Коллегий, которые сегодня в Санкт-Петербурге находятся на конце Васильевского острова, ближе к стрелке, изначально находились в другом месте. Этим местом была Троицкая площадь на нынешнем Петроградском острове (тогда он назывался Санкт-Петербургским). Часто там, в специальной Аудиенц-каморе проходили встречи послов. Об одной такой встречи калмыцкого посла хотим с вами поделиться. Сам свидетель, ганноверский посланник Х. Вебер "сию аудиенцию назвал столь комичной, что не мог не сообщить некоторые ее подробности:
Перед текстом хочется сообщить, что автор никакого пренебрежения к калмыкам не имеет (своим соседям с детства), а лишь хочет показать варварское отношение к буддистам не только русских, но и европейцев:
"Произнеся приветственную речь, посланник подал свои подарки: сахарную голову и кусок шелковой ткани. Затем он достал из кармана скомканное письмо, каковое прочел и изъяснил его переводчик. Оно начиналось такими словами: «Ежели ты в здравии, то здрав и я; ежели здрав я, здрав и ты». Строки письма шли не горизонтально, а сверху вниз; в конце была печать красного цвета. По окончании сей церемонии адмирал велел поднести посланнику бокал водки, но тот потребовал для себя другой, большего размера. Принесли серебряный сосуд огромной величины, содержимое которого могло свалить двух, а то и трех самых крепких московитов, однако посланник выпил все до последней капли, совершенно не переменившись в лице, и, казалось, сие на него ничуть не подействовало. Напротив, он вполне разумно отвечал на вопросы адмирала. Во время обеда сей варвар выказал пренебрежение к деликатесам, даже не притронувшись к наилучшему мясу и хлебу, но выбирал самые грубые и неаппетитные куски. Он изъявил неудовольствие тем, что за стол не посадили переводчика, коего он привез из Саратова, а заставили его стоять и ничего ему не дали для утоления голода. Видя пренебрежение окружающих, посланник обеими руками взял из соседних блюд полную пригоршню мяса и подал стоявшему позади него переводчику. Столь экстравагантные манеры вызвали всеобщий смех, но сие весьма мало озаботило посланника. Он потребовал для себя хмельного меда и зараз осушил поданную ему кружку, скорчив при этом страшную гримасу, и, как обезьяна, облизал себе губы. Сразу после сего он выпил целую кварту водки, смешанную с французским вином. Такое количество питья не могло не свалить его, и он задышал через нос каким-то особенным образом. Когда адмирал (Ф. М. Апраксин) предложил ему поговорить про дела, сей варвар, еще не потерявший окончательно разума, ответствовал, что о важных материях не рассуждают во время пьянства, и их надобно отложить до следующего дня. По окончании обеда адмирал дал ему дукат, чтобы нанять лодку и возвратиться домой, каковым подарком посланник был весьма доволен, но, прежде чем удалиться, взял еще и пирог и дал его переводчику. Оба дошли до рыночной площади, где сели на землю и, как голодные волки, набросились на пирог. Вокруг них собралась толпа любопытных, привлеченная сим невиданным доселе зрелищем. Не следует удивляться, что в Московии так принимают калмыцких посланников, поелику сей народ не умеет отличать хорошее от дурного. Когда брат адмирала был астраханским губернатором (Андрей Матвеевич Апраксин), он давал сим посланникам, согласно принятому обычаю, по пять копеек в день на прожитие, но впоследствии удвоил сию сумму.
Санкт-Петербург 18 века с культурологом.
/peterburg18veka