Ирина, ты просто зажралась", - крикнула мама. "У тебя две квартиры, а своей племянницы даже угла не можешь выделить. У тебя вообще сердце есть?" Эти слова ударили словно пощёчино: не потому, что было больно, а потому, что всё снова и снова повторялось одно и то же год за годом, только с разными поводами.
Но обвинитель всегда был один и тот же. Мама. Ирина давно уже не удивлялась. Сначала она боролась, потом пыталась понять, затем смирилась, а теперь просто устала. Устала быть сильной, которую можно игнорировать. Справится же она всегда справляется. Мать Валентина Артёмовна никогда не скрывала, что у неё есть любимица, младшая дочь Марийна.
Сильных жалеть не надо, как-то сказала она за семейным ужином. А вот Мариночке и так тяжело. Ей надо помогать. Ира тогда ничего не ответила, но запомнила навсегда. Марина родилась, когда Ирине было уже девять. С тех пор её детство закончилось. Пока мама работала на двух работах, она была мамой номер два. Сидела с Мариной, варила ей кашу, бегала за градусником при температуре.
Она не помнила, когда играла на улице с друзьями. Некогда было. У Марины астма, у Марины аденоиды, у Марины аллергия. Всё вокруг и для Марины. А потом прошли годы, Ирина окончила школу с медалью, поступила в институт на бюджет и начала подрабатывать 5 лет без выходных. И вот она уже аналитик в крупной компании. Ипотека, ремонт- вторая работа.
Через 6 лет первая квартира, ещё через три- вторая. Та самая, которую она планировала сдавать, чтобы не думать о пенсии в 20.000. И вот теперь мать приехала. Иринушка, зайка моя, у меня к тебе просьба небольшая. Ирина знала, что небольшая просьба - это всегда о Марене. Мама, давай сразу к делу. Да ну что ты так? Мы тут с Мариночкой подумали, у тебя ведь вторая квартира почти готова, а у неё с Настей катастрофа.
В съёмной жить тяжело. Хозяин цену поднял. Да и район там, не дай бог ребёнка. на улицу выпустить. Мама, ты хочешь, чтобы она переехала в мою квартиру? Нет, нет. Ну что ты, мы же не такие. Просто Настю прописать чисто формальность. Садик здесь хороший, логопед есть, а то ей уже пять, а букву Роговаривает.
Ирина посмотрела на мать внимательно. Мама, а ты уверена, что это всё просто прописка? Конечно, ребёнку нужна прописка. Ты сама пойми. Сердце подсказывало не верь, но разум говорил: "Ты же не чудовище, это же твоя племянница". "Хорошо", - вздохнула Ирина, только при одном условии: никто там не живёт и даже не приходит без спроса. Садик и всё.
Договорились? Ты у меня золото. Через неделю Ирина уехала в Сочи на конференцию. Возвращалась в хорошем настроении. Но когда открыла дверь своей второй квартиры, у неё затряслись руки. Кто-то в ней жил. Плед на диване, детские ботиночки в прихожей, открытая банка кофе на кухне. Это что за чёрт возьми? - прошептала она и тут же услышала шаги из комнаты.
О, Ирин, а ты уже приехала? А мы тут. Ну не хотели тебя тревожить. Марина вышла из комнаты и держала в руках пульт от телевизора. Ты здесь живёшь? Ну как живу? Приспособилась. С Насте удобно. Тут и сад, и школа рядом. Ты ведь не против? Да как это не против? Вы что, с ума сошли? Слушай, ну не начинай. Ребёнок прописан.
Я её мама и вообще всё по закону. Не смей мне говорить про закон. Прописка - это не право на жильё. Вали отсюда, пока я не вызвала полицию. Вызывай. Посмотрим, что суд скажет. Вот документы, всё по закону. Мама, как ты могла? - рыдала Ирина в трубку. Ты знала, что они туда въехали? Знала, - ответила мать, и не вижу в этом ничего страшного.
Что ты с ума сходишь? Родной человек с ребёнком на улице, а ты сдавать собралась. Тебе что, деньги важнее семьи? А ты в курсе, что они обманом захватили квартиру? Ты хочешь, чтобы я с ними судилась, чтобы племянницу выписывала через суд? Ты сама виновата. Ты им отказала. У тебя всё есть, а у неё ничего. У тебя две квартиры, машина, отпуск каждый год, а у Марины развод, долги и ребёнок на руках.
Мама, она сама выбрала себе этого мужа, сама бросила институт. Почему теперь я должна нести за это ответственность? Потому что ты старша и у тебя всё хорошо. Именно потому, что я всё делала сама и никто мне не помогал. А теперь вы ещё сделали меня и врагом. Стыдно мне за тебя", - тихо сказала мать.
"За свою дочь стыдно, а мне за тебя". И знаешь что? Увидимся в суде. Суд длился 2 месяца. Было всё: и обвинения, и слёзы Марины в коридоре, и испеляющие взгляды матери. Но суд оказался на стороне закона. Прописку Насти отменили. Марину обязали освободить квартиру в течение двух недель. Я никогда тебе этого не прощу", - прошепела Марина, уходя.
"Ты выбрала деньги, а не семью". "Я выбрала себя", - тихо сказала она. Впервые в жизни. Теперь она живёт одна. Мама не звонит. Марина заблокировала её во всех соцсетях. Родственники шепчутся: "Ах, Ирина стала такой жестокой и неприкаянной, а ведь всегда была хорошей девочкой". Ну и пусть говорят, она покупает новую мебель, сама выбирает обои и впервые в жизни чувствует, что имеет право жить так, как хочет она, без чувства долга и без чувства вины, без роли той, что всегда должна.
Иногда одиночество давит, но оно честнее, чем семья, которая тебя предаёт.