Мы решили разобраться в этом вопросе — корни уходят аж в конец XIX века. В то время Европа и Америка были погружены в эклектику: здания напоминали слоёные пироги из разных стилей — тут тебе и готика, и барокко, и ренессанс, всё в одном фасаде. Богатые заказчики требовали как можно больше золота, колонн и лепнины, потому что это подчёркивало их статус. Но в какой-то момент всё перевернулось — люди начали задаваться вопросом: зачем нам все эти бесконечные украшения, которые не несут никакого смысла?
Настоящая революция произошла в Германии, когда в 1919 году открылась художественная школа Баухаус. Её идеология заключалась в том, что искусство и ремесло должны следовать современным тенденциям. Пророком минимализма стал Людвиг Мис ван дер Роэ, автор знаменитой фразы: «Less is more» (в переводе с англ. — «меньше значит больше»). Он доказал это своими постройками — например, павильоном в Барселоне (1929), где использовались только мрамор, стекло и металл. Но выглядело это дороже, чем любой дворец.
Когда нацисты закрыли Баухаус, Мис ван дер Роэ уехал в США и начал строить первые стеклянные небоскрёбы. Тогда многие воспринимали их как «обычные коробки», но именно в этом крупные компании увидели будущее. Его Сигрэм-билдинг (1958) в Нью-Йорке стал иконой архитектуры: бронзовые стёкла, идеальные пропорции, никакого хаоса — это был первый по-настоящему «премиальный» минимализм.
К концу XX века технологии позволили создавать идеальные поверхности, и архитекторы вроде Джона Поусона начали проектировать дома, в которых даже выключатели прятались — чтобы ничто не нарушало чистоту линий.
Русский минимализм зародился не как слепое подражание Западу, а как органичное развитие собственных архитектурных традиций. Его корни — в древнерусском зодчестве, где простота форм храмов и крестьянских изб сочеталась с глубокой символичностью. Однако настоящий расцвет минималистского мышления пришёлся на 1920-е годы, когда советские конструктивисты — Мельников, Гинзбург, братья Веснины — создавали революционную архитектуру, очищенную от всего лишнего. Их дома-коммуны, рабочие клубы и фабрики-кухни из голого бетона, с чёткими линиями и полным отсутствием декора, демонстрировали принципиально новый подход: функциональность как эстетика, конструкция как украшение.
После периода сталинского ампира минимализм вернулся в 1960-х — через типовое строительство. Хрущёвки, при всей своей утилитарности, неожиданно оказались близки западному функционализму. В 1990-е началась эпоха экспериментов: рядом с вычурными особняками «новых русских» появлялись первые лофты в промышленных зонах. К 2000-м сформировался узнаваемый стиль московской архитектуры — строгость линий в сочетании с теплотой материалов.
Минимализм — это история о том, как человечество устало от хаоса и захотело порядка. Возможно, через 100 лет люди будут смеяться над нашими белыми кубическими домами так же, как мы смеёмся над позолоченными унитазами барокко. Но пока что — меньше значит больше.
Всю информацию мы взяли с открытых источников, если вы нашли какую-то ошибку – поделитесь!