Глава 64
Я проснулась в той тишине, что почти звенит – как пустая комната в старом доме, где эхо живёт на чердаке. Глаза открылись резко, без причины, как будто меня кто-то позвал, хотя рядом не было ни души. Сон оборвался, как будто проспала важное, но спустя мгновение до меня дошло: суббота. Я вытянулась, не спеша, словно нащупывая этот день, и потянулась за телефоном. 06:15 – время, когда город ещё спит, даже птицы не торопятся нарушить молчание. Я глубоко вздохнула и снова закрыла глаза, надеясь поймать остатки сна за краешек одеяла. Но он ускользнул. Тело не находило покоя, разум отказывался утихомириться. Я снова открыла глаза и осталась лежать, уставившись в потолок, словно в экран, где время от времени проецируются забытые образы.
Мои мысли, словно ветер в поле, закружились, унося меня туда, где когда-то билось сердце счастья. В ту поездку, когда мы с Вадимом поехали в усадьбу. Место было тихим, словно само время остановилось, чтобы стать свидетелем его слов. Там он взял мою руку и попросил быть рядом. Не на день, не на час – а просто рядом. Я помню утро после – мягкий свет скользил по шторам, я проснулась в его объятиях, тёплых и крепких, как будто мир больше не страшен. В нём было всё: покой, тепло, бессловесное обещание быть. Это было место вне боли, вне страха, вне реальности. А теперь, когда я вспоминаю это, сердце будто разрывается на тонкие, почти невидимые нити. Больше я этого не почувствую… И чем яснее я это понимаю, тем глубже тянет эта тоска, как в омут без дна. Мне бы стать сильной, черствой, невосприимчивой – но я не такая. Я чувствую. И потому страдаю – молча, в тишине.
Я прогнала эти мысли, как прогоняют туман, раздвигая его руками. Встала с кровати. Комната встретила меня прохладой – воздух обволакивал кожу, как влажное утро в горах. Я подошла к шкафу, накинула старую, уютную толстовку, и пошла в ванную. Холодная вода коснулась лица, возвращая в реальность, как пощёчина. Я почистила зубы, умылась и вернулась в комнату, стараясь ступать тише, ведь мама и бабушка ещё спали.
Я спустилась по лестнице, где каждый скрип звучал, как выдох старого дома, и направилась на кухню. Захотелось чего-то тёплого – не еды, а именно тепла, как будто оно могло заменить объятие. Я сварила горячий шоколад, и пока он остывал, думала о том, как мало в этой жизни вещей, которые действительно утешают. Закончив, убрала всё аккуратно на свои места и вернулась в комнату.
Сегодня суббота. Ни учёбы, ни работы – день без обязательств. Я решила, что пора вернуться к книге, которую начала читать несколько дней назад, «Королевство из шипов и роз». Уже с первых страниц я знала, что она меня затянет. Я села на кровать, устроилась поудобнее и взяла её в руки, как старого друга. Страницы перелистывались сами собой, и вот я уже не здесь – я в ином мире, где всё возможно, где чувства оживают, где боль становится частью пути. Время растворилось, и лишь лёгкая усталость в глазах вернула меня обратно. Прошло несколько часов. Я отложила книгу на тумбочку и, чувствуя, как тяжесть лени ложится на плечи, пошла в душ.
Тёплая вода стекала по телу, смывая остатки сна, дум и печали. Я стояла под струёй, будто бы надеясь, что можно отмыть не только кожу, но и сердце. После душа, вытершись полотенцем, я встала перед зеркалом и начала наносить крем на волосы, расчёсывая их медленно, словно прикасаясь к чему-то хрупкому и живому.
Иногда – признаюсь себе честно – мне не хочется вставать. Бывают такие дни, когда серость внутри перекрывает свет снаружи. Я лежу и думаю: зачем? Почему? Для чего всё это? И хотя разум шепчет, что в мире есть боль похуже, что мой разрыв – это всего лишь шторм в стакане, сердце не всегда верит логике. У каждого своя мера боли, и у каждого – свои пределы. И всё же, если я проснулась, если Господь дал мне ещё один день – значит, в этом есть смысл. Может быть, не для великих дел, но хотя бы чтобы прожить этот день с достоинством. Я ухаживаю за собой, стараюсь быть доброй к себе – потому что это тоже путь. Маленький подвиг. Каждое утро.
Я выбрала простую одежду, оделась и, выйдя из комнаты, уловила в воздухе знакомый запах – крепкий, насыщенный, как утренние разговоры на кухне. Кофе. Голоса. Мама и бабушка уже проснулись.
Я зашла в кухню. Бабушка стояла у плиты и процеживала кофе, а мама раскладывала на столе всё для завтрака – щедро, будто к нам ожидалась армия. Я улыбнулась.
– Доброе утро! – сказала я вслух, наполняя комнату голосом.
Я подошла к бабушке и поцеловала её в щёку. Она улыбнулась мягко, её глаза сверкнули чем-то тёплым. Потом я обняла маму.
– Доброе утро, милая. Как спала? – спросила она.
– Спала, но проснулась слишком рано…
– Это бывает… особенно, когда мысли не дают покоя, – пробормотала бабушка, и я удивлённо посмотрела на неё. Иногда она говорит фразы, которые звучат как пророчества – непонятные в моменте, но позже вдруг становятся ясными, как солнце сквозь туман.
Мы сели за стол. Я бросила взгляд на еду – её было так много, будто готовились встречать гостей. Слава Богу, у нас всё есть. Даже больше, чем нужно.
– Мария, поешь как следует, – сказала бабушка строго. – Ты слишком худая.
– У меня нормальный вес, бабушка…
– Всё равно, ешь, чтобы была сильной. – Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Иногда она говорит со мной так, как будто я снова маленькая.
Я знаю, что она волнуется. Моя печаль сделала меня лёгкой – но только телом, не душой. Но я стараюсь. Я правда стараюсь.
– Ты что-то планируешь сегодня, дочка? – спросила мама.
– Нет, хочу просто отдохнуть.
– Может, посмотрим «Анатомию страсти»? – её голос стал оживлённым.
– Давай, мне интересно, что будет дальше…
Мы начали смотреть сериал несколько недель назад – тогда, когда я только вернулась домой после жизни с Вадимом. Это Ирина мне посоветовала, у неё всегда был отличный вкус. Теперь мы с мамой, если появляется свободное время, устраиваем мини-марафоны. Уже на десятом сезоне.
Маленькие ритуалы – они как ниточки, что сшивают душу обратно, чтобы она не рассыпалась.
***
Я лежала на диване, свернувшись калачиком под пледом, и смотрела на экран телевизора, где замерла сцена – всё застыло в кадре, будто кто-то остановил время. Пришлось поставить эпизод на паузу, потому что маме позвонили с работы: и это, как всегда, не терпело отлагательств.
Дверь щёлкнула, и вот она уже стояла на пороге комнаты – усталая, но с доброй, знакомой улыбкой, той самой, что всегда умела согреть.
– Я вернулась, дочка. Прости, что задержалась, – сказала мама, снимая пальто. – Опять возникли проблемы с заказом продукции, пришлось срочно решать, а как иначе...
– Всё хорошо, мам. Не переживай, – ответила я с лёгкой улыбкой, наблюдая, как она опускается рядом, тяжело вздохнув, как будто мир на её плечах ненадолго решил дать передышку.
Она провела рукой по волосам, как будто стряхивая с себя дневную суету, и посмотрела на меня с теплом и печалью одновременно.
– Я так скучаю по этим вечерам, когда мы просто сидим рядом. Последнее время я словно живу на бегу… Работа, заботы, а на самое важное – на тебя – времени почти не остаётся.
– Это просто период, мам. У каждого из нас бывают такие фазы в жизни. Не вини себя, – тихо сказала я и, подвинувшись ближе, положила голову ей на плечо. Её тепло было родным, почти как в детстве – когда любое прикосновение мамы казалось волшебной защитой от бед.
Она замолчала на мгновение, потом прошептала:
– Я замечаю, что ты в последнее время немного грустишь. Знаю, ты стараешься это скрыть, но, родная, я же мама. Всё равно вижу. Ты можешь рассказать мне, если хочешь. Это из-за Вадима?
Я чуть кивнула, не отрывая взгляда от замершего экрана.
– Да… Всё, что было между нами, ещё болит. Будто нож, оставшийся в ране. Вроде бы привыкаешь к боли, но она не уходит.
– Вы не говорили с тех пор?
– Ни слова. Я не знаю, как найти выход из этой ситуации, мама. У меня внутри будто пустота, и каждый день она становится только глубже. Всё это выматывает, как будто я каждый день заново поднимаюсь в гору, которая не кончается.
Мама стиснула мою руку. Её ладонь – крепкая, тёплая, немного сухая – напоминала мне, что я не одна.
– Я понимаю тебя, дочка. Когда речь идёт о любви, всё усложняется. Но поверь мне, пройдёт. Всё наладится, даже если сейчас это кажется невозможным.
– Но… как? – голос мой дрогнул, и я посмотрела на неё в поисках хоть какой-то уверенности.
– Невозможно знать заранее. Но я уверена: ты справишься. И однажды, когда меньше всего будешь этого ждать, поймёшь, что боль ушла. Утихла. Перестала терзать. Со мной было так же...
Я посмотрела на неё внимательнее. Впервые за долгое время в её взгляде мелькнула тень давно пережитой боли.
– Ты говоришь об отце?
Она кивнула, и глаза её потемнели – как вода, в которой отражается старое воспоминание.
– Да. Мне было так больно, когда он ушёл. Особенно после того, как узнал, что я беременна. Я любила его, по-настоящему. Казалось, что наше будущее уже написано… А он просто вычеркнул нас обоих. Не захотел даже попробовать. Не дал шанса ни тебе, ни семье, которую мы могли бы создать. Это… сломало меня тогда.
– Но ты всё-таки встала на ноги. Ты смогла пройти через это.
– Да. Хоть и казалось, что не смогу. Было больно до слёз, до крика в подушку по ночам. Но всё это… прошло. Шрам остался, но боль – нет. Этот опыт сделал меня сильнее. Рана, что когда-то кровоточила, однажды просто перестала болеть. Вот и всё.
– Я тоже хочу, чтобы это случилось поскорее. Не хочу больше чувствовать эту тоску… Каждый раз, когда вспоминаю моменты с Вадимом, – хорошее, светлое, – мне становится невыносимо грустно. Как будто свет в комнате выключили.
Мама погладила меня по плечу.
– Понимаю, милая. Но то, что что-то закончилось плохо – не значит, что оно не было прекрасным, пока длилось. Мы должны принимать и хорошее, и плохое. Проживать, а не зарывать. Это путь к исцелению. Наши ошибки и боли – не определяют нас. Они лишь часть дороги. Важно, что мы из этого вынесли. И если извлекли урок – значит, не зря прошли через всё это.
Я молчала. Слова мамы словно проникали внутрь, растворялись во мне. Я вдруг почувствовала, что понимаю – не только умом, но сердцем. Да, было больно. И до сих пор больно. Но это не перечёркивает того, что было между нами с Вадимом: всё то настоящее, глубокое, искреннее. Я узнала, что такое любовь. Узнала, что значит быть уязвимой, но любимой. Узнала, кто я есть – по-настоящему.
Я обняла маму крепко, с благодарностью, от которой защемило в груди.
– Спасибо, мама, – прошептала я, уткнувшись носом в её шею, пахнущую чем-то домашним и тёплым, словно воспоминания детства.
Она поцеловала меня в волосы, как когда-то в далёкие, спокойные вечера, и прижала к себе крепче.
– Не за что, моя девочка. Я не только мама. Я всегда буду твоей подругой. Говори со мной, когда тебе тяжело. Я рядом. Всегда.
Я улыбнулась – не глазами, не губами, а всем существом. Потому что знала: это правда.