божий. Преображение уровня «Битвы экстрасенсов».
Сильнейший синтетический религиозный наркотик в виде учений Свидетелей Иеговы попал в мой организм, как когда-то попал морфий и начал развивать зависимость. Перла меня эта дрять 25 лет, пойдите поищите психоактивное вещество посильнее. Это был наркотик с побочным эффектом в виде галстука, портфеля и фантомной вины за каждый пропущенный конгресс. Учение заходило не через вену, а через уши, глаза и душу, ну эдакий теократический героин — без шприцов, но с брошюрами. Поначалу казалось: вот оно — духовное пробуждение, а потом догоняешь: это была просто передозировка вниманием и одобрением за бесплатную рабсилу. На приходе ты чувствуешь любовь, единство и смысл, но всё это исчезает, как только задаёшь неудобный и опасный вопрос о пересекающихся поколениях. Примерно как у барыги — не рассуждай, нюхай. Собрание это как аптека на районе, только ассортимент скудноватый: страх, иллюзия избранности и чувство вины за то, что засмотрелся на колготки кассирши в Пятерочке. Всё — по рецепту от «верного раба». Главное отличие от героина — он не требует отчёт за каждый грамм, а здесь: где был, сколько проповедовал, почему не звонил бабе Зое? В мире наркоманов тебя хотя бы называли по имени, а тут — ты просто «брат, который начал отставать от графика пионерского служения или не дай бог допустил оплошность поступить благоразумно, вместо инструкции». Приход прошёл, организм выработал толерантность к веществу и началась другая жизнь торчка, только зависимость иного плана и намного коварнее и серьёзнее. Толерантность к духовному наркотику — когда на 300-й раз проповеди про 1914-й уже не торкает, а хочется просто лечь и отключиться навсегда, то есть ты уже слушаешь про Армагеддон и в голове прокручиваешь: «Хм… а как бы мне слинять с проповеди ?»Теократическая ломка — это когда ты бросаешь собрания и начинаешь видеть мир снова объёмно. Жутко, конечно, но трезво.