И давно у Лизы трубы прорвало? – с холодным спокойствием спросила Ксюха, сверля взглядом бывшую жену мужа, уютно расположившуюся в её квартире.
Ксюха с Игорем сошлась полтора года назад. Еще на втором свидании Ирка узнала, что Игорь - “товар б/у”: женат был, развелся три года назад, сынулька 5 лет – Степан. Алименты платит, как штык. Развелись, говорит, потому что “устал жить, как на минном поле”. Короче, Игорь ей всю подноготную выложил, как на духу.
Теперь Ксюша с Игорем, как полгода, в законном браке. Живут у Ксюхи, в трёшки, что от бабули по наследству досталась. Семейный быт, вроде бы, налаживался. Но иногда в бочку с медом капля дегтя попадала. А имя этой капле – Клавдия Михайловна, свекруха. Та раз в неделю “на чаек” прилетала, да Игорю про бывшую, Лизоньку, вспоминала: “Ой, и хозяюшка была, ой, и веселая, ой, и не то, что ты, Ксюшенька!”.
Игорь, как мышь, молчал в тряпочку. Ксюха пока крепилась: “Старая карга поворчит, да успокоится. Чай, не каждый день прилетает”.
И тут Ксюху дёрнуло в командировку на три дня. Вернулась уставшая, как собака, но довольная – на работе повышение маячит. А Ксюха деньги, ой, как любила! За них и пахать не грех! Работа должна не зря работаться.
Открыла дверь, мечтая о горячей ванне, холодном пивасе и солененькой рыбке. Зашла на кухню, и тут ей, как обухом по голове: “Японский городовой! Идеальная семья в сборе!”. Мама, папа, я – дружная семья… А ну, да, еще и свекруха, как черт из табакерки, тут как тут.
Первой очухалась старая перечница, Клавдия Михайловна: “Ой, Ксюшенька, доченька, вернулась! А у нас тут бяда-а-а-а! У Лизоньки трубы прорвало! Куда ей со Степушкой податься? Только к папе, родименькому! Ты же не выгонишь мать с ребенком, ты же сама женщина, Ксюшенька!”. При этом свекруха смотрела на Ксюху, как на врага народа.
Игорь сидел, как рак вареный, с красными ушами и, как страус, уткнулся в тарелку с пельменями.
“И давно у Лизы трубы прорвало?” – с холодным спокойствием спросила Ксюха, сверля взглядом бывшую жену мужа.
Лиза сидела, как королева, в Ксюшином любимом халате, и, что самое мерзкое, под ним ничего не было!
“Да как три дня уже…” – с наглой улыбкой ответила свекровь.
“А-а-а, ну, тогда понятно, – протянула Ксюха, – И чего, я должна сказать: “Добро пожаловать в койку к моему мужу?”“.
Свекровь кивнула, как китайский болванчик.
Лиза жеманно плечиком повела: “Ксюша, детка, ну, ты чего? Не надо злиться! Мы же женщины, должны друг друга понимать! Мы же теперь одна семья, как бы…”. Игорь, как вкопанный, продолжал ковыряться в пельменях. Степа, похоже, вообще не понимал, что происходит, просто сидел и ел.
Ксюха, вспомнив, что тут еще и ребенок, решила обойтись без мата.
Спокойно, но твердо, глядя Лизе прямо в глаза, сказала: “Слышь, “семья”? Подняла свою филейную часть с моего стула, собрала шмотки и на выход! Или ты хочешь, чтобы твой сынуля увидел, как его мамочка вылетает из чужой квартиры под зад коленом? Ты этого хочешь, а, “семейка”??”.
У Лизы глаз задергался, как у бешеного кролика.
Свекровь попыталась что-то вякнуть в защиту “семейных ценностей”, но Ксюха ее, как ножом отрезала: “Молчать, старая! Тебя не спрашивают!”.
Встала, как статуя, руки в боки и зычным голосом объявила: “У “семейки” на сборы – 10 минут! И “семьянина” с собой забирайте! Сейчас говорю по-хорошему. Через десять минут обещаю, что будет, как в фильме ужасов!”.
Игорь тихо пытался что-то промямлить про маму, про Лизины трубы…
Ксюха с издёвкой перебила: “Ага, значит, ты трубы чинил в нашей постели? Игорь, собирай вещички, не гневи Бога! Я по-хорошему говорю!”.
Игорь, как побитый пес, поплелся собирать вещички, а Лиза… эта наглая дамочка шмотки в чемодан пихала, будто тут жила вечность! Ирка оглядела шкаф, и у нее челюсть отвисла – да эта нахалка свое барахло по ее полкам разложила! Они, что, на “шведскую семью” рассчитывали? Вот же, как говорится, “одноклеточные”!
Тут Ксюши вобла вспомнилась, та самая, к пивасику. “А пивасик-то еще не в холодильнике!”, – спохватилась Ксюха, как будто про клад забыла. Быстро метнулась к холодильнику, пиво туда определила и вернулась контролировать процесс выселения.
Свекровь, как заведённая, продолжала что-то бубнить про “семейные ценности” и какую-то ахинею про “женскую солидарность”. Ксюха слушала ее, как будто комары жужжат – в одно ухо влетело, из другого вылетело. Один Стёпка был не в теме, занимался своими детскими делами – гонял по квартире машинку, на происходящий цирк внимания не обращал.
Ксюха брезгливо оглядела кровать. Да, бельишко придется сжечь. Наверное, даже квартиру придется освятить, для профилактики.
Сборы закончились, наконец-то! Ксюха, молча, как робот, проводила всю эту “братию” до двери. Молча открыла дверь, молча выпихнула за порог, молча закрыла дверь на все замки.
Всё! Свобода!
Ксюша облегченно выдохнула и, как после тяжелой битвы, рухнула на диван. Вот теперь можно и пивасик с воблой! Ну, и “спокойный вечер после командировки”, как бонус. Наконец-то тишина! Ни тебе свекровей, ни бывших жен, ни “горящих труб”, ни “семейных ценностей”! Только она, пиво и вобла. “Жизнь налаживается!”, – довольно подумала Ксюха, открывая бутылку пива.
Всем самого хорошего дня и отличного настроения