- Мелинда, ты снова за старое? - миссис Дейвен подошла к дочери и вырвала из ее рук газету. - Сколько раз я говорила тебе прекратить?
- Ты же сама разрешила взять мне газетные листы для школьной редколлегии!
- Все верно. Но это не значит, что ты можешь пользоваться ими для подобной... Гадости, - женщину буквально трясло от гнева. - "Землетрясение в Нью-Йорке", "Смерть учительницы", "Точки расставлены". Чтобы я больше никогда этого не видела! - Она скомкала газету и, выйдя из кабинета, заперла Мелинду на ключ. Сделав глубокий вдох, миссис Дейвен направилась в противоположную сторону.
- Оливия! - окликнул ее пожилой мужчина. Миссис Дейвен остановилась и повернулась к заведующему отделения.
- Да, мистер Пирсон?
- У тебя все в порядке?
- Мелинда опять принялась за старое, - голос миссис Дейвен дрогнул, и она протянула доктору помятую газету.
- Заметьте - фамилии Аллен и Фербоун.
- Вы думаете что это... Отклонение? - с ужасом прошептала она.
- Я думаю, что тебе не следует брать ребенка на работу, - мягко заметил доктор. - Сумасшедший дом не место для восьмилетней девочки. Лучше уж пусть у отца в типографии делает уроки, раз больше некому с ней посидеть.
- Я плохая мать, - вздохнула миссис Дейвен, потирая виски.
- Просто у нас сложная работа. Иди домой, Оливия. Мы без тебя сегодня справимся. Ты нужна Мелинде.
- Спасибо, - поблагодарила она и едва ли ни бегом бросилась к кабинету.
Мистер Пирсон улыбнулся в усы и продолжил свой путь.
Все же интересно - почему Мелинда выбрала фамилии именно тех пациентов, кто находился на грани? Их мозг прекрасно функционирует, насколько это вообще употребимо для сумасшедших, но вместе с тем, что-то неясное не дает отойти от края безумия. Ладно, еще Аллен - он просто ни с кем не общается несколько месяцев, храня молчание, после смерти подруги детства, но Фербоун...
Медицинская практика доктора Пирсона составляла тридцать лет, но подобного ему не доводилось видеть. Регина то вела себя как обыкновенная больная шизофренией, то, впадая в сумасшедшее беспамятство, то начиная утешать тех, чье состоянии балансирует на грани, ведя себя, как обыкновенный человек. Порой доктор Пирсон думал, что ошибся в диагнозе, и Регина страдает диссоциативным расстройством и уже у одной из личностей шизофрения.
Как помочь самой Регине он не знал, а потому продолжал пристально наблюдать за пациенткой.
Дневник Регины.
Он ни о чем не подозревает. Он не должен ничего знать. Это лишь моя ноша. Два дня. Два дня пытки.
Я пыталась себя убить, но не вышло. Если не будет меня, не будет и этого выбора. Это единственный способ вырваться из этого безумия. Я сама обрекла себя на эту роль. И вновь играю снова и снова. Мой мир лишь сцена для сумасшедшей пьесы. И небо лишь занавес, пелена - дотянись рукой и сдерни. Небосвод откроется, на мгновение ослепит яркий свет, и ты увидишь новый мир. Протяни руку! Ну же! Протяни! Но рук нет, это плен души. Где мое тело? Где мой разум и моя жизнь? Не здесь. Не в этом мире.
И как бы я ни старалась...
- Мелинда?...
Это все без толку...
- Девочка моя, что с тобой?..
Отсюда не вырваться...
- Боже мой, Мелинда...
Не сбежать...
- Кто-нибудь помогите!..
Не скрыться от этого безумия...
- Кто-нибудь, ради всего святого!..
И никто не поможет...
- Девочка моя, открой глаза!..
Никто не спасет...
- Помогите, она не дышит!..
И тогда мне придется сделать выбор...
Регина, очнись! - Мартин тряс меня за плечи.
- Хватит, - пробормотала я, ощущая нестерпимую головную боль. Я буквально чувствовала, как бьется кровь, и эта пульсация отдавала обжигающей болью.
- Что происходит? Что ты от меня скрываешь?
- Твое время настало, - вздохнула я, пытаясь игнорировать боль. - Ты должен уйти отсюда.
- Только куда?
- Реши сам - я не в силах.
- Ты смотрительница и тебе решать мой путь.
- Но я не могу...
- Можешь!
- Мартин, я...
- Поезд. Ты должна идти. А потом мы поговорим.
- Я...
- Иди.
Чувствуя себя живым трупом, я вышла на станцию и села на скамью, потирая виски. Рядом со мной появился чемодан и приближающийся поезд начал сбавлять ход. Вот он остановился, послышались шаги, и дверь отворилась.
Она была маленькой. Совсем маленькой в этом белом платьице в пол. Ее темные волосы едва закрывали детские пухлые щечки, но взгляд больших голубых глаз был жестоким и грустным одновременно. У детей такого не бывает. Лишь у стариков.
Она сошла на перрон и подошла ко мне. И это произошло. Неведомая сила подхватила все мое естество, наполнила мою душу. И мне открылась истина.
Только той, что приходит на смену, дается дар жизни. Удел тех, кто задержался лишь смерть. Нет ничего на границе разума и безумия. Нет ни дневников, ни писем. Нет ни поезда, ни чемодана. И переходя ее, замирая между безумием и смертью, мы становимся бессмертными. Всесильными. И путь этот короток - приходится уйти.
Девочка отвела от меня взгляд и пошла дальше, к чемодану. Я замерла, не в силах понять происходящее. Она провела рукой по крышке, и, что-то прошептав, открыла его.
На перроне поднялся ветер. Фонарь безостановочно мигал, деревянный дом скрипел, будто вот-вот развалится.
А затем все стихло. Исчезли звуки, ощущения. От открытой двери поезда исходил неяркий слабый свет, едва заметный, но не было сил противиться ему. Словно во сне я сделала к нему шаг, второй, третий... Вот он выход отсюда, путь обратно.
Сорвавшись с места, я побежала к поезду, но чье-то едва уловимое касание остановило меня в шаге от него. Повернувшись, я увидела девочку, протягивающую мне алый плод граната - мой роковой предмет.
- Что происходит? - доктор Пирсон ворвался в реанимацию. Он, на чем свет стоит, корил себя за получасовую отлучку на обед.
- Дочь Оливии Дейвен... Я не знаю... Она, как и Фербоун...
- Уйди прочь! - взорвался доктор, отгоняя от лежащей на операционном столе Мелинды растерянную медсестру. Сердце девочки билось. Но энцефалограмма фиксировала весь спектр заболеваний, которые, появляясь, вновь исчезали, как кадры кинофильма.
- Доктор! - в реанимацию вбежала еще одна медсестра. - Срочно!..
- Некогда!
- Аллен и Фербоун, - она не успела закончить фразу, а доктор Пирсон уже выскочил в коридор, ведущий к палатам.
Дверь в палату была открыта настежь и, еще не войдя внутрь, доктор Пирсон увидел лежащих на полу Регину и Мартина и склонившегося над ними доктора Маршала. Тот оторвал взгляд от пациентов и, поднявшись с колен, медленно вышел в коридор к доктору Пирсону.
Так они и стояли, не говоря ни слова, лишь глядя на телах молодых людей и лежащий рядом дефибриллятор, не сумевший оживить замершие сердца.
- Время смерти двенадцать часов ноль минут, - тихим голосом прошептал доктор Маршал.
Мелинда Дейвен открыла глаза и спрыгнула с холодного операционного стола. Рядом никого не было. Двигаясь словно призрак, она тихо заскользила по коридорам сумасшедшего дома на улицу, оставляя за собой красный сок граната на белом кафеле больницы. Ее вел странный зов, некто безмолвный манил за собой. Станция ждала свою новую смотрительницу.