В 1888 году на углу Кузнецкого Моста с Неглинной Купеческое общество начало возводить новый дом. Строители дико спешили, и в октябре…
«Сегодня на Кузнецком в присутствии сестры обвалилась высокая кирпичная стена ... и подавила много людей».
Это из письма Чехова Плещееву.
А вот что писал Гиляровский:
«На московских улицах раздается плач голодных семей, лишившихся работников-кормильцев, погибших ради жадности „благочестивых волков“... Купеческое общество старалось всеми силами, средствами как бы поскорее выстроить и собрать плату с арендаторов… Дом рухнул… Кто накормит сотни голодных ртов, оставшихся после погибших и погибающих? Кто?»
Простим «сотни голодных ртов» королю репортеров: на деле погибло 11 человек. Семьи строителей колотились по хозяйству у себя в деревнях, блуждать по улицам Москвы было для них затруднительно.
Что ж вызвало одну из самых громких техногенных катастроф в Москве XIX века? Купеческая жадность? Или ротозейство архитектора?
Проект Каминского был рассчитан на два года, но Купеческое общество решило, что и за год сойдет, стало давить на архитектора… и старичок капитулировал. А еще заказчик принял кирпичи, ранее забракованные зодчим.
Махнув рукой, Александр Каминский свалил надзор за стройкою на своего помощника Попова, а тот все передал в руки безграмотных десятников, которые трудились на авось. Строительный сезон кончался осенью, октябрь уж наступил... В дикой спешке забыли сделать дымоходы и начали их пробивать в уже возведенной галерее… вдруг обрушилась стена в три этажа «на протяжении 16 аршин».
Вряд ли виною — пресловутая предпринимательская жадность: когда толстосумы строили для себя любимых, здания почему-то не падали. Здесь было с точностью до наоборот — купец хлопочет для купеческого общества («все вокруг колхозное, все вокруг мое») и проявляет безалаберность. Впрочем, не это главное!
Любое крупное строительство в условиях XIX века велось под руководством архитектора, который регулярно ездит на объект и контролирует работы. Если автор проекта не смог взять на себя эту задачу, то во главе дела становился другой зодчий. Ответственность за человеческие жертвы нес архитектор-строитель: когда с крыши фабрики Трындиных упал кровельщик (1884 год), Августа Вебера сразу отдали под суд и заставили доказать свою невиновность.
Каминский мог и должен был проявить жесткость перед лицом разгильдяя-заказчика, однако самоустранился, так что судили Александра Степановича за дело. Защищал архитектора великий адвокат Федор Плевако. Приговор оказался мягким: несколько недель ареста и церковное покаяние.
Этого было достаточно, чтобы поставить крест на карьере талантливейшего зодчего эпохи эклектики. Теперь Каминский получал заказы только от братьев жены — Третьяковых.
А проект Каминского все-таки осуществили в 1889 (по другим данным, в 1892) году — вот он, красавец-дом, стоивший стольких жизней.
Здесь будет московский магазин Фаберже, магазин фабриканта-революционера Шмита, а потом «Пионертовары» и коммуналка молодого Юрия Визбора.
До 1880-х на этом месте стоял ресторан Rocher de Cancale, куда бегали на свидание знатные дамы, как писал я в одной из недавних статей.
Если понравилась статья, поставьте лайк, тогда ее увидят больше читателей! Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить другие материалы.
Про каждый дом на Неглинной и на Кузнецком Мосту вы можете теперь прочесть на моем сайте «Старая Москва с Дмитрием Линдером».