Кошки у меня — как комсомольцы на субботнике. Всё время что-то требуют. Только дверь приоткроешь — они уже тут как тут, глаза горят, будто народный суд собрался.
— Ну чего? — спрашиваю, хотя и так знаю.
Они молчат, но хвостами так командуют — чисто маршалы. Приходится бежать на балкон, где в горшочке эта их травка растёт. Зелёная такая, нежная, как идеалы молодости. Кошки давай её жрать, как депутаты в столовой.
— Хватит! — кричу. — Это вам не курица с рынка! Это — святое!
А они мне в ответ — «мяу», и всё. Будто я тут при чём.
Но самое интересное начинается, когда я за новой порцией травки отправляюсь. На соседний газон, где она так и зеленеет, будто нарочно для кошек посеяна. Наклонюсь, рву пучок, а тут — бац! — из кустов выскакивает тётка с авоськой.
— Это вы чего? — спрашивает, как милиционер.
— Травку кошкам, — отвечаю.
— Ах, кошкам! — Она так и замерла, рот разинув. — А вы знаете, что это газон?
— Знаю. Но кошки ждут.
Она ушла, но через минуту уже другой тип вырастает — в шляпе, с тростью. Смотрит на меня, как на снег в мае.
— Вы это… — говорит, — вы тут не одинокий воробей, а?
— Не одинокий, — отвечаю. — Кошки у меня дома.
— Ах, кошки! — Он тоже рот открывает. — А вы знаете, что это музей природы?
— Знаю. Но кошки ждут.
Так и иду домой с травкой, а за мной очередь из людей плетётся. Спрашивают: «На кой ляд тебе эта трава?», а я всё повторяю: «Кошки ждут».
Интересно, если бы я тут картошку копала или динамит закладывала — никто бы и не заметил. А как травку рву — все тут как тут. Может, правда, что люди — они как кошки: пока ты их кормишь — рядом, а как перестал — и след простыл.
Но кошки-то мои ждут. И это вам важнее всяких прохожих.
Вот так и живу: между травой и людьми, где одни молча любят, а другие — молча судачат.