В трактате Иммануила Кант «К вечному миру» (1795) даётся прообраз договора между странами, решившими покончить с войнами. Хотелось бы понять, насколько это возможно вообще. Не говоря уже о том, чтобы представлять Канта пророком в действительности.
Сам немецкий философ не претендовал на столь высокое знание. Он и вообще не очень поясняет в начале трактата мотивы его написания. Считается, что по мере чтения всё становится понятно и так, исходя из контекста.
Что ж, затронем общее устройство предложенного «договора», чтобы потом рассмотреть каждый его раздел по отдельности.
Итак...
Структура
Если отбросить из трактата «К вечному миру» Иммануила Канта всё лишнее — под этим разумею пространные пояснения, — останется вот что:
- Преамбула;
- Первый раздел из шести предварительных статей;
- Второй раздел с тремя окончательными статьями;
- Первое добавление;
- Второе добавление;
- Приложение.
Знаем теперь, как трактат устроен. Можно кратко окинуть взглядом каждый раздел и разгадать его загадки, если и когда такие появятся.
Итак...
Сатира в преамбуле
Кант упоминает сатирическую вывеску голландского трактирщика, на которой изображено кладбище. Причем же здесь мир?
В русском языке это слово применяется как географическому вместилищу неживых объектов и месту обитания живых организмов, так и к состоянию покоя. На упомянутой вывеске и в трактате «мир» берётся во втором значении. Это и отражено в использовании в немецком оригинале слова der Frieden.
Смысл «сатиры» голландского трактирщика сразу становится ясен. Ведь «вечный покой» возможен только на кладбище.
Однако Кант искренне верил, что достаточно заключить предложенный им «договор» — пусть правители всех стран поставят подпись! — и «вечный покой» на Земле наступит без необходимости двигаться в направлении, указанном «голландским трактирщиком».
Хорошо, допустим. Но что в самом договоре? Сперва идёт...
Первый раздел, предварительный
Кант заявляет
Ни один мирный договор не должен считаться таковым, если при его заключении тайно сохраняется основание для будущей войны
Прекрасно! И даже поясняется, долго и не всегда ясно, как того добиться.
Для нас же это лишь головоломка, интересная загадка. Ведь в положении намечается скрытый парадокс по типу парадокса брадобрея Бертрана Рассела.
Напомню: в некоем городе все мужчины бреются только у брадобрея и не бреются сами; брадобрей — мужчина; вопрос: кто бреет брадобрея?
Пояснение: допустим, другие мирные договоры не должны содержать предпосылок к войне. А тот, что предложен Кантом, он как — должен или не должен?
Если он должен, то и в нём нельзя включать ничего, что стало бы поводом для войны. А если не должен, то он не настоящий договор и его можно игнорировать.
С одной стороны, верно как будто второе. Кант же написал философский трактат, которому придал вид «договора». Поэтому он в число договоров, что «не должны...», не входит.
С другой стороны, если предложенный текст нельзя воспринимать в качестве прообраза настоящего договора, то какой в нём смысл? Вряд ли Кант собирался «просто развлечь публику».
Поэтому оправдан вопрос: нет ли чего скрытого, что могло бы стать поводом для войны и в трактате?
Война — плод фатальных разногласий между государствами, которые нельзя решить мирным путём. А значит, ответ на вопрос выше коренится в другом вопросе: нет ли в трактате противоречий, которые могли бы стать причиной фатальных разногласий?
Надо читать дальше! В частности, положение о том, что...
Ни одно самостоятельное государство (большое или малое – это безразлично) не должно быть приобретено другим государством ни по наследству, ни в обмен, ни куплей, ни в виде дара.
Государства не собственность, полагает Кант. Это не земля или какое-то иное имущество. Государство — это люди. Стало быть, передавать людей без их воли, значит, ограничивать свободу.
Вместе с тем людям порой случается вступать в браки. Но Кант критикует такие союзы между государствами. Хотя, казалось бы, почему? Ведь люди и государство — это одно и то же.
Проблема в том, что при браках в те годы имело значение понятие «приданного». И вот в качестве такового правители, заключившие личную унию, передавали своих подданных.
Ведь в «браки» государства вступали в лице своих глав-монархов. Никто же в здравом уме не посчитает оправданным узаконить союз, скажем, между Англией и Данией, если вступят в брак два представителя крестьянского сословия?
Напрямую ничего такого Кант не говорит (в этом месте). Но он явно считает упомянутые отношения самими собой разумеющимися. Ведь как иначе? Разве бывают браки без приданного, да чтобы жена не подчинялась мужу?
Вот тут и видится нюанс. Ведь времена изменились, и такие (без приданного) браки стали вполне возможны. И жёны в союзах уже не обязаны всецело подчиняться мужьям.
Кант бы такое вряд ли одобрил!
Но и союзы между государствами через браки их глав теперь тоже сомнительны.
Однако противоречие налицо: почему это нельзя монархическим странам одновременно объединяться через браки королей и королев и не считать подданных новой страны жителями общей семьи? Вполне себе можно! Только не надо признавать необходимость отдавать подданных одной страны в собственность правителя другой. Вот и всё.
В конечном итоге браки и союзы между странами — отдельно, а судьба подданных — отдельно. И это справедливо даже для стран без монархического правления!
Иной раз звучат высказывания о «семье европейских стран» применительно к Евросоюзу. А как попасть в семью без брака или хотя бы усыновления/удочерения? Вот и почва для разногласий!
Далее читаем:
Постоянные армии (miles perpetuus) должны со временем полностью исчезнуть.
Тем самым непостоянные армии должны остаться? То есть и при «вечном мире» армии всё же будут?
Однако из биологии известно, что всякий орган, который не используют, атрофируется.
Поэтому если не применять оружие хотя бы в руках непостоянных армий, то ведь и эти армии окажутся ненужными. А их командиры согласятся ли?
Опустим также детали, связанные с различением армий и полицейских сил. Хотя очень интересно, а постоянная профессиональная полиция — она тоже должна «постепенно исчезнуть»? А куда денутся правонарушения и правонарушители, с которыми она борется? Не захлестнёт ли волна преступности страну, в которой отменили регулярную полицию?
Показателен опыт СССР, в котором формально милиция была именно что «непрофессиональным» органом охраны правопорядка, если следовать логике её наименования. И именно СССР последних лет существования буквально захлебнулся в наплыве организованной преступности, стоило только разрешить некоторые формы предпринимательской деятельности.
Поэтому норма «постепенного упразднения постоянной армии» рождает больше вопросов, чем даёт ответов. И точно не оставляет надежды на вечный мир.
Не менее серьёзные противоречия видятся и здесь:
Государственные долги не должны использоваться для внешнеполитических дел.
В этом плане, увы, возникает та же трудность, что и с постоянной армией. Неработающий орган атрофируется, а неиспользуемые в качестве оружия капиталы особого смысла, как показывают события недавних лет, не имеют.
Как это не использовать долги для внешнеполитических дел? Да вы смеётесь, господин Кант!
А что насчёт пункта...
Ни одно государство не должно насильственно вмешиваться в политическое устройство и правление других государств.
Возможно, в идеальном мире это могут признать без каких-либо возражений. А вот в реальном облик «вечного мира», на который указывает вывеска упомянутого голландского трактирщика, становится всё более и более злободневным.
Что уж говорить про непротиворечивость пункта, согласно которому...
Ни одно государство во время войны с другим не должно прибегать к таким враждебным действиям, которые сделали бы невозможным взаимное доверие в будущем состоянии мира, как, например, засылка убийц из-за угла (percussores), отравителей (venefici), нарушение условий капитуляции, подстрекательство к измене (perduellio) в государстве неприятеля и т. д.
Одно то, что «вечный мир» предполагает невозможность войны в будущем, вступает в противоречие с приведенным только что положением. Ведь если поводов к войне нет, то и войны не будет. Зачем же тогда обсуждать действия, которые сделали бы невозможным «взаимное доверие»?
Или войны, вопреки заключённому договору, всё-таки станут вестись? И пусть поводов к ним в самом договоре нет, ни скрытых, ни явных. Будут, значит, войны без поводов? Иначе шестой пункт предварительного раздела понять очень трудно!
Решить все загадки первого раздела сложно. Но можно закрыть на них глаза, веря в то, что поможет...
Второй раздел, окончательный
Здесь есть общая часть и три статьи. Прежде всего, Кант полагает:
Состояние мира между людьми, живущими по соседству, не есть естественное состояние (status naturalis).
Другими словами, мир есть неестественное или искусственное состояние. Как же его добиться иначе, нежели прикладывая к тому усилия? Сразу оказываемся в плену противоречия с пунктом пять.
Ситуация вновь сопоставима с парадоксом брадобрея!
Хорошо, решили, что одно государство не может насильно менять строй в другом. А у себя, выходит, может? Ведь никто другой, и даже природа, в том помочь не в состоянии. Невольно спросишь: «Кто же бреет брадобрея?»
И даже хуже того. Согласно условиям парадокса, мужчины должны были обращаться к внешней силе. А в случае с установлением состояния мира каждое государство решает само, причём добровольно.
Получается, что на вопрос «Кто бреет брадобрея?» следует отвечать что-то вроде «Его совесть».
Теперь о том, что...
Гражданское устройство в каждом государстве должно быть республиканским
Причём республику и демократию Кант различает как устройство государства и форму правления в нём.
«Республикой» вполне может оказаться и королевство, или империя. Главное, чтобы правитель видел себя «слугой государства». А так, по Канту, нет ничего деспотичнее, чем навязывать решение двух третьему только потому, что это приняло большинство.
Снова видим, что «брадобрей» должен, просто обязан брить себя сам, хотя это и нарушает исходное условие. И вот с этим уже хорошо стыкуется, что...
Международное право должно быть основано на федерализме свободных государств.
Никто не в праве указывать государствам, кроме них самих.
В том же плане оправданным видится и положение, согласно которому...
Право всемирного гражданства должно быть ограничено условиями всеобщего гостеприимства.
Иначе говоря, каждое государство вправе привечать кого угодно до той поры, покуда поведение «гостя» не выходит за рамки приличий. Но и тогда, по всей видимости, применять насилие над кем-либо, кроме себя, государству нельзя.
Выходит, право гражданства распространяется на всех жителей мира. А в случае выходящих за рамки приличия действий со стороны всякого, кто им воспользовался, наказывать себя должна та инстанция, которая это право дала. Ведь она же поступила добровольно, а проявлять насилие к другому запрещено.
Интересная складывается картина! Правда, непонятны мотивы, по которым «главные слуги государства» — помним же, что короли и императоры не упраздняются — окажутся склонны принять эту картину во внимание.
На возникший вопрос отвечают добавления: о гарантии мира и «тайная статья».
Добавление первое
Вопреки тому, что состояние мира не есть «естественное», как сказано выше, главной гарантией мира считается природа.
Эту гарантию даёт великая в своем искусстве природа, в механическом процессе которой с очевидностью обнаруживается целесообразность, состоящая в том, чтобы осуществить согласие людей через разногласие даже против их воли.
Иначе говоря, полагаться следует всё-таки не на одну свободную волю, которая призвана привести каждого «слугу государства» к истине. Нужно считаться с бессознательными импульсами, идущими от природы. Они и приведут к согласию даже «против воли».
А если не сработает природа, то именно для того, чтобы привести мир в порядок, полагает Кант, в каждом государстве существуют философы. Именно о том говорит...
Добавление второе
Кант признаёт, что в предложенный им проект договора о вечном мире входит противоречие. Однако это выглядит субъективным моментом лишь внешне, тогда как по объективным причинам сугубо внутренне оно необходимо.
Кант заявляет, что...
...государства, вооружившиеся для войны, должны принять во внимание максимы философов об условиях возможности общего мира
Возвращаясь к образу брадобрея, приведённому выше, и перенося его не только на отношения между государствами, но и на ситуацию внутри каждого из них, получаем вот что. Да, главные слуги государства — короли и императоры — должны слушать свою совесть и руководствоваться природными побуждениями.
Однако если, против ожиданий, война становится неизбежной, то на помощь приходят философы.
И договор о вечном мире становится реальностью!
А каким путём?
У Канта есть ответ и на этот вопрос:
...государство будет негласно (делая из этого тайну) привлекать их [философов] к этому [поучению], последнее будет означать, что государство позволит философам свободно и публично высказываться об общих максимах ведения войны и заключения мира (это они уже сами будут делать, лишь бы им не запрещали).
Механика обретения «вечного мира» получает завершённый вид. Все «шестерни» вращаются сами, а правители просто приводят их в движение. «Смазывают» же и «чистят» весь механизм философы, которые заботятся о том путём публичных высказываний. А почему именно они имеют на то право — это даётся в Приложении. Но его лучше затронуть как-нибудь отдельно.
*
Итак, трактат Канта действительно раскрывает свой смысл без предварительных пояснений и наставлений. Проблема лишь в том, что смысл этот противоречив. И даже сам автор того не скрывает. Он лишь говорит, что противоречие неизбежно и его приходится принять по соображениям философского плана.
Выявленные загадки и головоломки мешают признать правоту Канта. Но проблема в том, что решить эти загадки и разгадать головоломки, не отклоняя проекта в целом, не получается. Поэтому, возможно, и вправду, если есть желание двигаться к вечному миру, то приходится мириться и со всеми сопутствующими обстоятельствами.
А то, что само желание двигаться есть, в том же никто не сомневается, ведь правда?