— Маш, ты нормальная вообще?! Я уже третий день до тебя дозвониться не могу! На работе сказали — неделю уже не ходишь. Дети тоже не в курсе. У тебя кот орёт под дверью...- подруга Оля влетела в квартиру. Маша молча прошла вглубь квартиры. Оля зашла, не раздеваясь. В прихожей — сваленная на пол куртка, перевёрнутый стул, на полу — мятая газета и пустая кошачья миска. Запах — как будто неделю окна не открывали. — Ты чего тут развела? Где Вася? Маша на кухне, ковыряется в ящике. Достаёт чай, ставит воду. Не оборачивается: — Нет его. — Как это — нет? — Ну вот так. Расстались мы, насовсем. — Ты сейчас это серьёзно? - Оля растерянно села на диван. — У Васьки теперь новая жизнь. С новой женщиной. У него теперь-Любочка. — Какая ещё Любочка? — Секретарша. Молодая. Кофточка в облипку, голос писклявый, юбка выше совести. Вот к ней он и ушёл. С вещами. Еще хотел кота взять, я не отдала. — Машка, да как так-то? — Я, говорит, устал. Хочу чувствовать себя живым. Дома, мол, тоска. Ты, говорит, колбасу
— Маш, ты нормальная вообще?! Я уже третий день до тебя дозвониться не могу! На работе сказали — неделю уже не ходишь. Дети тоже не в курсе. У тебя кот орёт под дверью...- подруга Оля влетела в квартиру.
Маша молча прошла вглубь квартиры.
Оля зашла, не раздеваясь. В прихожей — сваленная на пол куртка, перевёрнутый стул, на полу — мятая газета и пустая кошачья миска. Запах — как будто неделю окна не открывали.
— Ты чего тут развела? Где Вася?
Маша на кухне, ковыряется в ящике. Достаёт чай, ставит воду. Не оборачивается:
— Нет его.
— Как это — нет?
— Ну вот так. Расстались мы, насовсем.
— Ты сейчас это серьёзно? - Оля растерянно села на диван.
— У Васьки теперь новая жизнь. С новой женщиной. У него теперь-Любочка.
— Какая ещё Любочка?
— Секретарша. Молодая. Кофточка в облипку, голос писклявый, юбка выше совести. Вот к ней он и ушёл. С вещами. Еще хотел кота взять, я не отдала.
— Машка, да как так-то?
— Я, говорит, устал. Хочу чувствовать себя живым. Дома, мол, тоска. Ты, говорит, колбасу покупаешь, а я теперь такое не ем. Образ жизни не совпадает, прикинь.
— Он у меня всю жизнь в трениках проходил, а тут — духи, рубашки, чистые носки. Я давно уже начала понимать... Но молчала. А зря...
— Маш, ты это… ты серьёзно сейчас?
— А по-твоему, я репетирую? На меня глянь. Видишь тут грим, свет, режиссёра?
— Да вы ж как… неразлучные были. Дача, дети, внуки, 45 лет вместе...
— Ага. А потом у Васьки начались командировки...
Оля прищурилась.
— Он же у тебя всю жизнь на месте сидел. Дом — работа — дача — магазин. Какие командировки?
— Вот и я так думала. А он — глянь, стал важный. Должность ему, понимаешь, дали. Новый кабинет. Ответственность. Гладил брюки, брызгался духами. Это мой Вася, который до пенсии в одних сандалиях ходил!
— Подожди… А ты что, вообще ничего не подозревала?
— Я ему, Оль, верила. Он говорил: «Начальство теперь требует — командировки, встречи, презентации». Я, ещё сырники ему в контейнер клала. А он их, видимо, в мусор выкидывал — к своей «презентации» спешил.
— И когда ты всё поняла?
Маша встала, пошла к тумбочке, достала из ящика чек.
— Вот. Парфюмерия на восемь тысяч. И не в магазине у дома, а в каком-то бутике. Он, говорит, мне — «для статуса». А в пакете, между прочим, женский крем и пудра. Я тогда и поняла. Статус, говорю, твой в юбке, что ли, теперь?
— Ты у него спрашивала?
— Он сделал жалостливые глаза и сказал: «Ты не так всё поняла». А потом замолчал. И неделю молчал. А потом сел, ровно так, по-деловому, и говорит: «Маш, я ухожу. Не обижайся. Мне надо быть честным. У меня теперь другая жизнь.»
— И ты… просто его отпустила?
— А я что, держать его должна? Он же взрослый мужик. Захотел — ушёл. Только ушёл не просто так. К своей Любочке...
Оля покачала головой.
— Ума не приложу. Вася… и такое...
— Ага. Мой Вася. Который двадцать лет носки дырявые шил, чтобы новые не покупать. Теперь ходит в костюмах. Кофе пьёт без сахара. Колбасу не ест.
— Меня он, видишь ли, разлюбил. Говорит, я стала занудной. Говорю одно и то же. А я что, не имею права уставать? Я что, не человек?
Подруга молчала.
— Знаешь, что он мне в лицо сказал? — «Я тебя уважаю, Маша. Но мне с тобой больше неинтересно.» — А ты знаешь, с чего всё началось? — Он стал… как бы это… оценивать меня. Как будто я товар какой-то. Смотрит — и лицо воротит. То я, видишь ли, потолстела. То халат на мне «старый». То волосы не так уложены.
— Вот так прямо и говорил?
— Ха. Прямо в лоб. Типа: «Ты себя вообще видела? В зеркало-то давно смотрелась?» Или вот ещё: «Сколько можно есть сосиски и колбасу? Ты посмотри, на кого ты стала похожа». А однажды хлеб выкинул. Прям целую буханку. Сказал: «Это вообще есть нельзя. А тебе, Маша худеть надо».
Оля только головой качала.
— А недавно — сидим, значит, ужинаем. Он в своей тарелке ковыряется и вдруг ни с того, ни с сего говорит:
— У нас на работе женщины, Маш, ухоженные. Маникюр, каблуки носят, фигуры подтянутые. Время-то идёт, все за собой следят. Одна ты — нет. Я чуть вилку не выронила.
Говорю: «Ты это сейчас серьёзно? Мы с тобой столько лет вместе живём, и ты мне вдруг про чужие каблуки говоришь?»
— Маш, ну это уже... ни в какие рамки.
— Ага. Я ж не с неба свалилась. Дети, быт, дача, работа. Кто ему носки стирал? Кто полы мыл, когда у него спину заклинило? Я, между прочим, тоже человек. Я не обязана по дому бегать в чулках и с укладкой.
Подруга засмеялась сквозь слёзы.
— И он после этого ещё имел наглость обижаться?
— Ещё как. Говорит: «Ты просто не хочешь меняться. А я хочу жить по-другому. Я теперь другой. Я взрослею, расту».
Я говорю: «Ты растёшь? Ты третий день мусор выкинуть забываешь! Где ты растёшь — вширь, что ли?»
Обе рассмеялись.
— Он меня сделал виноватой. Понимаешь? В том, что я не молодая, не ухоженная. А потом просто ушёл. И даже не извинился. Просто сказал: «Я полюбил другую. Словно и не было 45 лет совместной жизни. А ведь мы с 9 класса вместе...
— Так, Машка. Я знаю, что мы сейчас будем делать, - сказала Оля.
— Что?
— Даю тебе час. За это время — прими душ, оденься поприличнее, причешись. Ты в душе вообще когда была?
Маша пожала плечами.
— Ну вот. Всё понятно. Давай, не спорь. Быстро собирайся. У нас с тобой важное дело.
— Какое ещё дело? Я никуда не пойду.
— Пойдёшь, как миленькая. У тебя даже кот на тебя с жалостью смотрит. Всё, Маш, хорош сидеть как курица дома — пошли жизнь нормальную возвращать.
Через два часа Маша сидела в машине. В чистых джинсах, с заколкой в волосах, но с лицом, как у человека, которого везут к дантисту.
— Куда мы едем?
— Скоро увидишь.
— Оль… ну я не в форме.
— Угу. Мы за этим и приехали, чтобы тебя в форму приводить...
Они остановились у небольшой парикмахерской на углу. Маша вышла и сразу попыталась сесть обратно в машину.
— Даш, зачем ты меня сюда притащила? У меня нормальная причёска.
— Может, и была. Когда-то. Но сейчас — нет. Сейчас у тебя на голове вечная осень и сухие листья. Идём.
Машу усадили в кресло. Парикмахерша — молодая, с дерзкой стрижкой — подошла с расчёской.
— Что делаем?
— Красим, стрижём, наводим красоту, — сказала подруга. — И, пожалуйста, без компромиссов. Она сама себя десять лет в зеркале не видела.
— Да ладно тебе, — буркнула Маша.
— Маш, — Ольга села рядом и заглянула ей в глаза, — прости, но твой Васька, хоть и поступил непорядочно, но он был прав. Только не обижайся. Ты на себя махнула рукой. И не заметила. Думала, раз ты двоих подняла детей, борщ варишь и носки стираешь — всё, он до конца жизни будет у ноги лежать? Не-а.
Маша молчала. Губы поджала.
— Мужик хочет видеть рядом с собой женщину. Не удобную мебель. А красивую бабу. Это факт, Маш. Обидно, но правда.
— Так значит, я сама виновата, да?
— Не виновата. Просто ты — как и все — закрутилась что ли. Забыла, что ты не только мама и жена, но ещё и женщина. А теперь — снова вспоминай! Каре тебе, кстати, пойдёт. И седину закрасим. Дорогая, она тебе лет пятнадцать накидывает.
Маша рассмеялась.
— Ты хоть спросила, хочу ли я этого?
— Тебе уже всё равно. А мне — не всё равно. Так что сиди тихо. Сейчас тебе вернут былую красоту, - засмеялась подруга и весело подмигнула.
Через некоторое время Маша встала из кресла и подошла к зеркалу. Остановилась. И не поверила своим глазам...
— Это что… я?
В отражении — другая женщина. Каре подчёркивало скулы, волосы блестели, глаза как будто больше стали. Лёгкий макияж — тон, румяна, немного помады. В отражении стояла ухоженная и уверенная в себе женщина.
— Ты глянь… — пробормотала Маша. — Это точно я?
Оля закрыла глаза, театрально сложила руки и выдохнула:
— Машка… Я сейчас заплачу. Ты красотка, честно. От тебя глаз не отвести.
— Да брось…
— Не брошу! Мы на этом не заканчиваем. Теперь — в магазин. Срочно.
— Да ну…
— Да! Сейчас ты у меня будешь модной. Новая жизнь — новая Маша!
Через час они были в бутике.
— Вот! Смотри. Серый, приталенный костюм, брюки со стрелкой. Твоё. Всё. Примеряй. И никаких возражений.
Маша вышла из примерочной, застёгивая пуговицу.
Оля присвистнула.
— Ого. Ну это вообще. Я тебя даже такой никогда не видела. Ты как из модного журнала! Маш, ты посмотри на себя. Фигура — класс, осанка, всё сидит, как влитое. Вася бы сейчас…
В этот момент в магазин зашёл он. Вася. В новом костюме, сияющий, с пакетами из дорогих магазинов. Рядом — молодая женщина явно моложе Маши. Смеётся, что-то ему говорит, придерживает его за локоть.
Маша замерла. Вася их увидел. И… отвернулся. Сделал вид, будто не заметил.
Ольга сузила глаза. Посмотрела на Машу. И на весь магазин сказала громко:
— Вась! Это ты, что ли? А я смотрю — не пойму ты или нет. Какой костюмчик модный, прям глазам не верится! Ты ж у нас всю жизнь на всём экономил, каждая копеечка в тетрадке! А тут...
Вася остановился. Его спутница вопросительно на него посмотрела.
— Васенька… это кто?
— Бывшая жена и ее подруга, — процедил он. — Неделю назад расторгли брак.
Подруга подошла ближе, с прищуром.
— Да-да. Бывшая. И квартирка, между прочим, ей осталась. Так что благоверный твой ушел ни с чем, так сказать-налегке. Так что у твоего «завидного жениха» — ни угла, ни чайника. У тебя живёт?
— Меня вообще-то Люба зовут, — сказала женщина.
— Да мне всё равно, как тебя зовут, — сказала с недовольством Оля. — Главное, чтобы ты знала: мужик твой — скупой как кассирша на пенсии. Просто сейчас красуется, чтоб ты на возраст его глаза закрыла. Шмотками тебя взял, да?
Маша шепнула:
— Ты чего разошлась-то?
— А ты чего молчишь? — оглянулась на неё Оля. — Расскажи бывшему, как живёшь, после того как он ушёл к другой. После 45 лет... Расскажи, как взяла себя в руки, с трудом. Пусть порадуется, как ты без него расцвела!
— Всё, хватит цирка, — сказала Маша. — Пошли.
Через пару дней, Маша варила суп. На плите шумело, телевизор бубнил что-то фоном. И тут — щёлк. Дверь. Маша замерла. Повернулась. На пороге — Вася. Вошёл, как ни в чём не бывало.
— Зачем пришел?
— Ключ вот остался, — пожал плечами бывший муж. — Я… хотел поговорить.
Маша молчала.
— Люба ушла, — выдохнул он. — После встречи в магазине. Поругались. В общем, мы не вместе.
— А сюда зачем пришел.
— Ну ты чего сразу так, Маш… Я ж не знал, что так всё выйдет.
— Как так?
Вася потер затылок.
— Мне идти некуда, Маш. Всё как-то вдруг… навалилось. Сидел, думал. И вот пришёл.
Маша встала. Подошла ближе.
— Иди туда, откуда пришёл. К Любе иди. Может помиритесь еще...
Вася опустил глаза.
— Маш… это два года назад всё началось. Я… не знал, как тебе сказать. Всё вроде было нормально. Но мне стало душно. Не от тебя. От жизни. От рутины. Я запутался.
— Два года, Вась, — сказала Маша. — Два. Ты врал мне в глаза. Я для тебя все делала, а ты на свидания бегал. Ты ж меня не просто бросил — ты меня предал.
— Прости, Маш…
— Нет, Вась. Поздно уже. Поезд ушёл. Я теперь не смогу нормально жить, если ты будешь рядом. Я всё время буду ждать, когда ты опять уйдёшь. Или соврёшь. Или отвернёшься.
Он вздохнул. Плечи опустились.
— Мы же с тобой… сорок пять лет. Со школы. Не разлей вода были. Мы ж с тобой всё вместе прошли. Дети. Внуки. Дачу своими руками строили.
— Мы с тобой были «мы». А потом ты стал «ты», а я осталась в прошлом. Я тебя всю жизнь любила, Вась. Поддерживала. Терпела. Верила. А ты просто взял — и сказал, что я тебе не нужна. Словно старую кастрюлю выкинул...
Он хотел что-то сказать, но она подняла руку.
— Всё. Не надо. Я теперь жить хочу. Для себя. Для любимой. Я хочу знать, как это — когда за тобой ухаживают. Когда тебя ценят, а не терпят. Когда тебя любят — а не сравнивают с офисными дамочками.
Она открыла дверь.
— Иди, Вась. Не переживай. Встретишь ещё. Помоложе, посимпатичнее, помоднее. А я… я теперь сама по себе.
Он молча вышел. Просто ушёл. На этот раз — навсегда.
А Маша подошла к зеркалу, провела рукой по свежей чёлке и улыбнулась.
— Ну что, Машка, все у тебя еще впереди!
Кот запрыгнул на подоконник. Снизу доносился звук: кто-то во дворе учил внука кататься на велосипеде. Маша смотрела и думала, что, пожалуй, в её жизни всё только начинается.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ, А ТАКЖЕ СТАВЬТЕ ЛАЙКИ И ПИШИТЕ КОММЕНТАРИИ!
📍И конечно же читайте другие наши увлекательные рассказы: