Имя Тиграна Кеосаяна вновь всплыло в информационной ленте — и на этот раз этот повод дал хоть и осторожную, но всё же какую-то надежду. Почти пять месяцев о состоянии режиссёра говорили одно и то же: стабильно тяжёлое, без заметной динамики. Но на днях всё изменилось.
Появились сообщения, что он начал реагировать на свет, звук и прикосновения, моргает и чуть шевелит пальцами. Маленькие признаки — но на фоне полного молчания тела это почти как гром среди тишины.
Пять месяцев без движения
О том, что Кеосаян оказался на грани, стало известно ещё в декабре прошлого года. Сначала — ухудшение здоровья, потом, в январе, остановка сердца и клиническая смерть. Спасти удалось, но с тех пор он так и не пришёл в сознание. Кома длилась не просто дни — она продлилась и зиму, и вот уже почти всю весну. Всё это время информация о состоянии режиссёра поступала скудно и в основном через Маргариту Симоньян.
Середина мая, наконец, принесла долгожданную перемену. У пациента зафиксировали слабые реакции на раздражители, которые раньше не наблюдались.
Врачи осторожны в формулировках: это не пробуждение, но уже и не полный «отключённый режим». Начало пути — без гарантий, но и без окончательного приговора.
Оживление или рефлексы?
Медики, комментируя изменения, стараются не раздувать лишних ожиданий. По словам невролога Александра Комарова, организм Кеосаяна показывает так называемое «поверхностное реагирование» — это когда мозг ещё не в сознании, но уже способен отвечать на базовые стимулы. Свет, звук, речь — всё это вызывает слабую, но заметную реакцию.
Однако это ещё не значит, что пациент идёт на поправку. Как поясняет врач, нейроотклик — это, скорее, демонстрация того, что мозг хоть и в глубоком угнетении, но всё ещё «на связи». До осознанных движений, слов или мыслей — дистанция огромная.
Поддерживает эту точку зрения и терапевт Андрей Кондрахин. Он напоминает, что при классической коме всё затухает, а в данном случае — наоборот, появляются новые признаки активности. Но он же предупреждает: «Рефлексы — это не всегда осознанные реакции. Иногда они обнадёживают, но ничего не обещают».
Никаких гарантий
Медицинское сообщество разделилось во мнении. Одни считают, что положительная динамика — это шанс. Другие указывают: организм может годами оставаться в таком полусознательном состоянии. Бывали случаи, когда пациенты моргали и даже двигались, но при этом так и не возвращались в полноценную жизнь.
Сейчас Кеосаяну подключили дополнительные методы стимуляции — от нейротерапии до воздействия звуком, светом и запахами. Всё это даёт небольшой шанс на улучшение, если вовремя поймать момент, когда мозг ещё готов откликаться. Но снова — никаких гарантий.
Родные на пределе
Для близких эти месяцы стали настоящим испытанием. Симоньян признаётся: в начале буквально жила в больнице. Потом, из-за детей, пришлось вернуться домой, но психологически она всё равно рядом. Просит всех, кто неравнодушен, молиться — или хотя бы не забывать.
Не осталась в стороне и бывшая жена режиссёра — Алена Хмельницкая. По её словам, сейчас нет деления на «бывших» и «нынешних» — осталась только семья, объединённая одной надеждой. И пусть каждый живёт своей жизнью, но в момент беды все оказались рядом.
Вернётся ли он — вопрос без ответа
Специалисты подчёркивают: даже если случится чудо и Кеосаян откроет глаза, на этом всё не закончится. Реабилитация в таких случаях — путь длинный и тяжёлый. Речь, координация, память — всё это может быть нарушено. И никто не скажет заранее, насколько серьёзно.
Да, он моргает. Да, слышит голос. Но вернётся ли тот Кеосаян, которого помнят по экранам — не знает никто. Возможно, перед близкими окажется другой человек, которому придётся учиться заново — дышать, говорить, двигаться, жить.
Сейчас всё, что остаётся — это ждать. Момент, когда моргание станет осмысленным, а движение руки — не рефлексом, а жестом. Может, это будет завтра. А может — не будет никогда.