Марина проснулась среди ночи — сначала даже не поняла почему. За окном было тихо, в доме темно, только еле заметный ночник в коридоре отбрасывал тусклое, медовое свечение. Она уже собиралась снова заснуть, когда послышался тихий писк из детской.
Малышу было всего восемь месяцев. Такие ночные подъёмы стали для неё обыденными — встать, покормить, приласкать, уложить. Но этой ночью всё было по-другому.
Подходя к комнате, она услышала голос. Мужской. Максима. Он был там, у сына. Шептал.
Марина на секунду замерла, удивлённо улыбнувшись. Заботливый папа, значит, сам решил успокоить. Но подойдя ближе, она поняла: он говорил на странном, неведомом языке.
— «Ilan-theshka nor’vak el Anruth…»
Эти звуки были чужими. Глухими, как будто их произносили сквозь слой пепла. И в них было… что-то тревожное. Словно это не слова, а команда — приказ кому-то невидимому.
Марина отступила в тень коридора. Она не хотела, чтобы её заметили. Сердце колотилось как бешеное. Она не знала, что делать. Сделать вид, что ничего не слышала? Закричать? Забрать сына?
В итоге — выбрала молчание.
Через минуту приоткрыла дверь и нарочито зевнула:
— Проснулся?
Максим обернулся и улыбнулся, будто ничего странного не происходило.
— Да, начал хныкать, решил сам его убаюкать.
— А ты что-то говорил… странное. Это какая-то колыбельная?
Он замер на долю секунды, а потом хмыкнул:
— Да, бабушкина. Не помню уже смысла. Детская чепуха.
Марина кивнула. И солгала — что верит. Хотя внутри всё сжималось.
В ту ночь она долго лежала без сна, прислушиваясь к каждому шороху.
С этого момента всё изменилось.
Максим стал чаще уединяться. Иногда она слышала, как он говорил сам с собой. Иногда он стоял у окна, глядя в темноту, и повторял те же слова, что в ту ночь.
Сын стал беспокойным. Просыпался с криками, вырывался из объятий. Однажды она увидела на его запястье странный, обожжённый след — как клеймо. Через пару часов он исчез. Без следа.
Марина начала искать объяснения. Она рылась в ящиках, проверяла телефон мужа, пыталась найти хоть что-то.
И однажды — нашла дневник. Старый, с пожелтевшими страницами. Большая часть текста была написана тем же непонятным языком, но на последних страницах были строки по-русски. Максимом. Его почерком.
«Ритуал завершится, когда кровь младенца соединится с голосом древнего. Я — проводник. Я открою врата.»
Марина едва не выронила дневник. Сердце замерло. Руки задрожали. Всё, что она слышала по ночам, оказалось реальным.
В ту ночь она больше не пошла к малышу, когда тот заплакал. Она спряталась в коридоре, держа нож в руке. Через щель в двери видела, как Максим снова склонился над кроваткой.
Он звал кого-то. Не сына. Не Бога. Он звал что-то из-за граней мира.
Когда она ворвалась, схватила сына и выскочила из дома — босиком, в ночной рубашке — было уже поздно. В комнате воздух дрожал, как над горячим асфальтом. Что-то смотрело на неё из темноты.
Она убежала.
Новый город. Новое имя. Новая жизнь.
Прошёл год.
Но мрак не ушёл.
Сын стал другим. Иногда он смотрел на неё, не мигая, как взрослый. Как нечто осмысленное. Иногда она просыпалась от его шёпота. Он произносил те же слова. Те, что говорил его отец.
Но он же не умел говорить…
Она начала молиться. Но язык словно скручивался. Голос исчезал. А однажды малыш нарисовал на полу символ — угольком. Тот же, что был в дневнике Максима.
Марина пошла в церковь.
Священник, отец Михаил, слушал её долго. Молча.
— Это не в нём, — сказал он, — Это рядом. Оно вошло через отца. Оно ждёт. Когда ребёнок подрастёт, оно откроет дверь изнутри.
— Можно ли изгнать это?
— Можно. Но потребуется жертва.
Всё шло к финалу.
Марина готовилась. Священник договорился провести обряд. В ту ночь всё было готово — кресты, свечи, святой огонь.
Но… она проснулась в темноте.
Сына не было.
Окно распахнуто. На полу — клочок бумаги.
Почерком Максима:
«Ты думала, убежала? Нет. Мы ждали. И теперь он с нами. Мы все — в нём.»
Позади, в темноте, дверь сама закрылась. Медленно. С глухим щелчком.
Она обернулась. В дверях стоял её сын.
В его глазах не было ребёнка. Только тьма.
Он улыбнулся.
И сказал — впервые в жизни — по-русски:
— Мама… теперь ты следующая.