Труд Р. Сенчина — уникальный продукт нынешнего времени. С одной стороны, книга написана популярно, с другой стороны, чувствуется академическая исследовательская жилка маститого автора. Этот неформатный, по-настоящему новый и свежий подход: живой язык, миллион источников и работа с архивами стремительно набирает обороты. Таков и труд о Тинякове. Изумительная работа с источниками: изучены все прижизненные издания Тинякова, в том числе даны отрывки из многих его статей, дневников, приводятся многочисленные письма: к Блоку, З. Гиппиус, Садовскому, Ходасевичу; приведены разные воспоминания современников, дан анализ многих упоминаний писателями Тинякова, как человека и персонажа: Зощенко, Г. Иванов, Ходасевич, Чуковский. Сам Сенчин признаётся, что образ Тинякова нередко вдохновлял его на некоторые рассказы.
Вдвойне интересно, что биография Александра Ивановича вышла именно сейчас в наше в некотором отношении "тёмное время". Сенчин оживляет весь литературный процесс 20-х годов прошлого века, благодаря чему становится возможным наглядно сопоставить его с лит. процессом нынешним и даже больше — понять, что абсолютно ничего не поменялось и сегодня в XXI в., вставшая на дыбы Россия, проходит очередной столетний исторический круг. Разве что революцией пока не пахнет. Пока. Но в труде Сенчина мы видим панораму первой половины XX в., как менялись убеждения литераторов, какие в целом были настроения, как метался сам Тиняков. И всё это бесценно. Бесценно видеть и узнавать сегодняшние перипетии в минувшем. Гражданская война, партийные склоки, кружки черносотенцев, анархисты, декадентство — фон прошлый. СВО, монополизация книжного рынка, повальный раскол общества, возрождение белых и националистических идей, оторванность литературы от реальности — фон сегодняшний. Декадентов сменили постмодернисты и концептуалисты, место имажинистов заняли поэты с гражданской позицией, футуристы же кучкуются сегодня почти в любом баре на литературных вечерах.
Чем интересен сам Тиняков? Хотя бы тем, что он переступил все грани дозволенности, все эстетические, поведенческие, религиозные и какие-угодно красные линии и, можно сказать, сам стал этой линией. Увы, история запечатлевает, как опыт глубочайших взлётов, так и глубочайших падений, лишь бы только было "не тепло". Тинякова же по жизни кидало то в леденящий космический холод, то в испепеляющий жар. А всё, надо полагать, пошло с детства. В очередной раз убеждаюсь, несмотря на относительность всех психологических концепций, что детство в жизни каждого человека подобно липкому скотчу; что к нему пристанет, то и будет транслировать, нести в мир этот человек всю жизнь.
В семье Александра любили, но, видимо слишком надеялись на его дарование, из-за чего Тинякова, сына обыкновенного крестьянского помещика, отдали в гимназию:
"На мою жизнь дед пытался повлиять только однажды — в 1897 г., когда отец решил отдать меня в гимназию. Дед решительно воспротивился. Но и отец, во всем ему подчинявшийся, на этот раз настоял на своем. Z Теперь я думаю, что дедушка был по существу прав. О моих психических особенностях, в частности о моих литературных способностях он, конечно, тогда знать не мог, а среднего ребенка из такой патриархальной крестьянско-кулацкой среды отдавать в гимназию безусловно не следовало, так как для того, чтобы вести хозяйство и торговлю и выжимать из крестьян пот, вовсе не нужно знать ни Цезаря, ни Овидия, ни геометрию, ни русскую литературу", — пишет о себе Тиняков в "Отрывках из моей биографии". И это, я думаю, один из ключевых моментов на пути к разгадке его тяжёлой тиняковской судьбы. Александр Иванович, видимо, уже тогда почувствовал несправедливость со стороны родителей и впоследствии всю свою жизнь вывернул так, чтобы всему свету мстить за несправедливость своих родителей и культивировать в себе Смердякова, разросшегося в его душе, как огромный гнойник, до размеров Сатаны.
Тиняков на самом деле типичный персонаж гамлетовского типа, который бросает вызов самой судьбе и даже с ней заигрывает. Помнится, когда писал курсовую по Гамлету, наткнулся на интересную работу Э. Джонса — "Гамлет и Эдип", там последовательно анализируется эдипов комплекс Гамлета, при чём довольно убедительно, приводится множество аргументов в пользу этой психологической трактовки внутреннего конфликта Гамлета: "Гамлет же родился не настолько обделённым в любви, как Эдип, однако именно этот фактор, по мнению Эрнеста Джонса, становится решающим в его медлительности. Гамлет не может простить своей матери греховную связь с дядей, но в то же время он подсознательно завидует Клавдию, потому что тот оказался на желанном месте, а убить его Гамлет не спешит, потому что его детские мечты по «устранению» своего отца (чтобы полностью владеть любовью матери) осуществлены его соперником, к которому он испытывает ревность". С уверенностью можно сказать, что "медлит" и Тиняков. Он человек безусловного дарования и он, пожалуй, сам это знает (даже Горькому понравился один из его рассказов, который тот однажды ему отправил), но вместо того, чтобы заняться литературным делом, он суётся во все журналы, ищет покровительства и спрашивает у всех об уровне своего таланта.
Ничего не напоминает?! Неужто "лишний человек"? Почти, только без аристократской базы и миллионного наследства, которого как раз хватит прожечь до 30 лет, а потом, верно, взяться за ум. Почему он эпатирует на вчерашнем декадентстве, которым уже никого особо не удивить, почему он не ушёл в прозу, которая тогда стремительными темпами начала развиваться, почему, наконец, будучи вхожим в круги поэтов первого ряда: Ходасевича, Гиппиус, Брюсова, Блока, Мережковского, он заклеймил себя "Одиноким", — вот на какие вопросы было бы крайне интересно узнать ответ. Один из таких вопросов задаёт автор биографии: почему Тиняков не примкнул к почвенникам Есенину и Клюеву, и действительно, почему? Ведь с ними у него куда большее родство, нежели с Мережковским и Брюсовым, родство почвенное.
Чувствуется, что в биографии Александра Ивановича зарыто что-то такое тёмное и очень важное, о чём не упоминается в работе Сенчина, но что позволило бы лучше понять его внутренню драму и поведение. Однако, возможно, кто-нибудь из будущих ислледователей Тинякова прольёт свет на эту загадку. Я же интуитивно предполагаю предрасположенность Тинякова к гамлетовскому типу. С одной стороны, наверное, он ощущал несправедливость своей судьбы и чувствовал какое-то глубокое разложение в текущем жизненном укладе, о чём он сам же и свидетельствует в автобиографии: "Это я считаю явным признаком разложения праведной патриархальной жизни" (то, что отец его отдал в гиманзию, а за ним и его сестёр). Может об этом и был его бунт? Сенчин же низводит тиняковскую драму до протеста большевизму 20-х годов, сравнивая юродствующего Александра Ивановича с Николаем Клюевым, который принял позу нищего перед большевиками. Что ж, на правах исследователя, располагающего сугубо фактами и документами, Роман Сенчин, пожалуй, прав.
Однако поза нищего, которую принял Тиняков, по существу есть просто инерция его декадентства и, на мой взгляд, именно в его декаденстве, в его прославлениях проституток, в его одах плевочкам, в его торжестве пороку и осуждении Христа и нужно прежде всего искать корни его бунта. Любопытна и историю с Брюсовым. Тут, конечно, перед нами во весь рост история Моцарта и Сальери. Кстати, интересно было бы объяснить тиняковскую судьбу через злого гения Сальери, не исключаю даже, что в будущем можно будет встретить подобные работы. Ещё ведь здесь зарыт этот бунт — разочарование в своём идеале из неспособности его достигнуть. Тут можно вспомнить, например, убийство Джона Леннона (тоже один кумир разочаровался в своём идеале), героев-идеологов Достоевского (Раскольников, Кириллова, Иван Карамазов) и в целом сопоставить психологию Тинякова с психологией злодея, падшего праведника. Злодей ведь и становится злодеем на тех правах, что некогда был приближен к Богу более всех других, а затем Им же низвергнут. Эта своеобразная генеалогия злодейства представляет большой интерес в контексте судьбы Тинякова.
Именно разворот А. Тинякова от идеала, заданного Брюсовым, во многом и взрастил его внутреннего демона. Вместо того, чтобы прислушиваться к совету мастера и работать над собой, декадент избрал более лёгкий путь — нести в себе обиду и попирать некогда принятый им идеал. Но всё же, почему он решил предать идеал? А вот это уже сидит глубоко в детстве. И действительно, Сенчин приводит различные письма Тинякова, где тот прыскает злобой в адрес Брюсова; без улыбки их читать невозможно; сам же понимает, что не прав и всё равно пишет гадости. Впрочем, не только Брюсову досталось. Ещё Гумилёву, Садовскому, Мережковскому, даже своей приятельнице Гиппиус. Относительно нетронутым остался только один Блок, и то Тиняков даже его умудряется критиковать, но уже более здраво — именно критиковать, а не прыскать своими фрустрациями (например, его интересные замечания по поводу поэмы "12"). И опять вопрос, почему именно Блок?! Почему злобный гений, разочаровавшегося во всяком идеале Тинякова, оказывается бессилен перед одним только Блоком? Не перед Горьким, Брюсовым или Андреевым (с последним из которых, кстати, у него намного больше общего), а перед Блоком?! Смею предположить, что Александр Иванович в глубине души чувствовал сопричастность судьбе Блока. По случаю смерти великого поэта, он даже оставил весьма трогательный мемуар, где читается между строк желание Тинякова "духовно примкнуть" к Блоку (в сети не нашёл, а перепечатывать — очень долго; желающих прочесть, отправляю к работе Р. Сенчина). Так выходит, идеал у Тинякова всё-таки был — Александр Блок. Был, но, видимо, со временем угасал. А вообще вдумайтесь, насколько всеобъемлющ Блок, если даже дух всеотрицания сделался перед ним бессилен. И, напротив, "Солнце русской литературы" — Горький — тоже подчас пленялся фигурой Блока, правда тайно и с глубокими противоречиями, но это уже совсем другая тема.
С другой стороны, Тиняков наверняка чувствовал и зависть к своим братьям по перу, особенно если принять во внимание, что большинство из них — представители аристократии. Наверное, он чувствовал в глубине души себя глубоко чужым этой среде, ведь он вышел из орловских мужиков; где-то там за 800 км. мать возится с хозяйством, отец гоняет крестьян, а он слоняется по петербургским кабакам, рассуждает с Блоком о революции, читает передовую литературу и пишет письма к Зинаиде Гиппиус. Согласитесь, чудовищный диссонанс. И здесь у меня закономерный вопрос, насколько вообще литература приемлет писателей из провинции, особенно позарившихся на самую её вишенку — декадентство? (вспоминаем судьбы Есенина, Клюева, в меньшей степени Маяковского, всё-таки из дворян, хоть и обедневших). Надо ведь понимать, что такое декадентство того времени. Это в первую очередь мысли всех передовых философов и литераторов, конвертированные в стихотворную форму, это некий синтез теологии и нигилизма, это Ницше и Шопенгауэр, Гамсун и Стриндберг, Владимир Соловьёв и Лев Толстой, Шарль Бодлер и Поль Верлен, иначе говоря это самое стредоточие эсхатологии и авангард гуманистической мысли того времени. И возможен ли в принципе столь лакомый кусок орловскому мужику Тинякову? Его судьба, очевидно ответила за него: "нет".
Будучи не аристократом по натуре, декадентство полностью заразило Тинякова, который не имел против этого сладкого яда нужного количества антител (которые, надо полагать, и взращивает аристократизм). Отсюда, видимо, и его прославление порока. Ведь подумайте, ну мог же ведь Тиняков сидеть у себя в Орле, строчить толстые романы и прославлять малую родину как, например, Лесков, ну мог же ведь?! И, надо думать, он имел бы шансы при таком раскладе остаться в истории литературы. Но Александр Иванович выбирает самый лакомый кусок литературы и медленно угасает, не в силах пить этот яд до конца. В конце концов, весь яд и выходит из Тинякова (рвотные позывы культуры). Отсюда его злость по отношению к гуманизму и культуре. По факту он злится на то, что из собственной мелкой (не в осуждение ему) натуры не может принять в себя её дары. Тиняков становится самым настоящим радикальным субъектов, эдаким "голым" истинно мамлеевским персонажем, созерцающим отсветы инобытия, подпольным человеком Достоевского. Подпольным, вылезшим наружу.
Как все вокруг упрекали его в неискренности, а ведь Александр Иванович, пожалуй, был слишком искренним, даже до ужаса. Увидев, что культура это просто конструкт, прячущий наше звериное начало, чтобы мы не сошли с ума, Тиняков сознательно культивирует в себе зверя и как бы говорит всем окультуренным, мол, ну что вы, умники-декаденты, про Мировую душу перетрём?! ха-ха, а я на неё срал, да и в действительности и вы все на неё срали, просто вы вынуждены себя обманывать, чтобы оправдывать ваши социальные роли, а у меня вот ни роли, ни кола, ни шиша, и кто здесь нечестный ещё, и проч. И чем Александр Иванович не Гамлет? Пускай и орловского уезда... Типичный герой-резонёр, который, думается, даже выглядел бы довольно органично в триеровских картинах; энциклопедический ум-то не отнять.
В действительности, если бы Тиняков имел хоть какое-нибудь устойчивое социальное положение, вряд ли бы он кичился собственным внутренним зверем. У него появились бы закономерные обязанности и права по отношению к другим. Но у Тинякова, в том-то и штука, не было ни прав, ни обязанностей, он существовал "социально-голым", как радикальный субъект, сверхчеловек, вывернутый наизнанку, в оторванности от всех условностей. Но вряд ли его можно сопоставить с беспечным русским бродягой — босяком. Босяк — это своего рода русский Дон Кихот; он искренне радовался жизни, ещё не заражённый ядом декадентства, он имел в себе глубинный нравственный стержень. Тиняков же — анти Дон Кихот (проще говоря, Гамлет) — случай намного уникальнее — это босяк декадентствующий, разночинец-интеллектуал, тот самый подпольный человек Достоевского. Взрыв мозга.
Поэтому, наверное, в его сознании метания от эсеров к черносотенцам, а от тех к большевистским газетам уживались без особых противоречий. Но освободившись от всякой социальности, раздавив обеими ногами штукатурку культуры, низвергнув идеал Христа и культивировав в себе животное, не поведал ли он миру что-то великое и ужасное в своей глубокой жизненной правде? Для Зощенко, например, Тиняков с середины 20-х и до конца жизни станет настоящим кошмаром. И, думаю, не только для него. В опыте Тинякова скрывается страшная-страшная правда: вне социальности и ответственности человек становится хуже Сатаны, его ничтожным земным подобием. Проделайте мысленный опыт над собой: представьте себя вне социальности, вне идеала, в целом — вне... Александр Иванович — один из первых русских первопроходцев (шутка) он зашёл в такие дебри, куда лучше не соваться. И эти дебри действительно пугают. Для меня же лично Тиняков, по иронии позарившийся на "вишенку декадентства" на торте литературы, сам стал этой вишенкой; Тиняков стал апофеозом декадентства, его закономерной точкой, концом развития, вырождением, он показал всему миру его истинное лицо, обратную сторону культуры, за которой скрывается набитое брюхо, фига в кармане и презрение ко всему вокруг. Только — один нюанс — Александр Иванович не держал фиги в кармане. Впрочем, это его никак не оправдывает. Да и я не пытался это сделать в настоящей статье.
В завершение хочется выразить огромную благодарность Роману Валерьевичу за этот грандиозный труд, за всю фактологию, литературную панораму 20-х, за кучу приведённых писем и статей и, конечно, за выбор самого персонажа — Александра Тинякова, через которого можно по-иному посмотреть на лит. процесс столетней давности.
Биографию А. Тинякова за авторством Романа Сенчина наряду с первым стихотворением Пушкина в печати ("К другу стихотворцу") рекомендую всем начинающим литераторам.
#литературныеновинки #РоманСенчин #РЕШ #редакцияЕленыШубиной #критика #рецензия #литературнаякритика #АлександрТиняков #Одинокий #АлександрИвановичТиняков #АТиняков #серебряныйвек #декадентство