БЕСѢДА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ.
Говоря о необходимости имѣть печатные счета мяснымъ торговцамъ, кстати скажу, что тѣмъ же торговцамъ не мѣшало бы имѣть поболѣе опрятности, или лучше сказать не мѣшало бы внушить имъ о томъ, какъ слѣдуетъ и напомнить во-первыхъ, что Москва столица и во-вторыхъ, что мы живемъ въ девятнадцатомъ вѣкѣ. Нужно ли говорить, что особенною любовью къ грязи и неопрятности отличаются торговцы пресловутаго Охотнаго ряда.
Московскій нашъ Охотный рядъ,
Ведетъ себя куда примѣрно:
Разъ посѣти, не будешь радъ
И не пойдешь въ другой навѣрно.
Купцы не внемлятъ ничему,
Отъ грязи, вони нѣтъ тамъ мочи.
"Охотный", знать онъ потому
Что тамъ до грязи всѣ охочи.
Ну ужь такъ бы и быть; если торговцы тамъ такъ любятъ грязь и нечистоту, то держали бы нечистоплотно свои лавки, всякій покупатель могъ бы обходить мимо такія лавки и грязелюбивый торгашъ наказывался бы такимъ образомъ самъ собою. Такъ нѣтъ, этого мало, что лавки то держатъ неопрятно, нѣкоторые изъ охотно рядскихъ торговцевъ простираютъ свое зловоніе и свою грязь далѣе предѣловъ своихъ лавокъ, какъ будто любя грязь, сами стараются пріучить къ ней и публику. Въ редакціи получено письмо, обличающее въ этомъ отношеніи одного изъ торговцевъ Охотнаго ряда, именно Каширина. Корреспондентъ разсказываетъ, что прикащики г-на Каширина прямо изъ дверей лавки на тротуаръ выливаютъ изъ лоханей "протухлый солонинный разсолъ". Послѣ вылитыхъ ими трехъ лоханей на тротуарѣ образовалась лужа около двухъ сажень ширины и когда одна изъ проходящихъ женщинъ подобрала платье, переходя эту лужу, то прикащики Каширина закричали: "поднимай выше"! и затѣмъ вылили четвертую лохань. Не стану утверждать вмѣстѣ съ корреспондентомъ, что вылитый разсолъ былъ именно "протухлый", скажу только, что будь онъ хоть наисвѣжѣйшій, только обреченный на выливаніе, все таки тротуары въ Москвѣ предназначены не для стока нечистотъ. Думаю, что я не ошибаюсь въ этомъ случаѣ; или можетъ быть г. Каширинъ съ своими прикащиками другаго мнѣнія на этотъ счетъ? Шутка же прикащиковъ съ проходящей женщиной врядъ ли стоитъ того, чтобъ объ ней говорить, такъ какъ... съ каждаго можно взыскивать по уму его. Впрочемъ я не думаю, чтобъ г. Каширинъ какъ въ выливаніи разсола такъ и въ неумѣстной шуткѣ, сочувствовалъ своимъ прикащикамъ и врядъ ли самъ догадывается, что у его прикащиковъ существуетъ особая система для очищенія и опоражниванія лавочныхъ чановъ и лоханей, а потому я бы посовѣтывалъ ему вывести прикащиковъ на порогъ своей лавки, поставить лицомъ къ Мамонтовской гостинницѣ, куда именно и выходитъ растворъ его лавки, указать имъ на асфальтовую мостовую передъ гостинницей и сказать имъ слѣдующее:
Хотя средь стѣнъ живете вы,
Но не могли стыдить васъ стѣны,--
И въ центрѣ матушки Москвы
Вы мужики безъ перемѣны.
Съ своимъ невѣжествомъ сроднясь,
Вы на асфальтѣ не годитесь,
И стѣнъ во-вѣки не стыдясь,
Хоть мостовой-то постыдитесь.
Свое невѣжество сломивъ,
На тротуаръ разсолъ не лейте,
И, шутки глупыя забывъ,
Своихъ хозяевъ пожалѣйте.
Вотъ послѣ этого и понимайте Москву какъ хотите! Всѣ жалуются, что у насъ плохо прививаются нововведенія. Всѣ говорятъ, что Москвѣ нужно и то и другое. Не говоря уже о чемъ нибудь болѣе важномъ, скажу о мостовыхъ: всѣ находятъ что мостовыя у насъ плохи, что Москвѣ, какъ столицѣ, давно бы пора позаботиться сдѣлать мостовыя асфальтовыя и т. д. и т д. И вдругъ, въ самомъ центрѣ Москвы, на улицѣ, покрытой отчасти асфальтомъ выливаютъ разную дрянь прямо на тротуары! Нечего сказать, хороша будетъ асфальтовая мостовая, улитая разными нечистотами. Конечно хозяева обязаны обуздывать невѣжество своихъ прикащиковъ, такъ какъ отвѣтственность-то и матеріальная, и нравственная падаетъ во всякомъ случаѣ на нихъ Невѣжество прикащиковъ мясныхъ торговцевъ еще не такъ поразительно какъ невѣжество прикащиковъ, служащихъ въ магазинахъ съ зеркальными стеклами. Многіе можетъ быть подумаютъ, что такого невѣжества не существуетъ, такъ для такихъ скептиковъ я сообщу переданный мнѣ фактъ. Неподалеку отъ лавки Каширина, о которой я только что говорилъ, находится сапожный и башмачный магазинъ г. Львова. Магазинъ этотъ но наружному своему виду и блестящимъ зеркальнымъ стекламъ повидимому чуждъ какого бы то ни было порицанія, но:
"Наружность иногда обманчива бываетъ",
И въ фирмахъ съ громкимъ реноме
Подъ часъ безъ мѣрки обуваютъ
Комми, все смѣривши въ умѣ.
Хоть это можетъ быть и странно,
Но не идетъ вѣдь даромъ вѣсть,
И не толкуя тутъ пространно,
Скажу, что мало-ль гдѣ что есть.
Этой-то обманчивостью наружности оказался страдающимъ и магазинъ, Львова и страдаетъ именно... не буду говорить невѣжествомъ, а неделикатностью прикащиковъ. Мнѣ сообщаютъ слѣдующій, хотя и мелкій самъ по себѣ случай, но привожу его именно потому, что онъ мелоченъ, такъ какъ по моему въ мелочахъ то и познается характеръ.
Одна дама поручила своему мужу купить въ магазинѣ Львова башмаки. Мужъ является въ магазинъ, спрашиваетъ башмаки и при разсчетѣ оговаривается, что онъ не увѣренъ въ томъ, тотъ ли именно беретъ номеръ, который нужно. Въ отвѣть получаетъ увѣреніе, что въ случаѣ башмаки можно перемѣнить, если только подошва будетъ не затоптана. Башмаки, какъ и ожидалъ супругъ, оказались номеромъ меньше, почему не только затоптать подошву, а и надѣть ихъ не было возможности, слѣдовательно препятствія для обмѣна башмаковъ не было. Жена чрезъ нѣсколько часовъ отправляется сама и требуетъ обмѣнить негодящіеся башмаки. Прикащикъ съ неудовольствіемъ подаетъ двѣ пары, оказавшіяся по работѣ ниже башмаковъ, купленныхъ мужемъ. Покупательница проситъ показать лучшіе, показываютъ еще двѣ пары, въ свою очередь не понравившіяся покупательницѣ. Проситъ она показать еще, отвѣчаютъ, что больше нѣтъ.
-- Неужели у васъ только четыре пары этого номера во всемъ магазинѣ? спрашиваетъ покупательница.
-- Больше нѣтъ, отвѣчаетъ прикащикъ, такимъ тономъ, какъ бы желая сказать: есть да не про вашу честь.
-- Такъ возвратите мнѣ деньги, я куплю въ другомъ магазинѣ.
-- Мы денегъ не возвращаемъ.
-- Такъ дайте мнѣ порядочные башмаки, которые были бы мнѣ въ пору.
По какъ покупательница ни настаивала, какъ ни убѣждала, кончилось тѣмъ, что принуждена была взять башмаки безъ удовольствія. Если уже магазинъ г-на Львова, пользующійся хорошимъ реноме, позволяетъ себѣ прибѣгать къ такимъ принудительнымъ мѣрамъ при продажѣ своего товара, то чего же можемъ мы требовать отъ лавочниковъ? Но, господа, я долженъ сказать, что владѣлецъ магазина нисколько не причастенъ этому и это дѣлается не по его инціативѣ. Это я могу потвердить какъ постоянный покупатель г-на Львова; прикащикамъ же его дѣйствительно нужно имѣть поболѣе деликатности. Приводя сообщаемый мнѣ случай, я увѣренъ, что г. Львовъ обратитъ на него вниманіе и внушитъ своимъ прикащикамъ, что не покупатели существуютъ для нихъ, а они для покупателей, и что каждый, покупая какую бы то ни было вещь, прежде всего ищетъ получить то, что ему нравится, а не что нравится продающему прикащику.
Выше я привелъ слова Грибоѣдова, что въ Москвѣ "дома новы, но предразсудки стары". Съ этими словами безусловно согласиться нельзя, у насъ въ бѣлокаменной не только всѣ дома новы, но много есть такихъ, которые были стары еще до "временъ очаковскихъ и покоренья Крыма". Такъ напримѣръ, на углу Грачевки и Рождественскаго бульвара есть домъ г. Селиванова. Въ теченіи всей прошлой зимы и весны на воротахъ этого дома, выходящихъ къ Рождественскому бульвару красовалась вывѣска такого лаконическаго содержанія: "просятъ безъ звонка не входить". Что сей сонъ означаетъ? думалъ я. Если владѣлецъ дома хочетъ, чтобъ никто не входилъ въ ворота безъ звонка, то ему стоило только запереть ворота, тогда по неволѣ каждый принужденъ звонить, тогда какъ вывѣска имѣетъ значеніе лишь для людей грамотныхъ, да и то только въ томъ случаѣ, если они ее замѣтятъ. Но домъ и ворота принадлежатъ г ну Селиванову, а потому и воленъ онъ вѣшать на нихъ вывѣски, какія ему заблагоразсудится, а тамъ ужь на волѣ входящаго будетъ исполнить просьбу домовладѣльца и позвонить прежде нежели войдти, или же входить такъ. Теперь ворота этого дома отворены, вывѣски нѣтъ и гостепріимно отворенныя ворота какъ бы говорятъ: "просятъ входить безъ звонка". Но, увы! заглянувъ во внутренность воротъ, каждый согласится, что они говорятъ противное, т. е.: не хочетъ ли кто войдти, пусть попробуетъ. Одна стѣна окончательно покачнулась въ срединѣ воротъ, почему и подперта деревянной перекладиной въ вверхъ стѣны противоположной, и врядъ ли далеко то время, когда эта стѣна и подпорка упадутъ и попавшій въ это время въ ворота пострадаетъ и отъ стѣны, и отъ подпорки. На все это не мѣшало бы кому слѣдуетъ обратить вниманіе,-- ворота отворены и каждый можетъ видѣть это воочію. Заявляя свою просьбу на вывѣскѣ "безъ звонка не входить", домовладѣлецъ, отворивъ ворота, вполнѣ достигъ цѣли: въ его ворота не только безъ звонка, но и со звонкомъ не всякій рѣшится войдти.
Для всѣхъ, надѣюсь, будетъ ясно
При состояніи такомъ:
Въ ворота тѣ войдти опасно
И безъ звонка, и со звонкомъ.
Друзья! кто хочетъ жить на свѣтѣ,
Кто хочетъ жизнь свою спасти,--
Предупрежу: въ ворота эти
Ему ужь лучше не идти.
Мнѣ обойти теперь совѣтомъ
Домовладѣльца силы нѣтъ;
Скажу ему, что въ видѣ этомъ
Оставить тѣ врага не слѣдъ.
Необходимо ихъ поправить, а то безъ шутокъ они могутъ упасть и задавить кого нибудь. Пакъ видно, домовладѣлецъ на эти пустяки не обращаетъ большаго вниманія; не дурно бы обратить.
Противоположности и столкновенія стараго съ новымъ встрѣчаются въ Москвѣ на каждомъ шагу. Наврядъ ли можно найдти такой поразительный контрастъ, какой существуетъ между центромъ столицы и Зацѣпой. Зацѣпу по истинѣ можно назвать московской Хивой, и что болѣе всего поддерживаетъ это, такъ это необыкновенная воинственность зацѣпскихъ жителей. Въ то время, когда въ центрѣ столицы стараются подвигать все болѣе и болѣе впередъ, Зацѣпа какъ бы пятится назадъ и представляетъ собою Москву во времена Ивана Калиты. Такъ мнѣ сообщаютъ, что на Зацѣпѣ до сихъ поръ въ большомъ ходу кулачные бои; производятся они не гдѣ нибудь въ уголкѣ, а напротивъ, на главныхъ зацѣпскихъ улицахъ, производится въ громадныхъ размѣрахъ и по своимъ кровавымъ развязкамъ заставляютъ думать, что Зацѣпа переживаетъ седьмое или осьмое столѣтіе, а не девятнадцатое. Страшно становится, говорилъ мнѣ одинъ домовладѣлецъ, когда видишь толпу въ триста и болѣе человѣкъ, безпощадно крушащую другъ друга. Въ комнатахъ первыхъ этажей дѣлается темно отъ толпы, запружающей улицу; отдыхающіе послѣ обѣда зацѣнинцы въ испугѣ вскакиваютъ съ постелей, разбуженные шумомъ и гамомъ, потоки непечатной брани льются въ изобиліи и человѣкъ, имѣющій надобность выйдти въ это время изъ дому, по неволѣ пережидаетъ окончанія этой междуусобной войны, чтобъ не попасть въ общую свалку. Одинъ заслуженный и почтенный домовладѣлецъ Зацѣпы до того возмутился этими гнусными сценами ратоборства, что хотѣлъ ѣхать къ г-ну оберъ-полиціймейстеру и просить его о принятіи мѣръ къ ихъ прекращенію.
Прогрессъ къ Зацѣпѣ не привился,
Но поперекъ ей горла сталъ,
И край тотъ чѣмъ-то зацѣпился
И сотни на три лѣтъ отсталъ.
Себя тамъ дракой потѣшаютъ
Граждане мирные въ досугъ,
И имъ прогрессъ не помѣшаетъ
Въ развитьи мышцъ своихъ и рукъ.
Они головъ не развиваютъ,
У нихъ обычай не таковъ:
Тамъ въ спорахъ ловко разбиваютъ
Другъ друга силой кулаковъ.
Подобный доводъ, какъ хотите,
По мнѣ всѣхъ доводовъ умнѣй,
И съ нимъ отлично уясните,
Сто изъ противниковъ сильнѣй.
Мичманъ Жевакинъ.
"Развлеченіе", No 39, 1873
БЕСѢДА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ.
Съ нѣкоторыхъ поръ появились въ продажѣ консервы разныхъ кушаній г-на Данилевскаго. Консервы эти очень не дороги, если при этомъ они имѣютъ хорошія качества, то-есть питательность и вкусъ, то ожидаемый отъ нихъ результатъ вполнѣ достигнутъ. Вотъ именно о томъ-то, могутъ ли эти консервы служить суррогатомъ не только домашняго, но даже плохаго кухмистерскаго обѣда и думаю я поговорить теперь. На дняхъ, желая получить понятіе о консервахъ г-на Данилевскаго, я пріобрѣлъ коробку, заключающую въ себѣ двѣ порціи "сухихъ щей".
Едва коробку я узрѣлъ,
Купить ее меня тянуло,
Но ложку щей тѣхъ только съѣлъ,
Ей ей, повѣрьте -- потянуло.
Приготовили мнѣ эти щи точно такъ, какъ сказано было на ярлыкѣ, которымъ заклеена была коробка и въ результатѣ получилось нѣчто темное, жидкое, вообще получилась штука крайне невзрачнаго вида. Но я не брезгливъ и потому пренебрегъ невзрачной наружностью, въ чаяніи пріобрѣсть что нибудь порядочное отъ внутреннихъ качествъ щей. Но увы! запахъ, издаваемый щами, оказался такой, что я растерялся окончательно и... только и могъ подумать: какъ это такой замахъ можно выдумать? Но и этимъ пренебрегъ я, благоразумно разсудивъ, что былъ же гоголевскій Петрушка "съ собственнымъ своимъ запахомъ", такъ почему же и щамъ г-на Данилевскаго не имѣть таковаго. Разсудивъ такъ, я возложилъ все упованіе на вкусъ, но... и вкусъ измѣнилъ и измѣнилъ самымъ коварнымъ образомъ:-- щи оказались такого страннаго вкуса, что я не знаю какъ и опредѣлить его.
Щи сухія узрѣвъ, пострадалъ хоть мой взоръ,
Еще горше страдало отъ нихъ обонянье,
И за вкусъ эти щи заслужили укоръ,
Не страдалъ только слухъ да еще осязанье.
И сказать я про щи теперь смѣло могу:
Не вполнѣ онѣ силой крушить обладаютъ,
Коль отъ нихъ, въ столкновеньи на первомъ шагу,
Всѣ пять чувствъ человѣка не сразу страдаютъ.
Впрочемъ, думаю я, коль тарелку ихъ съѣсть,
За животъ не преминешь схватиться руками,
Стало быть осязанью работа тутъ есть
Да и слухъ поразится ужасными щами...
Не знаю, можетъ быть, мнѣ попалась какая нибудь отчаянная коробка, можетъ быть по ней нельзя судить о всѣхъ консервахъ г-на Данилевскаго... Если же судить о нихъ можно но тому обращику, который я сподобился попробовать, то, говоря серьезно, щи г-на Данилевскаго можетъ быть и могутъ быть названы щами въ дорогѣ, въ походѣ, на морѣ, вообще тамъ, гдѣ достать ничего невозможно, по пословицѣ "на безрыбьи и ракъ -- рыба, на безлюдьи и Ѳома -- дворянинъ"; здѣсь же въ Москвѣ онѣ такого наименованія не заслуживаютъ, или же можетъ быть, у меня странное обоняніе, странный взглядъ и странный вкусъ.
О щахъ г-на Данилевскаго я кончилъ и, по чести скажу, поставленъ въ очень затруднительное положеніе, именно, никакъ не могу рѣшить, къ чему перейти отъ нихъ и о чемъ начать говорить. Фактовъ и слуховъ въ распоряженіи много, но переходы до того рѣзки, что по неволѣ становишься въ тупикъ. Между тѣмъ говорить о чемъ нибудь да нужно, а потому я и перехожу къ письму, полученному редакціей съ Балкана. Только вы не думайте, что это тотъ Балканъ, переходомъ черезъ который прославился Дибичъ и по которому онъ названъ Забалкапскимъ; нѣтъ, это Балканъ не тотъ, это нашъ московскій и хотя переходъ черезъ него тоже составляетъ своего рода подвигъ, но тѣмъ не менѣе смѣшивать его съ другимъ Балканомъ не слѣдуетъ. И такъ корреспондентъ сообщаетъ, что у нихъ на Балканѣ есть жулики.
Но рѣчь не въ томъ, что на Балканѣ
Есть воры, это вѣдь, друзья,
Не диво всѣмъ, скажу заранѣ
Что не о томъ и думалъ я.
Нѣтъ, на Балканѣ диво: воры
Взимать изволятъ иногда
Съ окрестныхъ жителей поборы,
Вотъ это штука хоть куда!
Корреспондентъ пишетъ, что на Балканѣ "такое положеніе", что жулики приходятъ въ питейные дома и овощныя лавки, смѣло разсказываютъ свои похожденія и уловки и взимаютъ посильную лепту. Далѣе корресподентъ говоритъ, что онъ самъ, подчиняясь этому "положенію", платитъ по 15 копеекъ; но жулики, ужь извѣстно жулики, приходятъ иногда по два и по три раза въ недѣлю. Поистинѣ удивительное положеніе! Письмо свое корреспондентъ оканчиваетъ соболѣзнованіемъ, что платить по два и по три раза въ недѣлю жуликамъ дань для него "что нибудь составляетъ". Я съ своей стороны отъ всей души соболѣзную корреспонденту, съ котораго взимаютъ противъ "положенія"; но такъ же не могу отъ души не пожелать, чтобы "положенію" этому положенъ былъ конецъ.
Отъ удивительнаго балканскаго положенія перейду къ тому положенію, которое испытываютъ пѣшеходы, проходя мимо лавокъ "Яблочнаго ряда, у Ильинскихъ воротъ. Какъ извѣстно, находящееся у этихъ лавокъ подобіе тротуара, служитъ не только къ удобству, сколько къ крайнему неудобству публики. Тротуаръ этотъ вымощенъ тѣмъ же булыжникомъ, камикъ покрыты мостовыя, за исключеніемъ одной лавки передъ которой покрытъ плитами, понятно, что вымощенный такъ тротуаръ представляетъ явное неудобство для ходьбы, покрытъ постоянно грязью и... и вообще не можетъ назваться тротуаромъ, потому что ничѣмъ не отличается отъ мостовой. Что бы владѣльцамъ лавокъ послѣдовать примѣру своего сосѣда и вымостить тротуаръ какъ слѣдуетъ -- плитами? вѣдь не говоря уже о публикѣ, имъ самимъ было бы много пріятнѣе. Или это для нихъ все единственно?. Ну, тогда дѣло другое.
Наше купечество
За молодечество
Да за терпѣніе
Стоитъ почтенія:
Всѣ описанія,
Всѣ нареканія --
Все имъ не новое,
Все "дѣло плевое".
А не мѣшало бы на счетъ тротуарцу то... аль не рука? А кажется время бы: на Ильинкѣ то асфальтовую мостовую дѣлаютъ.
Кстати объ асфальтовой мостовой.
На проѣздѣ Страстнаго бульвара у дома г жч Камыниной дѣлаютъ асфальтовую мостовую. Иду я, знаете, смотрю, какъ это мостовую то дѣлаютъ, потомъ пошелъ себѣ да и думаю: экое раздолье какое! покрывается наша Москва асфальтомъ. Смотрю: къ Университетской типографіи подошелъ. Вотъ, думаю, тутъ "Московскія Вѣдомости" печатаютъ, и теперь можетъ быть тискаютъ, что вотъ молъ Москва... асфальтъ... циви] лизація... удобства, ну, все такое хорошее объ асфальтѣ! печатаютъ; подумалъ да и языкъ прикусилъ, потому,? увидалъ, что около Университетской то типографіи моего вая-то того. не асфальтовая. Что же это, блеснула мнѣ мысль, университетская типографія не возьметъ примѣра съ дома г-жи Камыниной и у себя на счетъ асфальта-то не... не озаботится? Повѣрите ли, самому даже совѣстно отъ этой мысли сдѣлалось. Какъ же это, разсудилъ я, приложивъ палецъ ко лбу, типографія да еще университетская, да будетъ учиться у частнаго человѣка, это ни съ чѣмъ несообразно. Администрація ея сама должна примѣръ всѣмъ подавать, а коль скоро примѣръ подать опоздала, то по моему лучше вовсе не начинать, нежели слѣдовать за другими, потому что:
Во всемъ свой толкъ есть, господа,
Чтобъ вы смыслъ ясный получили,
Спрошу: бываетъ ли когда
Чтобъ куръ да яйца учили?
Дѣйствительно во всемъ есть свой толкъ, только вотъ не нахожу я толку въ Мерзляковскомъ переулкѣ, который идетъ съ Поварской на Никитскую. Нужно вамъ сказать, что переулокъ этотъ очень узокъ и должно быть по пословицѣ "гдѣ худо тамъ и рвется" въ послѣднее время сдѣлался еще уже. Сознаюсь, что это нѣсколько странно съ перваго взгляда, но "ничто не ново подъ луною", а потому не слѣдуетъ удивляться и тому, что узкій переулокъ сдѣлался еще уже. Въ началѣ этого переулка съ Поварской строится огромный трехъэтажный домъ. Конечно, по такой большой стройкѣ и занята лѣсами "дистанція огромнаго размѣра" т. е. относительно ширины переулка. Впрочемъ, "это, зло еще не такъ большой руки"; но владѣльцу дома, находящагося противъ этой стройки, тоже приспичило строиться и вотъ онъ, не думая долго, тоже заборъ выдвинулъ. Такимъ образомъ изъ Мерзляковскаго переулка получилось нѣчто въ родѣ тоннеля, въ которомъ можетъ проѣхать только одинъ парный экипажъ и при томъ такъ, что лошади идутъ какъ разъ около мостковъ. Представьте себѣ положеніе человѣка, находящагося въ это время на мосткахъ, или какъ я самъ видѣлъ, положеніе женщины съ двумя маленькими дѣтьми! Къ тому же неумѣстно высунувшійся заборъ противъ большой стройки не загораживаетъ ни лѣса, ни стройку, а просто на просто зеленый деревянный одноэтажный домъ, передъ которымъ сложенъ кирпичъ и нѣсколько бревенъ. Теперь осень, наружной стройки никакой не начинаютъ, а потому какъ бы хорошо сдѣлалъ домовладѣлецъ, отретировавшись съ своими кирпичами и бревнами къ себѣ на дворъ, а главное и заборъ то захватилъ бы съ собою, потому, нужно же понять, что зимой еще опаснѣй будетъ, такъ какъ лошади то лошадьми, а раскаты саней въ ухабахъ, отводы крестьянскихъ саней -- это все толчки, такъ сказать экстраординарные, зимніе. Въ заключеніе не могу не сказать, что сей домовладѣлецъ, не знаю его фамиліи, мало того, что загородилъ переулокъ, но даже вовсе не смотритъ за своими мостками, которые прыгаютъ и скачутъ подъ ногами прохожихъ до того, что, чему я (тоже былъ очевидцемъ, на дняхъ одна женщина, довѣрчиво ступивъ на мостокъ, очутилась въ лужѣ. Не мѣшаетъ также зажечь здѣсь хотя какой нибудь фонарь, такъ какъ отъ фонарей, по случаю стройки остались одни столбы, которые нисколько не свѣтятъ.
Теперь, господа, ударимтесь въ провинцію, вѣдь провинція это не то что нашъ Балканъ, это еще... чуднѣе. И такъ начинаю съ письма изъ Рыбинска, но прежде чѣмъ начать, мнѣ слѣдуетъ оговориться и оговорка эта имѣетъ отчасти личный, отчасти же и общій характеръ. Беру я на себя это именно потому, что письмо рыбинскаго корресподента попало ко мнѣ какъ матеріалъ для фельетона, а потому... ну, да потому самому я и взялъ на себя трудъ толковать съ нимъ. Дѣло въ томъ, что г. корресподентъ раздѣляетъ свое письмо на два отдѣла, первый -- это обращеніе въ редакціи, второй сообщеніе самаго факта. Г. корресподентъ пишетъ что вотъ молъ, предлагаю свои услуги и проч. Далѣе г. корресподентъ называетъ одну газету, въ которой помѣстили его со общеніе безъ собственныхъ имянъ и вообще выражаетъ неудовольствіе на условія этой газеты съ надеждою, что условія редакціи "Развлеченія" будутъ иныя. Спѣшу увѣрить г. корреспондента, что условія относительно этого во всѣхъ редакціяхъ одни и тѣже: за сообщеніе одного голаго факта безъ литературной отдѣлки никогда, нигдѣ и никому, не платили, не платятъ и не будутъ платить. Гонораріемъ оплачиваются статьи: умственный трудъ сотрудника, а я не думаю, чтобъ для г. корресподента написаніе одного коротенькаго письма составляло такой мозголомный подвигъ, который требовалъ бы какихъ либо особыхъ поощреній кромѣ оглашенія сообщаемаго факта. Все это сказалъ я во первыхъ потому, что мнѣ пришлось воспользоватся письмомъ г. корреспондента для своего фельетона, во вторыхъ, чтобы, какъ говорится, единымъ взмахомъ отвѣтить и нѣкоторымъ другимъ корреспондентамъ, оканчивающимъ свои письма возложеніемъ упованія на благоусмотрѣніе редакціи относительно гонорарія и, главнымъ образомъ, въ третьихъ потому, что рыбинскій корреспондентъ встрѣтивъ въ фельетонѣ "Развлеченія" сообщенный имъ фактъ, можетъ въ письмѣ въ другую редакцію третировать и насъ такъ же, какъ третируетъ въ письмѣ къ намъ редакцію одной газеты. Слѣдовательно, я начинаю... но, опять но! Корресподентъ ввелъ меня въ не малое затрудненіе и именно вотъ чѣмъ Въ началѣ письма онъ говоритъ: "у меня сейчасъ есть матеріалъ о недочетѣ въ Рыбинскомъ Общественномъ банкѣ около двѣнадцати тысячь рублей". Вотъ матеріалъ такъ матеріалъ! подумалъ я По къ великому изумленію моему о недочетѣ двѣнадцати тысячъ въ банкѣ во всемъ письмѣ я не нашелъ ни единаго слова и дѣло идетъ не объ утратѣ тысячъ въ банкѣ, а объ утратѣ одной барышней своего! турнюра въ клубѣ, относительно же банка, какъ я подразумѣваю, корресподентъ просто на просто запустилъ! "крючокъ". Конечно, банкъ и клубъ, двѣнадцать тысячъ! и турнюръ это противоположности; но, начавъ говорить о Рыбинскѣ, такъ нужно же окончить, ограничившись турнюромъ и тѣмъ болѣе потому, что благодаря этому турнюру, пострадалъ одинъ субъектъ германской расы. Въ рыбинскомъ Соединительномъ собраніи всѣхъ сословій былъ балъ, на балу танцовали мазурку. Мазурка извѣстно танецъ такой, въ которомъ не только всѣ фибры и суставы танцующихъ приходятъ въ движеніе, но даже и всѣ принадлежности гардероба получаютъ необыкновенную подвижность. Вслѣдствіе-то этого послѣдняго обстоятельства, невѣдомо кому принадлежащій дамскій, ужь конечно не мужской, турнюръ очутился на полу. Этимъ обстоятельствомъ воспользовался одинъ нѣмецъ съ благородной цѣлію услужить таинственной незнакомкѣ, потерявшей сію необходимую принадлежность дамскаго гардероба.
Услуга дамамъ не мѣшаетъ,
Зналъ это нѣмецъ и тотчасъ,
Поднявъ находку, возглашаетъ:
Mesdames! чья это вещь изъ васъ?
Mesdames конечно смутилась и одинъ изъ русскихъ членовъ предложилъ дежурному старшинѣ вывести нѣмца. Старшина относительно услужливости къ прекрасному полу раздѣлялъ мнѣніе нѣмца и замѣтилъ члену, что онъ мѣшается не въ свое дѣло, нѣмецъ же съ гоноромъ, какъ и слѣдовало ожидать, счелъ нужнымъ обидѣться на заявленіе члена. Да и понятно обидно, потому изъ какого же клуба за услужливость къ дамамъ выводятъ?
Закончу мою бесѣду замѣчаніемъ клинскому клубу, въ которомъ, по полученному мной извѣстію, никогда не метутся полы, и посѣтители поставлены въ неловкое Положеніе танцовать среди столбовъ пыли.
Всѣ довольны клинскимъ клубомъ,
Нѣтъ о немъ дурныхъ вѣстей,
Только пыль, что ходитъ клубомъ,
Непріятна для гостей.
Еслибъ этотъ полъ помыли,
Еслибъ онъ не пыленъ былъ,
То въ томъ клубѣ клубы пыли
Не стѣсняли бъ къ танцамъ пылъ.
Недавно, ради развлеченія, пошелъ я въ Общедоступный театръ. Это было 1-го октября. Спектакль состоялъ изъ драмы "Семейные разсчеты", водевиля "Милые бранятся -- только тѣшатся", тоже семейные разсчеты въ нѣкоторомъ родѣ, водевиля "А. и Ф." и разсказа и пѣнія г на Томскаго. Въ театръ пріѣхалъ я рано и первое свое вниманіе обратилъ на занавѣсъ. Полюбовался на изображенный на немъ Частный театръ и нашелъ, что онъ нарисованъ не совсѣмъ вѣрно: вопервыхъ не нарисовано принадлежащаго къ театру буфета, во-вторыхъ не изображено кучи мусора, лежащей между театромъ и буфетомъ, на которую и натыкается въ потьмахъ публика во время антрактовъ, въ-третьихъ около театра не изображено ни одного барышника. Фонтанъ, находящійся на площади противъ театра, изображенъ на занавѣсѣ съ бьющей струей воды, и хотя онъ прыти такой никогда не показываетъ, держа воду въ почтительной тишинѣ въ резервуарѣ, но такъ какъ говорится, что безъ хвоста и птица не красна, то на это большаго вниманія обращать не слѣдуетъ. Не подалеку отъ фонтана проткнута на занавѣсѣ дыра. Я было занялся созерцаніемъ этой дыры; но оркестръ кончилъ и занавѣсъ съ фонтаномъ и съ дырою ушелъ кверху. Изумленные глаза мои узрѣли комнату, которая, какъ я заключилъ по портретамъ, повѣшеннымъ надъ диваномъ, принадлежала семейству какого нибудь или генерала, или полковника, и я не ошибся: дѣйствительно, это была повидимому гостиная семейства полковника. По самого полковника въ живыхъ не оказалось и главой семейства явилась его вдова, портретъ которой и повѣшенъ рядомъ съ портретомъ полковника, но не похожъ. Передъ началомъ къ артисткѣ, изображающей вдову полковника, присталъ артельщикъ театра, требуя съ нея какія-то деньги.
Я содрогнулся весь отъ боли
За ту артистку: вѣдь, ей-ей,
При исполненіи вдругъ роли
Присталъ за деньгами онъ къ ней!
Но, разсмотрѣвъ афишу, ближе:
Онъ не артельщикъ, я узналъ,
"Прикащикъ Юдинъ" онъ; поди же,
Какъ я въ просакъ легко попалъ!
Во время этихъ семейныхъ разсчетовъ является на сцену какая-то фигура въ гусарскомъ мундирѣ и съ такими ужасными глазами и бровями, какихъ я въ жизнь мою никогда не видывалъ, да врядъ ли и есть такіе. Фигура эта оказалась г-мъ Бурцовымъ, братомъ полковницы, а г. Бурцовъ отъ парика и глазъ до рейтузъ и сапогъ былъ г. Стремляновъ. Удивительные глаза, ей-ей, удивительные! И главное, въ нихъ-то и выражалась вся штука. Съ кѣмъ бы ни говорилъ г. Стремляновъ, глаза его постоянно смотрѣли на публику и что всего хуже, какъ мнѣ казалось, все на меня и такъ-таки въ упоръ. Чуетъ, думалъ я, чуетъ, что я фельетонистъ, убить хочетъ взглядомъ, убить! Какъ я ни ежился, глаза шпиговали меня.
Не стало мнѣ, ей-богу, мочи:
Тѣ взгляды колятъ, рѣжутъ, жгутъ,
И удивительные очи --
Почти вѣдь вовсе не моргнутъ!
Теперь я понимаю, почему г. Стремляновъ старался болѣе смотрѣть на публику. Ужь если меня въ креслахъ коробило отъ его взгляда, то что же должны испытывать артисты? Да что, стоило ему только взглянуть на прикащика Юдина и крикнуть, какъ тотъ забылъ и о деньгахъ, за которыми пришелъ, и такъ убѣжалъ со сцены, какъ никогда ни одинъ прикащикъ не бѣгаетъ. Затѣмъ является на сцену женихъ Переваловъ съ отцомъ, и первое дѣйствіе кончается тѣмъ, что г жу Стренетову просватали за Перевалова, то-есть всѣ -- и мать, и сестры, и дядя, и женихъ, и отецъ его возложили на нее все упованіе, -- вывози молъ, матушка. Во время втораго дѣйствія какой-то бѣлокурый музыкантъ остался въ оркестрѣ и никакъ не могъ усидѣть на мѣстѣ: то поднимется, то опять сядетъ, то поднимется, то опять сядетъ. Смотрѣлъ ли онъ на сцену, или показывалъ свою то лову -- не знаю. Знаю только, что макушка его удивительно надоѣла мнѣ и разсѣяла всѣ мои наблюденія надъ игрой артистовъ. Когда занавѣсъ опустился, я отправился курить. Въ третьемъ дѣйствіи я опять видѣлъ ужасныя очи и наконецъ г-жа Стрепета спросила: "что вы со мной сдѣлали?" Матушка ея повинилась, что виновата во всемъ она, вообще всѣ артисты были въ сокрушеніи, а г. Макшеевъ такъ даже заплакалъ: что же, молъ, я теперь одинъ останусь здѣсь! Когда послѣ антракта поднялся занавѣсъ, я увидѣлъ сѣровато-голубовато-сизо-синюю комнату. "Ну, думаю, это вѣрно палата въ сумасшедшемъ домѣ, куда отправили г-жу Стрепету". Но оказалось, что я ошибся: "Семейные разсчеты" кончились и начался водевиль "Милые бранятся -- только тѣшатся". Милые бранились очень хорошо, но такъ какъ они тѣшились этимъ сами, то на долю ихъ выпало не очень много апплодисментовъ. Водевиль "А. и Ф." прошелъ весело, и если ужь выбирать изо всего спектакля, то одинъ этотъ "водевиль есть вещь, а прочее все гиль". Да, еще есть вещь! Г. Томскій долженъ былъ разсказывать и пѣть. Началъ г. Томскій пѣть пѣсню "Ужь какъ палъ туманъ на сине море". Но... гмъ... въ публикѣ послышалось . или это было шуршаніе платьевъ, или афишъ, или потираніе ладоней отъ удовольствія, только вышло нѣчто подобное фамиліи Фишъ. Г. Томскій бросилъ убійственный взглядъ на публику и закончилъ свой "туманъ" какой-то ямской что ли пѣсенкой, въ которой укорялъ кого-то: "за что ты, молъ, меня бранишь", но "Фишъ" опять перевѣсилъ и. г. Томскій умолкъ; стоитъ и глядитъ, а публика сидитъ и глядитъ. Помялся, помялся г. Томскій и ушелъ, потомъ пришелъ овять и запѣлъ тройку.
Вотъ запѣлъ, всѣ дай Богъ ноги,
Томскаго тоска томитъ,
И съ гитарою, въ тревогѣ,
На подмосткахъ онъ стоитъ.
Ахъ, пѣвецъ вѣдь онъ удалый
И поетъ который годъ,
А теперь стоитъ весь алый --
Плохо въ публикѣ везетъ.
Вся энергія пропала,
Въ поощренье "ни щелчка",
И не вывезла ни мало
Тройка борзыхъ ямщика.
Такъ г. Томскій на своей тройкѣ и уѣхалъ за кулисы. Обѣщанный же разсказъ исполнилъ онъ вѣроятно въ уборной.
Побывалъ я въ театрѣ и разлакомился. Думаю: пойдука я завтра; посмотрѣлъ на афишу: назначено "Бояринъ Басенокъ" Кукольника. Это, думаю, штука хорошая.
Вечеромъ собрался и пошелъ; прихожу -- темнота. Что это, думаю, не "сеансъ ли во мракѣ"? Сунулся туда, сюда -- всюду темно. У театра между тѣмъ собралась толпа, слышны толки, вопросы, замѣчанія.
-- Ай не будетъ? спрашиваетъ чуйка.
-- Объявлено, пожимая плечами, отвѣчаетъ цилиндръ.
-- Скажите пожалуйста, представленіе будутъ да вать? обращается ко мнѣ какая то молоденькая кофточка.
-- Непремѣнно, смѣло отвѣчаю я.
-- Да вы шутите.
-- Видите, аншлага нѣтъ.
-- Чего-съ?
-- Будетъ, говорю я и отхожу въ сторону.
Смотрю, у задняго подъѣзда стоятъ кареты, значитъ артистовъ привезли, а зачѣмъ же ихъ повезутъ безъ спектакля?
-- Буфетъ запертъ, стало быть ничего не будетъ, съ убѣжденіемъ говоритъ какой-то ухарь.
Пріѣхали жандармы и поѣхали назадъ.
-- Вотъ и жандармы уѣхали, обращается старушка къ молоденьквй дѣвушкѣ,-- пойдемъ, ничего не будетъ.
Старушка молится на икону у Варварскихъ воротъ и уходитъ.
"Вотъ те "Бояринъ Басенокъ"! подумалъ я, направляя стопы свои.
-- Вотъ вы и обманули меня! смѣясь, обращается ко мнѣ кофточка.
-- Чѣмъ же?
-- Да игры-то нѣтъ и жандармы уѣхали.
-- А это развѣ не игра? А не освѣщено потому, что она свѣчъ не стоитъ.
Кофточка засмѣялась и я тоже засмѣялся.
Мичманъ Жевакинъ.
"Развлеченіе", No 41, 1873
БЕСѢДА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ.
Хотя, господа, дѣйствовать согласно правилу, чтобъ и овцы были цѣлы, и волки сыты, трудно; но не невозможно, и человѣкъ мало-мальски разсудительный всегда можетъ дѣйствовать такъ, чтобы сразу услужить и волкамъ, и овцамъ. Не буду говорить о чемъ нибудь болѣе важномъ, вообще "толкацій" о матеріяхъ важныхъ я терпѣть не могу, а потому въ доказательство возможности дѣйствовать согласно вышеприведенному правилу приведу слѣдующій простенькій фактъ. Позвольте, господа, предпослать небольшое словоизверженіе:
Ужь тамъ, читатель, радъ не радъ,
По убѣдимся, коль размыслимъ,
Что фельетонъ, ей-ей, немыслимъ
Безъ отступленій и тирадъ.
И такъ, "впередъ моя исторья". Извѣстно всѣмъ и каждому, что при постройкѣ домовъ ставятся лѣса, которые въ свою очередь огораживаются заборами, вслѣдствіе чего предоставленный пѣшеходящей публикѣ тротуаръ замѣняется на время мостками. Это первое. Второе, при постройкахъ употребляется кирпичъ,-- это тоже всѣмъ извѣстно; извѣстно также, что въ дождливое время, напримѣръ, осенью, складывать кирпичъ на мокрую землю неудобно. Теперь перехожу къ факту. На Рождественскомъ бульварѣ есть домъ г-на Митькова, теперь, какъ я слышалъ, перешедшій въ другія руки; въ домѣ этомъ производятся капитальныя постройки, поставлены лѣса, огорожены заборомъ и устроены мостки, но увы! ходить по нимъ нельзя, ибо на нихъ сложенъ кирпичъ. Не ясно ли, что домовладѣлецъ или его управляющій дѣйствуетъ согласно правилу, чтобъ и волки были сыты, и овцы цѣлы? И мостки устроены, и ходить по нимъ нельзя... тьфу! и кирпичъ на нихъ сложенъ, хотѣлъ я сказать.
Домовладѣлецъ порасчелъ:
Мочить кирпичъ молъ для чего же?
И пѣшеходовъ предпочелъ
Ему,-- что ближе и дороже.
Я смыслъ глубокій нахожу
Въ сужденьи этомъ, въ самомъ дѣлѣ,
И постоянно обхожу
Кирпичъ, лежащій на панели.
И въ грязь иду съ панели я,
Повѣрьте, безъ раздумья злаго;
Толкую же о томъ, друзья,
Лишь такъ, попалось благо къ слову.
Я вѣдь не то, чтобъ насчетъ того, чтобы кирпичъ этотъ убрали, или тамъ что нибудь, нѣтъ, просто такъ, что можетъ быть домовладѣлецъ прочтетъ да и скажетъ: вотъ молъ мичманъ Жевакинъ стихи на меня написалъ. Ну, а относительно удобствъ, то ихъ у насъ въ Москвѣ и безъ мостковъ много.
Вотъ, напримѣръ, читаю я письмо, въ которомъ корреспондентъ сообщаетъ о такого рода удобствѣ, огласить которое я считаю не только не лишнимъ, но необходимымъ. Есть, изволите ли видѣть, близъ театровъ одинъ трактиришка, много разъ фигурировавшій на столбцахъ "Развлеченія"; но до того зараженный влеченіемъ къ обличительной литературѣ, что до сихъ поръ не перестаетъ представлять изъ себя нѣчто въ родѣ Калифорніи для нашихъ корреспондентовъ. Трактиръ, извѣстное дѣло, штука такая, гдѣ можно, кому угодно, выпить и закусить, а инымъ и выспаться. Хозяину же трактира, о которомъ я говорю, этихъ трехъ удобствъ, доставляемыхъ публикѣ, показалось мало. Этакое... гуманное стремленіе быть полезнымъ обуяло его. Руководимый этимъ почтеннымъ чувствомъ, онъ открылъ у себя отдѣленіе театральной кассы, нѣчто въ родѣ биржи театральныхъ барышниковъ. Это было великой заслугой передъ обществомъ, такъ какъ всѣ, не получившіе билетовъ въ театральной кассѣ, знали, куда нужно отправиться;а ничи и гдѣ ихъ можно достать. На этомъ бы и можно было остановиться; но, увлеченный рвеніемъ доставлять удобства, хозяинъ трактира пошелъ далѣе, какъ сообщаетъ теперь корреспондентъ: "нѣкто изъ числа театральныхъ барышниковъ О....кій производитъ продажу и покупку краденыхъ вещей въ двухъ отдѣльныхъ комнатахъ трактира, находящихся по обѣимъ сторонамъ прохода въ билліардную.
О, мы для удобства не трусимъ,
На споръ можемъ вызвать весь свѣтъ:
Въ трактирахъ мы выпьемъ, закусимъ
И купимъ въ театръ тамъ билетъ.
И ходко торговое дѣло
Идетъ тамъ за порціей щей,
И даже мазурики смѣло
Спускаютъ тамъ груды вещей.
Говоря о нашихъ трактирахъ, нельзя пройти молчаніемъ того мнѣнія, которое сложилось у насъ о трактирахъ вообще. Нужно сознаться, что у насъ въ трактирѣ съ мало мальски порядочной обстановкой обѣдать! или ужинать въ настоящемъ смыслѣ этого слова -- нельзя!
Кутить въ нашихъ трактирахъ можно съ большими удобствами, но скромно пообѣдать безъ всякой претензіи -- положительно невозможно. Большинство московской публики держится того мнѣнія, что трактиры -- роскошь, и, пользуясь этимъ, наши трактирщики взимаютъ за свои кулинарныя произведенія такія цѣны, что невольно сознаешься, что какой нибудь незатѣйливый бифштексъ въ порядочномъ трактирѣ или ресторанѣ является уже предметомъ роскоши, а не необходимости. Для людей, желающихъ поѣсть дешево, имѣются у насъ кухмистерскія и низки трактировъ; но кухмистерскіе обѣды извѣстны, а въ низкѣ врядъ ли кто способенъ высидѣть десять минутъ, не задохнувшись махоркой. Да и самая обстановка до того грязна и отвратительна, что у всякаго отобьетъ аппетитъ, будь онъ хоть волчій. Отчего же въ трактирахъ у насъ все такъ дорого? На это вамъ отвѣтятъ: расходы, обстановка и проч. Слѣдовательно дешевизна невозможна. Жаль нашихъ трактирщиковъ, они такъ мало наживаются! А я недавно убѣдился, что можно нашимъ трактирщикамъ, не отягощая своего кармана. брать много дешевле. Возвращаясь какъ-то поздно домой, зашелъ я закусить во вновь открытый ресторанъ Соврасенкова на Тверскомъ бульварѣ Обстановка въ этомъ ресторанѣ не только приличная, но даже шикозная: бѣлье свѣжее, вся сервировка до крайности оирягная и при всемъ этомъ цѣны на все до того низки, что я положительно поразился. Слѣдовательно, возможность есть кормить дешево и хорошо при порядочной обстановкѣ; вѣдь владѣлецъ ресторана открылъ его не съ филантропической же цѣлью. Весь недостатокъ ресторана заключается въ томъ, что тамъ невозможно получить ничего горячаго, ни даже чашки бульона Я отъ души совѣтую г-ну Соврасенкову завесть у себя въ ресторанѣ общій столъ; можетъ быть, примѣръ его повліяетъ и на другихъ трактирщиковъ, и существующая дороговизна въ нашихъ трактирахъ падетъ предъ конкурренціей, потому что всякій порядочный человѣкъ, который идетъ въ трактиръ ѣсть, а не бросать деньги, скорѣй пойдетъ въ ресторанъ Соврасенкова, нежели въ какой нибудь шикозный трактиръ, гдѣ съ него за то-же возьмутъ чуть не втрое дороже и подадутъ при болѣе роскошной, но ужь никакъ не болѣе чистой и свѣжей обстановкѣ.
Я уже много разъ говорилъ о нѣкоторыхъ переулкахъ близъ Чистыхъ прудовъ и всѣмъ уже полагаю извѣстно, что мостовыя въ этихъ переулкахъ имѣютъ какой то особый, имъ однимъ свойственный характеръ: въ одномъ мѣстѣ представляются они чѣмъ-то въ родѣ только что взборонованнаго поля, въ другомъ являютъ собою подобіе кочковатаго болота, въ третьемъ... да скажу вообще, что мостовыя эти для того, для чего они предназначены, не годятся вовсе. Но домовладѣльцы въ этомъ не виноваты: говорю это не потому, что питаю особенную жалость къ домовладѣльцамъ, а единственно по чувству справедливости. Давно уже домовладѣльцы этихъ переулковъ подали коллективное прошеніе въ Думу о дренажѣ, но
Это прошенье, попавши лишь въ Думу,
Чинно и скромно легло подъ сукномъ,
Да и вопросъ тотъ давненько безъ шуму
Спить, успокоившись праведнымъ сномъ.
Ѣздятъ проѣзжіе съ злобною думой,
Думаютъ думу владѣльцы домовъ:
Скоро-ль вопросъ тотъ покончится Думой
Въ полномъ собраніи думскихъ умовъ?
Время между тѣмъ идетъ, по мостовымъ проѣзду нѣтъ и домовладѣльцы поставлены дѣйствительно въ нескладное положеніе: ѣздить по мостовымъ невозможно, а исправлять ихъ выходитъ не болѣе, какъ толченіе воды въ ступѣ, такъ какъ, чтобъ исправить мостовыя, нужны водосточныя трубы. Но недаромъ человѣкъ обладаетъ умственными способностями: одинъ изъ домовладѣльцевъ Фурманнаго переулка, вѣроятно озлившись на безпрестанную непроизводительную починку мостовой, задался думой покончить съ этимъ безъ Думы, и что же? вѣдь нашелся и дѣло то сдѣлалъ очень просто: взялъ да мостовую передъ своимъ домомъ и поднялъ на полтора аршина выше сосѣдней мостовой. Результатъ получился самый удовлетворительный: мостовая хороша, какъ лучше нельзя требовать, и имѣетъ еще то удобство, что она во время дождей остается сухою, тогда какъ мостовыя сосѣдей залиты водою; а противоположную мостовую, которая чрезъ это поднятіе оказалась на полтора аршина ниже, принуждены были загородить баррикадами, чтобъ по ней" не ѣздили, потому что въ ночное время легко можно въ нее свалиться и изломать экипажъ. А смѣтливый домовладѣлецъ, устроивъ себѣ такой островъ, глядитъ на это да посмѣивается. Относительно людской смѣтливости я имѣю подъ руками еще фактъ, сообщаемый корреспондентомъ изъ одной губерніи, сосѣдней съ Московской. Одинъ изъ мѣстныхъ земскихъ дѣятелей, желая прекратить скотскій падежъ, явился въ селеніе П--цъ къ одному зажиточному крестьянину и объявилъ тому, что скотъ его весь зараженъ и что отъ заразы только и есть спасенье, что или перерѣзать весь скотъ, или же дать этому дѣятелю 25 рублей.
Хоть, мужичекъ нашъ, говорятъ,
Въ лѣченьи больше чтитъ знахарство,
Но этотъ,-- скотъ спасти былъ радъ,
Не отказался отъ лѣкарства.
И отъ того, что не жалѣлъ
Онъ четвертной, понявъ все сразу,
И отъ рѣзни скотъ уцѣлѣлъ,
И сбросилъ страшную заразу.
Лѣчилъ кто, явно не сужу,
Вѣдь каждый самъ себя узнаетъ.
Онъ хоть не докторъ, но скажу,
Что дѣло славно понимаетъ.
Меня поражаетъ удивительная сила этого лѣченія. Въ самомъ дѣлѣ, скотъ зараженъ такъ, что его нужно перерѣзать и вмѣстѣ съ тѣмъ является возможность исцѣлить его. Для чего же дѣятель упомянулъ о крайней мѣрѣ? Или можетъ быть слова: рѣзать, рѣзка, рѣзунъ ему особенно пріятны? тогда это дѣло другаго рода; такъ у каждаго человѣка, да не только у каждаго человѣка, а иногда у цѣлаго общества бываютъ свои влеченія. За примѣрами ходить недалеко. Возьмемъ нашу старушку Москву, которая потому-то особенно и люба мнѣ, что объ чемъ ни заговори, хотя изъ Китая что нибудь вытащи, непремѣнно въ себѣ самой дастъ подтвержденіе. Вотъ хоть бы будка въ Черкасскомъ переулкѣ. Ну что такое будка? Помѣщеніе для будочниковъ не больше? Вотъ то-то и нѣтъ. Будка въ Черкасскомъ переулкѣ, господа, играетъ роль... какую бы вы думали? Да такую же какую играетъ Патти. Да съ, именно такую, да извинитъ меня, какъ бы выразиться-то... звѣзда опернаго небосклона... за это сравненіе, но оно вѣрно. Какъ въ Патти влюблены всѣ меломаны, такъ и въ будку въ Черкасскомъ переулкѣ влюблены всѣ; иначе какъ же объяснить то, что будка эта загородила тротуаръ. Но объяснимся подробнѣе. Нужно вамъ замѣтить, что переулокъ этотъ соединяетъ Никольскую съ Ильинкой, постоянно запруженъ экипажами и очень узокъ, будка же стоитъ какъ разъ на самомъ узкомъ и людномъ мѣстѣ этого переулка, именно близъ поворота къ Носовскому подворью и Теплымъ рядамъ. Я не хочу сказать, что у будки этой нѣтъ тротуара, тротуаръ есть, но во первыхъ онъ шириной не болѣе шести вершковъ, во вторыхъ желѣзная крыша будки низко спускается надъ этимъ тротуаромъ, такъ что надо идти нагнувшись, въ противномъ случаѣ можно сломать шляпу, въ-третьихъ, у этого тротуара стоитъ тумба наклоненная къ будкѣ, и между тумбой и будкой не пройдетъ не только человѣкъ, но не пролѣзетъ и мало-мальски откормленный котъ. Вслѣдствіе этихъ трехъ вышеприведенныхъ мной причинъ всѣ пѣшеходы обходятъ будку по мостовой, что конечно не особенно пріятно.
Мы толковать о томъ не будемъ,
Пріятно нѣтъ ли это людямъ;
Но будка старая, какъ шишъ
Торчитъ себѣ средь тротуара,
И пѣшеходъ иной, глядишь,
Ломаетъ шляпу отъ удара,
Иль грязь мѣситъ и самъ не радъ
Волочитъ полы по колесамъ,
Иль, встрѣтясь съ лошадью носъ съ носомъ,
Въ испугѣ пятится назадъ.
Проходя мимо Александровскаго сада, я всегда засматриваюсь на павильонъ, оставшійся отъ Политехнической выставки. По чести сказать, существованіе этого павильона болѣе нежели странно. Выставка уже давнымъ давно кончилась, все сломано и убрано, а онъ "стоитъ одинъ бѣдняжечка какъ рекрутъ на часахъ", стоитъ онъ съ своими выбитыми стеклами, въ самомъ плачевномъ видѣ. Можетъ быть его оставили стоять такъ для при мѣра всѣмъ, что вотъ молъ: "все великое земное разрушается какъ дымъ". Эта мысль, правда, способна низложить гордыню любаго смертнаго, во только придетъ ли она на умъ каждому при взглядѣ на этотъ павильонъ? Я думаю было бы лучше, если бы на немъ именно съ этой цѣлью, вывѣсочку съ приличнымъ изреченіемъ повѣсить, хоть въ родѣ этого что нибудь:
Воззри, москвичъ, на это зданье:
Его былое вспомяни
И рокъ его какъ назиданье
Въ душѣ на вѣки сохрани.
Для зданья слава миновала,
Ей возвратиться не дано,
Кой гдѣ обшивка ужь отпала
И стекла выбиты давно.
И такъ смирися, зря все это,
И помни данный симъ урокъ,
Что все курьезное для свѣта
Въ мой фельетонъ дастъ много строкъ.
И очень много. Но какъ вамъ извѣстно, господа, важными-то дѣлами я не занимаюсь, а такъ больше на счетъ мелочишекъ. Всякому въ жизни предназначена своя роль и каждый по моему мнѣнію въ своемъ дѣлѣ не долженъ забывать ничего, а въ забывчивости то я и могу упрекнуть одну петербургскую газету. Только не думайте, что "Петербургскую газету", нѣтъ. Да впрочемъ я увѣренъ, никто и не подумаетъ, чтобы о "Петербургской газетѣ" можно говорить что нибудь въ забывчивости, я хочу упрекнуть газету "Новости". Въ No 272 этой газеты помѣщена коротенькая статейка, озаглавленная "Посвященія", авторъ которой посвящаемъ разныя драматическія піесы, редакціямъ разныхъ газетъ; перечисляя почти всѣ изданія, авторъ забылъ одарить одну редакцію, именно редакцію "Новостей", а есть піеска, хотя старинная, но очень къ ней подходящая, которую я и посвящаю редакціи газеты "Новости"; піеска эта называется "Петербургскія квартиры" комедія Ѳ. Кони.
Кстати о писательствѣ или писаніи.
Нѣкто докторъ Поппъ въ Вѣнѣ продаетъ Анагеричную воду для полосканія рта; ко всякому флакону этой воды приложена маленькая книжонка въ видѣ рекламы, въ кеторой описывается свойство этой воды, ея употребленіе и благодарности многихъ лицъ употреблявшихъ ее. Находящаяся у меня книжка вышла пятисотымъ изданіемъ, но не смотря на это, я встрѣтилъ въ ней такой русскій языкъ, какого не встрѣчалъ со времени знаменитой рекламы о гороховой колбасѣ, бывшей на Политехнической выставкѣ. Книжка начинается словами.
"Ц. к. австр. перво-американски и к. англицки патентованная Анатеричная вода для устъ (?) ей (?) дѣйствоваваніе и собственный способъ употребленія съ показаніемъ ея подлиннаго доставленія. Представилъ Др. Юлій Janelie (фамилію почему-то не перевели), изданіе 500. Во Вѣнѣ". Изъ этого уже видно, какимъ невозможнымъ языкомъ написана вся книжка. По словамъ автора вода эта "химически разводитъ всякую чужую крышку" "способствуетъ содержанію въ чистотѣ художественныхъ зубовъ". Далѣе говорится: "Если заполенный или гнилостью разоренный зубъ оставляется на удачу, то онъ, положивъ, что есть довольно тѣлесной силы ко снесенію боли, вскорѣ заражаетъ находящіеся вблизи его зубы, и тогда бѣда тѣмъ болѣе". "Да обращаетъ же всякій въ этомъ отношеніи совѣстное вниманіе на свои зубы". Затѣмъ читаю, что вода эта "подкрѣпляетъ десны" и тѣмъ самымъ освобождаетъ отъ бѣды, заставляющей обремененнаго ею при закусываніи твердыхъ блюдъ, употребляемыхъ имъ же, опасаться, какъ бы не выломить у себя зуба". Далѣе: "Анатеричная вода для устъ чрезвычайно драгоцѣнна со взгляду на содержаніе пріятнаго запаха дышанія, далѣе на прекращеніе и удаленіе настоящаго вонючаго дышанія". Но перечислять всѣ красоты русскаго языка "во Вѣнѣ" было бы очень долго, скажу, что даже приложенныя благодарности переведены на русскій языкъ такъ, что читать ихъ безъ смѣху невозможно. Одинъ, напримѣръ, докторъ говоритъ, что изъ всѣхъ средствъ "именно хорошимъ оказалось подвопросное (?) лѣкарство", другой проситъ "за приключенныя деньги "прислать воду, третій говоритъ, что "Направленное къ вамъ письмо цѣлитъ туда" и т. д. Еще одинъ докторъ жалѣетъ о этой водѣ, "за чѣмъ нельзя ее вдоволь вручать нурячамъ". (?) Наконецъ по смыслу еще одного письма оказывается, что авторъ его, благодаря дѣйствію Анатеричной воды, пользуется гнилыми зубами. Ко всему этому я долженъ прибавить, что вода эта по своему свойству дѣйствительно очень хороша и должно пожалѣть, что ее рекомендуютъ въ такой нелѣпой рекламѣ, которая мало того, что полезное изобрѣтеніе низводитъ на степень афферистической продѣлки, но крайне безсмысленна. Неужели въ Вѣнѣ нѣтъ человѣка, знающаго русскій языкъ? Писали бы ужь лучше но нѣмецки, въ полной увѣренности, что въ Россіи скорѣй поймутъ написанное какъ слѣдуетъ по нѣмецки, нежели по русски, если это будетъ написано такъ, какъ пишутъ въ Вѣнѣ.
Мичманъ Жевакинъ.
"Развлеченіе", No 43, 1873