К середине 20-х годов прошлого века немое кино достигло своего апогея. Сложнейшие мизансцены, скрупулезная операторская работа и крайне впечатляющий уровень режиссуры; казалось, что дальше кино ждет совсем невероятная судьба. В 1927 году все изменилось: в кино пришел звук. Попытки были и раньше, один из первых фильмов со звуком датируется аж 1900 годом, но именно в 1927 стало понятно, что как раньше уже не будет никогда. Именно этот переломный момент служит роскошным фоном для фильма «Вавилон» Дэмьена Шазелла, иронично вышедшим в 20-х годах века уже 21го.
Шазелл прошел тернистый, но стремительный путь от первой короткометражки до культового дебюта. Его «Одержимость» стала запоминающимся стартом карьеры, на котором режиссер явно не хотел останавливаться. Триумфальный успех «Ла-Ла-Лэнда» обеспечил юному дарованию доверие со стороны огромных голливудских студий. Сменив вектор, Шазелл снял «Человека на Луне» про Нила Армстронга, но в то же время уже во всю готовился снять картину о переходе от немого кино к звуковому. Впечатляющий бюджет, невероятный актерский состав, исполинский хронометраж в 189 минут; казалось, что перед нами либо картина века, либо оглушительный провал амбициозного автора.
К сожалению, чуда не случилось. Фильм провалился в прокате, собрал ужасные отзывы прессы и зрителей, а также стоил студии Paramaunt не один десяток миллионов долларов убытков. Главная несправедливость всей этой ситуации заключается в том, что Шазелл действительно снял феноменальную мощную картину, способную пробрать до мурашек как убежденных синефилов, так и людей, которые в жизни не видели ни одного немого фильма. Предлагаю вам погрузиться в жестокий первобытный мир немого кинематографа, когда движущиеся картинки были настоящем полем битвы за настоящее искусство.
1926 год. Мелкий помощник Мэнни Торрсе везет живого слона на один из голливудских холмов, где должна совсем скоро начаться грандиозная вечеринка для всех, кто хоть немного связан с кинематографом. Свое название «Вавилон» начинает отрабатывать с самых первых кадров. Получасовая сцена угара кинозвезд демонстрирует не только строгую режиссуру и работу с темпом, которой Шазелл всегда славился, но и крайне высокую степень откровенности в кадре. Никто не собирается стыдливо прикрывать грязные секреты эпохи зарождения Голливуда. «Вавилон» – ранузданный, жестокий, но в то же время до безумия нежный фильм, лелеющий мечту о возвращении тех самых времен. Под абсолютно сумасшедший джазовый саундтрек перед ошарашенным зрителем разворачивается самый настоящий вертеп, в котором участвуют все, кто смог доползти до ворот мифического особняка. Голые тела, животные, грязные танцы и заряженные сексуальной энергией музыкальные номера хоть и показывают порочность мира, в котором героям приходится жить, но картина не спешит никого осуждать. Скорее даже наоборот. Так и должно быть. В конкретном году и моменте времени судьбы нескольких людей тесно сплетаются вместе. Эта связь, местами почти незаметная, пройдет с героями невероятно долгий путь от эйфорического взлета до сокрушительного падения. «Вавилон» не только фильм о пороках, но и античная трагедия, в которой люди бросают вызов не просто антагонисту, а целому миру. Финал окажется таким же непредсказуемым, как и начало этой истории.
Мэнни Торрес грезит кинематографом и мечтает сделать что-нибудь значимое. А важнее кино в мире на тот момент нет ничего. И посреди громогласного раздолья ему является ангел во плоти. Эффектная блондинка Нелли Ларой появляется в пространстве фильма из кромешной тьмы и окрашивает своим присутствием этот удушливый вечер. Марго Робби в этом фильме сыграла одну из своих лучших ролей, ее Нелли крайне сложная и противоречивая натура. Импульсивная, страстная, сексуальная, целеустремленная и несгибаемая, она готова на все, чтобы добиться своего и не остановится ни перед чем, чтобы взойти на пьедестал наравне с монументальными звездами кино того времени. В 1926 она то, что нужно режиссерам и зрителю. Ее поведение притягивает внимание, а феноменальный актерский талант не оставляет равнодушными даже снобскую профильную прессу. Сюжетная часть Нелли отвечает за все самое позитивное, что есть в «Вавилоне». Пока не наступил мрак новой эры, она купается в лучах заслуженной славы и нежится в свете вспышек софитов, посылая воздушные поцелуи ораве поклонников.
Мэнни Торрес не мог не влюбиться в Нелли, но судьба довольно сильно разводит их в самом начале их знакомства. Его замечает Джек Конрад, действующая звезда кино и признанный мастер, на которого равняется более молодое поколение. За спиной Конрада не один кассовый рекорд и признание мира. Его очередной брак трещит по швам, пока он заглядывается на очередную красотку в облегающем платье. Кто из ныне живущих мог бы сыграть такого героя кроме Брэда Питта? Зрелая карьера Питта полна настоящих жемчужин: от ехидного харизматичного Клиффа Бутта до Роя Макбрайда, отправившегося к звездам в поисках утерянного отца. Его Конрад – совокупность невероятной привлекательности, харизмы и внутренней силы. Именно о таких героях Тони Сопрано вспоминал в одноименном сериале, говоря о настоящих стоических мужчинах прошлого. Джек Конрад почти Гэри Купер – звезда на пике своей карьеры, все уже всем доказавший, но уверенно продолжающий двигаться вперед.
Мэнни становится помощником Конрада и в первый же день погружается в жесточайший мир кинопроизводства с головой. Но на фоне этого успеха можно не заметить его знакомство с четвертым героем этой истории. Сидни Палмер – чернокожий трубач, который боготворит Скрябина и вкладывает в музыку всю свою душу, живя при этом в комнате с голыми стенами, в которой даже нет кровати. Через призму точки зрения Сидни «Вавилон» показывает другую сторону успеха и способ его достижения. Не обязательно сжигать себя дотла в погоне за голубой мечтой, иногда достаточно настоящего упорства и огромного количества труда. На первый взгляд его линия кажется неважной, но не зря фильм не забывает про Сидни на протяжении всего хронометража. Он довольно сильно дистанцирован от основной тройки, но фокус внимания на нем не менее четкий. Его линия лишена экстремумов, но это вовсе не значит, что в ней нет драматизма или сложных конфликтов.
А кто же такой сам Мэнни? Связующе звено между всеми героями, он будет работать с каждым из них. Будет выводить из запоев Конрада и возрождать карьеру Нелли. Он поможет Сидни преодолеть кризис, который настигнет всех с приходом звука в кино. Фигура Мэнни напоминает типичного «хорошего парня», но червоточин у него не меньше, чем у всех остальных. Мэнни тщеславен, он не боится замарать руки и ради своей страсти готов буквально на все. И ему единственному придется в финале пройти через буквальный и метафорический ад, чтобы выйти из него уже другим человечеством.
«Вавилон» – филь о страсти. О сжигающей грохочущей громогласной страсти, испепеляющей людей, но в то же время сподвигающей их на великие свершения. Шазелл никогда не был добрым режиссером. В сердце его фильмов всегда было место бескомпромиссной злобе, разъедающей полотно киноэкрана. «Вавилон», пожалуй, самый едкий его фильм, но в то же время полный совершенно невероятной любви. Структурно фильм довольно отчетливо разделен на две половины. Первая показывает каков был кинематограф до того, как в него пришел звук. И это абсолютно феерическое зрелище. Люди носятся по площадке, гасят внезапно возникший пожар и оттаскивают из кадра трупы случайно погибших во время батальной сцены актеров массовки. Весь этот хаос и балаган нужен только для одного – создать объект искусства. Чистый, сияющий акт самовыражения, не стесненный никаким рамками. В период немого кино фантазия режиссеров не была ограничена вопросом куда поставить микрофон или что должен говорить персонаж в кадре. Это было просто не нужно. Кино было незамутненным представителем изобразительного искусства, полностью полагавшимся на визуальный способ рассказа истории. Никто и подумать не мог, что людям на экране за каким-то чертом нужно говорить.
Вторая половина фильма становится полной противоположностью как с точки зрения киноязыка, так и нарратива. Звук откатил прогресс в кино на годы назад, чтобы записать хоть одну реплику нужно было в полной тишине делать дубль за дублем и следить, чтобы не дай бог на площадке не послышался посторонний звук. Никаких натурных съемок, только герметичный павильон и герметичные истории. Сам факт разговора на экране привлекал людей в кинотеатры, на материал всем уже было плевать. Кино снова стало простым и понятным развлечением, на которое идут чтобы поглазеть на очередную диковинку, а не испытать сложную эмоцию. Режиссеры немого периода Голливуда заставляли зрителей дрожать от страха, смеяться и лить слезы без единого озвученного слова в кадре. Жанр «пеплум» демонстрировал производственную мощь студий. Масштабные сложнейшие съемки с тысячами людей массовки, навороченные операторские приемы и филигранная работа со светом не оставляли равнодушным ни одного зрителя. После прихода звука в кино все это осталось не у дел. Пройдут еще десятилетия, прежде чем Голливуд снова начнет производить картины такой же сложности и выверенности. Звук определенно откатил кинематограф назад, заставив профессионалов учиться заново.
Трансформации индустрии посвящена вся вторая половина фильма. Полная едкого юмора, она с яростью высмеивает все, что происходило в Голливуде того времени. И на фоне этого краха судьбы героев тоже рушатся, ведь вполне может оказаться, что тот, кто на экране хорошо выглядит не сможет так же хорошо произносить текст. Целые поколения актеров оказывались не у дел, а вчерашние звезды высмеивались за то, что говорят на экране с акцентом. И к этим людям Шазелл испытывает невероятную степень сопереживания. Каждый из героев фильма окажется в ситуации, когда дальше продолжать просто невозможно.
Киноязык «Вавилона» создан под стать его сюжету – это дикая экспрессивная работа, подавляющая зрителя и бомбардирующая его кадрами невероятной красоты. Линус Сандгрен снимает картину так, как мало кто способен снимать в 21-ом веке. Умопомрачительная работа со светом и цветом. Невероятная фактура и работа с движением камеры, этот фильм плоть от плоти кинематографа тех лет. Будь то стилизованные съемки выдуманных немых фильмов или же заряженные энергией пулеметные диалоги, камера будет кружить так, что оторваться от экрана просто невозможно. «Вавилон» уверенно держит одно из лидирующих мест по лучшей операторской работе в этом десятилетии. Монтаж и темп фильма превращают его в столь насыщенное визуальное произведение, что от количества информации в какой-то момент можно правда устать. Картина подавляет своим масштабом и мегаломанией, но на удивление остается устойчивой и выверенной, не теряя своей силы до последней секунды финальных титров.
А как этот фильм звучит! Такого саундтрека в кино не было очень давно. Разрывной ритмичный кислотный джаз сопровождает самые энергичные сцены, а лирическое пианино успокаивающе убаюкивает во время тихих, почти безмолвных эпизодов, напряжения в которых, тем не менее, ничуть не меньше. Музыка не смолкает почти весь хронометраж. Звук вообще крайне важен для этой картины, и он нарочно выдвинут на первое место. В картине отчетливо слышно вообще все, что попадет в пространство кадра. Это очень плотный микс звуков, создающий собственное крайне насыщенное и перегруженное звуковое полотно.
«Вавилон» довольно сложно искренне полюбить. Его мрачный тон, бескомпромиссная откровенность и общая недружелюбность к зрителю вне контекста оттолкнули многих. Это неровная, тяжеловесная картина, которая периодически надламывается под тяжестью собственных амбиций и идей. Материала в «Вавилоне» много даже для трехчасового фильма, такую наполненную событиями и сюжетными линиями работу стоит еще поискать. Разве что мегаломанская «Магнолия» Пола Томаса Андерсона способная потягаться. Нельзя сказать, что Шазелл полностью справился с той задачей, которую поставил сам себе. Он воплощал мечту и, временами, совершенно забывал о том, для кого кино вообще делается. Удивительно, насколько похожи судьбы всех авторов, кто на раннем этапе карьеры решается реализовать максимально амбициозный план по съемке главного фильма в жизни.
«Вавилон» – картина редкого жанра «кино про кино» и одновременно магнум опус молодого режиссера. Такие картины выходят все реже и часто требуют от автора определенной зрелости и уверенности. Шазелл же вложил всю свою бесконечную страсть и любовь к кино в один трехчасовой эпик, попытка оказалась неудачной для всех, но мир обрел что-то очень важное и завораживающее. Такие картины можно пересчитать по пальцам. От того ценнее, что у нас есть такой удивительный фильм, снятый за огромные деньги и избежавший хоть каких-либо правок от студии. «Вавилон» такой, каким задумывался с самого начала. Дайте шанс этой картине, она способна унести вас так далеко, как могут только настоящие большие произведения искусства.