Наводить порядок в старых вещах – занятие странное. Будто археологические раскопки собственной жизни ведешь. Или жизни тех, кто был до тебя. Пыль времени оседает на всем, запахи забытого заполняют легкие. Мои дети настояли: "Мам, надо разобрать чердак! Сколько можно хранить этот хлам?!". И вот я, Анна, среди вороха ненужностей, нахожу... прошлое.
На этот раз "прошлым" оказалась старая, картонная коробка, перевязанная бечевкой, сиротливо стоявшая в самом дальнем углу чердака. На ней не было никаких надписей, просто стертые следы когда-то яркой типографской краски. Тяжелая, как будто внутри не просто бумага. Спустила её вниз, в кухню. Сергей, мой муж, сидел в гостиной, смотрел новости. Пятьдесят лет вместе, между прочим. Подумать только! Полвека!
Я поставила коробку на стол. Обошла её кругом. Что там может быть? Старые елочные игрушки? Посуда, которой сто лет не пользовались? Осторожно развязала бечевку. Крышка поддалась с легким шорохом. Сверху лежали какие-то старые блокноты, школьные тетрадки (чьи?). Под ними – выцветшие фотографии. И еще ниже... плотная пачка писем, перевязанная выцветшей синей ленточкой. Аккуратные такие пачки.
Я взяла одну в руки. Бумага шершавая, тонкая. И почерк... Почерк Сергея. Молодого Сергея. Сердце вдруг забилось быстрее. Письма. Его письма. Ко мне? Наверное. А кому же еще он мог писать такие пачки писем?
Я забыла про "уборку" и про "хлам". Аккуратно развязала синюю ленточку. Взяла верхнее письмо. Дата... Ах ты! 1973 год! Мы тогда... мы же только познакомились! Или только начали встречаться? И я уехала на каникулы к тетке в деревню! Точно! Письма из деревни!
Развернула лист. Пахло старостью, но еще чувствовался слабый аромат чернил и... чего-то еще. Той, другой жизни. Стала читать.
"...Привет, моя Анечка! Как же я скучаю по тебе! Деревня, наверное, хороша, но без тебя всё не то. Город опустел без твоего смеха. Вчера гулял по нашему парку, вспоминал, как мы сидели на той скамейке, и ты смеялась над моей нелепой шуткой... Ветер был такой теплый, как твои руки..."
Я читала и улыбалась. Вспоминала тот парк. Ту скамейку. Его нелепые шутки, над которыми я действительно смеялась. Он писал про свои дела – про скучные лекции в институте, про работу в стройотряде, про друзей. Но главное – он писал про НАС. Про свои чувства. Открыто. Пылко.
"...Я думаю о тебе каждую минуту. Ты снишься мне. Такой далекой, но такой родной. Когда ты вернешься? Обратный отсчет пошел с того самого момента, как твой поезд тронулся. Мне кажется, время остановилось. Оно пойдет только тогда, когда я увижу тебя снова..."
Боже мой. Неужели он был таким? Таким романтичным? Таким... пылким? Мой Сергей. Который сейчас максимум скажет: "Что на ужин?". Или: "Ты видела, что сегодня по телевизору?". Где этот мальчишка, который не спал ночами, тоскуя по мне и заполняя листы тетрадки словами о своей тоске? Он был здесь. В этих строчках, написанных неровным почерком, с помарками. Живой. Влюбленный.
Я брала одно письмо за другим. Читала. И передо мной разворачивалась целая эпоха. Наша эпоха. Вот он пишет про свои студенческие экзамены, волнуется. Вот – про нашу первую совместную поездку за город. Вот – про то, как выбирал подарок к моему дню рождения (мучился!). Вот – про планы на будущее, такие наивные, такие чистые.
А я вспоминала. Вспоминала себя – тонкую, молодую, с косой до пояса. В том ситцевом платье, которое ему так нравилось. Вспоминала наши свидания – под дождем, в кино, в кафе-мороженом. Его взгляды – такие влюбленные, такие восхищенные. Наши долгие прогулки, разговоры обо всем на свете. Первые робкие прикосновения. Первые поцелуи. Всю ту легкость, ту беззаботность, ту яркость чувств, которые были у нас ТОГДА.
Были письма и о трудностях. О том, как ему было тяжело с работой первое время. О том, как мы ютились в маленькой съемной комнате. О том, как волновались, когда ждали первого ребенка. Но даже в этих письмах сквозила та же поддержка, то же "мы справимся", та же уверенность друг в друге.
Я читала и плакала. Слезы текли сами собой – от нежности, от ностальгии, от понимания того, КАКОЙ путь мы прошли. От тех страстных признаний до... ну, до привычки. От тех волнений перед каждой встречей до ежедневного "привет".
Вот письмо, где он пишет про наш первый серьезный спор. Как переживал, как боялся потерять меня. Как потом просил прощения. А я вспоминала ту ссору. Такая важная она тогда казалась! Конец света! А сейчас... сейчас даже повода не вспомнить. Но вот он – его страх в этих пожелтевших строчках.
Я сидела за столом, окруженная ворохом писем, и чувствовала, как время схлопывается. Вот я, пожилая женщина, с морщинками у глаз, с руками, знающими цену работы и забот. А вот он – мальчишка, пишущий про свои чувства, не стесняясь, на обычной школьной тетрадке. И это – ОДИН и тот же человек. Это – ОДНА и та же жизнь. Наша жизнь.
В письмах была такая искренность, такая открытость, которую в нашей нынешней жизни уже не встретишь. Быт, годы, усталость – всё это, наверное, накладывает отпечаток. Мы перестали говорить такие слова. Перестали писать такие письма (да и писать-то перестали, звоним или сообщения шлем). Перестали так смотреть друг на друга. Или просто... не замечаем?
Я посмотрела в сторону гостиной. Сергей всё так же сидел в кресле, погруженный в свои новости. Его профиль – знакомый до последней черточки. Седые волосы на висках. Морщинки у глаз. Руки, лежащие на газете – те самые руки, которые писали эти страстные письма. Те самые руки, которые обнимали меня тогда, пятьдесят лет назад. Те самые руки, которые помогают мне до сих пор.
Я почувствовала к нему такую нежность, такую щемящую любовь! Любовь, которая не ушла, нет! Просто изменилась. Перешла из бурного потока в глубокое, спокойное озеро. Но озеро это ничуть не мельче, а, возможно, даже глубже. В нем отражается вся наша жизнь. Все эти письма, все эти дни, все эти радости и печали, которые мы разделили.
Я собрала письма. Аккуратно перевязала ленточкой. Положила обратно в коробку. Закрыла её. Этот сундук с прошлым... Пусть пока постоит. Это мое сокровище. Напоминание о том, с чего всё началось. О том, какими мы были. О том, как сильно мы любили (и, наверное, всё еще любим, просто другими словами, другими жестами).
Я вышла в гостиную. Сергей поднял голову от газеты.
– Что, разобрала? – спросил он привычно.
– Разобрала, – ответила я, глядя на него совсем по-другому. Улыбнулась. – Нашла кое-что интересное.
– Да? И что же? Хлам какой-то? – усмехнулся он.
– Нет, – сказала я, и подошла к нему, и поцеловала в макушку, от которой пахло... ну да, запахом старости, но и запахом его шампуня, запахом родного человека. – Не хлам. Нашла нашу юность.
Он посмотрел на меня с удивлением. В глазах его мелькнул какой-то вопрос. Но я ничего не объяснила. Просто села рядом. Взяла его руку – ту самую, с которой когда-то сходил аромат чернил и молодости. И просто держала.
Эти письма... Они не просто напомнили мне о прошлом. Они вернули мне ощущение непрерывности. Что тот мальчишка, который писал пылкие строки о любви, – это тот же человек, что сидит рядом со мной сейчас. Что наша история – это не набор разрозненных эпизодов "тогда" и "сейчас", а единая, длинная, прекрасная река. И я благодарна старой коробке на чердаке за то, что она позволила мне окунуться в самое начало этой реки, чтобы напомнить, какой чистой и стремительной она была у истоков. И чтобы я вновь увидела всю её красоту, даже когда её воды стали спокойнее и глубже. Наше прошлое – оно не уходит. Оно живет вот так. В старых коробках. В старых письмах. И в наших сердцах. И иногда нужно просто найти его и вспомнить. Чтобы понять, как далеко мы ушли. И как много принесли с собой.