Интересная всё-таки штука – жизнь: всегда подкидывает благодатную пищу для размышлений, и именно в тот момент, когда особо этого не ждёшь. И порой забавно наблюдать, как события вокруг, даже культурный контент сплетаются в единую сеть, чтобы дать возможность покрутить эти мысли со всех сторон. Таким вот получился мой март, который я допереваривала в апреле, вспоминая увиденное, услышанное, зафотанное и прочтённое.
Картины Иеронима Босха явно переживают сейчас очередной ренессанс: яркий интерес к ним проявляется не только в огромном количестве мемасов, для которых фантазия художника служит просто идеальной почвой. Если говорить не об ироничном, а более глубоком рассмотрении его картин, эти образы сейчас часто используют как дополнительную составляющую в контексте некого перфоманса: например, так стало с органным концертом, куда я попала. Здесь картины Босха стали фоновым дополнением для визуализации главной тематики – «7 грехов». Причем на службу, на удивление органично, пришли современные технологии – подходящие по тематике к тому или иному грешочку картины Босха оживили с помощью нейросетей: создали объём, имитацию движения, такой вполне себе зримый и ощутимый мир фантазии Босха буквально ожил на глазах зрителей. Мне очень понравилась эта реализация как своеобразная форма синестезии в творчестве: когда картины начинают звучать, а музыка проявляться в картинках. Общая возвышенная атмосфера (да, очень люблю готику в архитектуре), переливы света, мрачные тени в соборе сделали восприятие всего действа еще более глубоким и запоминающимся. Но что же там с грешочками?
Босх стал популярен, но на этот раз по-другому: не так, как в Средневековье и начале XX века, когда сюрреалисты чтили художника как своего праотца и вдохновителя за столь богатую фантазию и невероятным образом визуализированный поток сознания (да, нам и сейчас кажется, что придумать такое без влияния особых веществ практически невозможно – ну и сюрреалисты не стеснялись и ни в чём себе не отказывали). После 1950-х годов более яркий и эмоциональный отклик у людей стала вызывать именно внешняя форма, а не содержание: с кризисом идей и обесцениванием старых догм постмодернизм не предлагал грандиозно новых инсайтов, потому пришлось сконцентрироваться на их внешнем оформлении, эпатаже, переосмысливании и переиначивании старого, помещении уже известного в новый контекст и прочтении заново. Такое «мета», на «мета» и еще раз на «мета», через новый ключ дающее другое понимание старого в текущих реалиях жизни. В общем, всё те же знаменитые симулякры стали заполонять собой всё и плодить сами себя.
И как же сейчас мы смотрим на эти картины, что видим? Что чувствуем, кроме, порой искреннего удивления, иногда шока, смеха и иронии?
Центральной темой практически всего творчества Босха выступает греховная суть человечества и все глубинные пороки наших душ. Само понятие греховности можно рассматривать в двух ипостасях: религиозной, считая, что каждый из нас по сути своей уже рожден грешником, и светской, когда грехом считается нарушение принятых в обществе ценностей и моральных норм. Интересно, что изначально в русском языке слово «грех» соответствовало понятию «ошибка», «огрех», аналогично и древние греки обозначали этим словом «промах, погрешность, провинность, непопадание в цель». У Босха, конечно, доминирует первое, прежде всего, потому, что восприятие мира и вся его картина в целом у средневекового человека строилась на религиозном мышлении. Большая часть картин построена на текстах и религиозных сюжетах, а сами образы изображены так, как их на основании описания в священных текстах представлял художник. Каких-то живых существ он никогда не видел, и тогда на помощь приходила фантазия – и он изображал их так, как мог себе представить исходя из своего опыта. Нам же кажется, что это просто неудержимая фантазия и немного воспалённое воображение автора.
Часть тем из картин Босха активно мифологизируется, есть сторонники (*теорий заговоров), которые видят в картинах пророчества и предсказания: например, гигантские ягоды якобы являются предвестниками ГМО-продуктов и проблем с экологией, однако это же, конечно, не так. Ягоды, фрукты, неважно, огромные или нет, как в некоторых его картинах, в принципе любая еда – всё это банально является визуализацией чревоугодной страсти и желаний человека. Сам приём – показать их нарочито большими – намекает на их значимость для человека, который забыл о духовной чистоте, заполонив свою жизнь чувственными удовольствиями – такая вот прямая, в лоб, демонстрация перевеса в ценности. И сейчас тема продолжает быть актуальной, и даже намного больше: в средних веках не было такого обилия и разнообразия пищи, современный человек в экстазах кулинарного мастерства превзошёл сам себя, подчинив вкус науке и технологиям, в погоне за пищевыми нюансами наслаждений. Культура потребления сделала приём пищи особым видом досуга, когда в принципе можно тратить время только на поиск и исследование новых мест, кухонь, рецептов, жить в постоянном предвкушении, потоке из проб и открытий. Интересно, как современных завсегдатаев ресторанов и кофеен изобразил бы Босх на своих полотнах…
Любопытный и нередко встречаемый образ у Босха – это птица, особенно часто мы видим сов. Эти милейшие создания стали очень популярны у современников – можно встретить их на мерче, в мемах, – написаны они и правда славно. Но у Босха совы не имеют ничего общего с мудростью и красотой, которыми мы чтим их сейчас. Это ночные создания, которые охотятся не в дневное время суток, когда миром правит свет. А свет, мы помним по Средневековью, – это время Бога, это символ истины, правды и чистоты. Мы учимся при свете, соответственно увидеть свой истинный путь можем тоже только при нём. Ночь же – время дьявола, когда он с помощью различных соблазнов забирает души грешников. Таким образом у Босха, несмотря на свою милоту, совы выступают метафорой дьявола и в целом греховных искушений. Но очень милой!
Самих же представителей религиозной профессии Босх тоже не щадил: в его картинах монахи и монахини подвергаются жесточайшей критике. Вот, например, мы видим монахиню в образе свиньи: художник намекает, что христианская атрибутика – не более, чем внешнее и напускное, и вот так изображает отсутствие внутренней духовности, порочность и предательство священных идеалов. Другие звери и птицы у Босха тоже ничего хорошего обычно не символизируют. Всё так вокруг порочности и крутится, никуда без неё.
Можно бесконечно долго смотреть на три вещи: воду, огонь и картины Босха – ибо деталей, отсылок, сакральных смыслов в них великое множество. Меня особенно привлекает отсутствие прямого морализаторства в картинах и такие вот дерзкие высказывания относительно ценностей автора, которые он доносит через понятные для своего времени символы. И при этом, на мой взгляд, автор очень сильно опережает своё время, потому что смыслы его творчества идут намного дальше средневековых представлений об устройстве мира и месте человека в нём.
С одной стороны, мы видим в каждой картине чёткую и понятную структуру, которая прямым образом отражает верования человека в то, как выглядит вселенная, взаимодействует земное, райское и дьявольское внутри человека, как следует себя вести и куда мы все попадём, если не будем послушными и праведными котятками. С другой, мы видим жесточайшую критику всех социальных институтов и их представителей, которые хотят с выгодой и удобством для комфортной жизни прикрыться декларируемыми внешними смыслами. То есть, весь мир понятен и как надо жить в нём вроде бы тоже: максимально идеальная система, в которой всё за тебя продумано и упрощено, живи и радуйся. С другой стороны, так просто эта система не работает, если не включать разум и собственными силами не выстраивать свою жизнь, наполняя смыслом и истинными ценностями каждый свой день, принимая решения исходя из того, что действительно считаешь правильным. Очень многие картины проникнуты сатирой на злобу дня как раз относительно слабости человеческой натуры, нашей склонности к страстям. Подобные картины там же в Векарте на Якиманке можно встретить у семейства художников Брейгелей, современников Босха.
По итогу – Босх глубокий фантазёр и философ, но как будто бы порой слишком категоричный. Всё же иногда хочется дать волю страстям, ведь это так по-человечески – поддаваться искушению и возвращаться снова к моральной красоте и спокойствию души. В конце концов цену соблазна и отказа от него и не узнать, ни разу ему не поддавшись. На эту тему есть много прекрасной литературы, банально и на поверхности – тот же «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда, который плавно и методично показывает нам, как в механике происходит раскол внутри человеческой души и к чему в итоге приводит. В тройку моих греховных весенних пластов культуры идеально вписалась книга Мэтью Грегори Льюисса «Монах». С одной стороны, ничего глобально нового: с виду идеальный, светлый и чистый служитель церкви, образцовый испанский монах Амбросио подвергается жестокой пытке страстью и наслаждением, которые подкидывает ему сам дьявол и которые, естественно, разрушают его честь, жизнь и всю его душу. Но… С какой точностью и скрупулёзностью, легкостью и глубиной описаны все происходящие с ним события, все его переживания, расписаны мотивы действий, что сложно не поверить происходящему в книге.
Со стороны мы готовы легко осуждать героя, мы в ужасе от бесчинств, которые творит персонаж: секс, разврат, убийства ради выгоды и спасения себя, но оторвать от них глаз просто невозможно. Никто не застрахован от ситуаций, в которых испытаниям будут подвергнуты самые основы нашего бытия, первичные потребности и базовые смыслы. И тут, к сожалению, никто не может гарантировать, что поведёт себя в соответствии с идеальными представлениями о чести, духе и моральной глубине. В общем, книга в очередной раз задаёт неудобные вопросы и заставляет подумать о дуальности нашей сущности, нашей очень сильной земной основе – грубой, физиологичной, материальной, определяющей качество и смыслы нашей жизни несмотря на воспитание, высшие духовные порывы, глубину культурных контекстов, которые мы впитываем с ростом своей мудрости… Порой всё это катится к чертям и остановиться бывает слишком сложно. Видимо такова истинная природа человека, и вся наша жизнь представляет собой непрекращающийся танец на двух чашах весов, в котором невозможно достичь подлинного равновесия. Хотя и очень хочется: будем к нему стремиться!