БЕСѢДА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ.
Въ горѣ и въ радости, всюду причину
Русскій напиться найдетъ;
Выпьетъ -- какъ разъ позабудетъ кручину
И ужь на драку идетъ.
Суетъ кулакъ онъ въ пылу увлеченья
Другу и въ рыло и въ тылъ,
Много, ей-богу, имѣетъ значенья
Этотъ воинственный пылъ.
Общей повинности всѣ захотѣли,
Храбрость взяла русаковъ,
И практикуются въ воинскомъ дѣлѣ
Всѣ, не щадя кулаковъ.
Дѣло было на Негерговской желѣзной дорогѣ. Гуляли въ Новомъ Петергофѣ четыре лабазника съ Калашниковой пристани. Ну, извѣстное дѣло, гуляли, такъ слѣдовательно, охулки на руку не положили: напились православные, напились -- значитъ нужно и буйствовать это ужь какъ и водится. Явились лабазники на станцію, побуянили на платформѣ, толку мало -- сѣли въ вагонъ, ну и давай практиковаться въ воинскомъ дѣлѣ. Поѣздъ идетъ, а въ вагонѣ между тѣмъ непечатная брань, крикъ, шумъ, звонъ разбиваемыхъ стеколъ, вообще все какъ и быть должно. Не удовлетворились лабазники и этимъ, потому что же стекла?-- стекла вещь безотвѣтная, опять же ихъ въ вагонѣ немного; напали они на кондуктора, "которому былъ порученъ надзоръ за ними", повалили его и давай душить. Подошелъ поѣздъ къ Петербургу, видятъ лабазники, что дѣло не ладно; одинъ на ходу выскочилъ изъ вагона и тягу, поймали; штука скверная, нужно защищаться. Съ противной стороны дѣйствовали шесть жандармовъ, два городовыхъ и два сторожа, то-есть десять человѣкъ противъ четырехъ,-- ну и конечно забрали. Одинъ изъ нихъ и тутъ дешево не дался, а растянулся во всю длину своего тѣла и его на рукахъ вынесли со станціи. Развѣ это не храбрецы?
Нужно сказать, что русскіе, какъ народъ храбрый и твердо увѣренный въ своемъ превосходствѣ, иногда необыкновенно уступчивы. Это качество хорошее, между тѣмъ мнѣнія этого не раздѣляетъ корреспондентъ, приславшій въ редакцію письмо изъ Богородскаго. Въ письмѣ этомъ корреспондентъ скорбитъ о томъ, что евреи забрали въ свои руки пресловутую богородскую "плѣшь". За вѣрность этого я не ручаюсь и передаю только то, что онъ сообщаетъ. Дачники богородскіе, принадлежащіе къ племени Израиля, настолько усилили свое вліяніе на "плѣши", что не допускаютъ устройства танцовальныхъ вечеровъ подъ шабаши и будто бы вслѣдствіе этого танцовальный вечеръ, назначенный въ пятницу, не состоялся. Это что-то странно, если правда.
Но впрочемъ, скажемъ безъ прикрасы,
Хоть всѣхъ пугнемъ мы на "уру",
Но лишь сыны еврейской расы
У насъ пришлися ко двору.
Умѣютъ всюду водвориться,
Дать ходъ способностямъ своимъ,
Такъ отчего же покориться
Не можетъ "плѣшь" на дачѣ имъ?
Пусть шабашъ дачники справляютъ,
Пускай по пятницамъ грустятъ,
И пусть себя увеселяютъ,
Когда евреи захотятъ.
Заговоривъ объ удовольствіяхъ, не могу умолчать о томъ величайшемъ наслажденіи, которое испытывалъ я на гуляньѣ, бывшемъ въ Зоологическомъ саду. Гулянье по истинѣ было превосходное Сначала я было пожалѣлъ, что назначенное по программѣ упражненіе четырехълѣтней Лулу было отмѣнено, но папаша этой Лулу г. Антуанъ Делавъ, "соперникъ Блондена", удивилъ почтеннѣйшую публику, удравъ противъ программы съ каната въ прудъ, а изъ пруда на противоположный берегъ и за тѣмъ съ берега неизвѣстно куда. Этимъ удивительнымъ сартомортале я былъ очень доволенъ. Да почести сказать и нельзя быть недовольнымъ, такого спектакля десять лѣтъ не дождешься. Видалъ я, какъ знаменитый Блонденъ ѣлъ на канатѣ яичницу, пилъ шампанское, видалъ, какъ ѣздятъ по канату на велосипедахъ; но все это дѣлалось на горизонтальной линіи, перпендикулярное же движеніе я видѣлъ въ первый разъ и приношу г-ну Антуану Делавъ мою усерднѣйшую благодарность. Носятся слухи, что этотъ удивительный пассажъ будетъ повторенъ удачнымъ "соперникомъ Блондена" по желанію публики. Если это правда, пойду непремѣнно. Не знаю, вышелъ ли г. Антуанъ Делавъ изъ воды сухимъ, но что онъ достойный соперникъ Блондена, въ томъ не сомнѣваюсь, даже смѣло могу утверждать, что онъ смѣлѣй Блондена.
И что за смѣлость въ акробатѣ!
Я хохоталъ, друзья, до слезъ,
Какъ на натянутомъ канатѣ
Онъ натянулъ всѣмъ ловкій носъ.
И не сержусь я, воля ваша,
За неучастіе Лулу:
Утѣшилъ всѣхъ ея папаша
И получилъ за то хвалу.
Ему соперникъ коль найдется,
Задача будетъ не легка:
Делавъ нырнулъ, тому-жь придется
Летѣть съ каната въ облака.
Отъ носа, который въ пользу Сергіевской безплатной школы безвозмездно натянулъ г. Делавъ почтеннѣйшей публикѣ, перейдемъ къ настоящимъ носамъ.
Не длиненъ и не новъ разсказъ
И я начну его не смѣло;
Опять скажу на этотъ разъ
О бойняхъ, хоть и надоѣло.
Имѣющееся у меня письмо гласитъ о томъ, что близъ Калитниковскаго кладбища есть бойня, и вдаль отъ этой бойни распространяется зловоніе. Тѣ, кого злая судьба заставитъ проѣхаться или пройтись мимо этой бойни, положительно задыхаются. "Экая штука, скажете вы, господа, -- какъ будто около одной этой бойни задыхаются! Этимъ, молъ, насъ не удивишь, у насъ и это всѣхъ боенъ воняетъ". Такъ, господа, такъ; что отъ боенъ воняетъ, еще не штука, а штука то въ томъ, что въ лѣтніе жаркіе дни во время службы въ церкви этого кладбища бываютъ открыты окна и зловоніе проникаетъ въ церковь. Это штука! На это бы слѣдовало обратить вниманіе. Не мѣшаетъ внушить владѣльцу этой бойни, что не у всѣхъ такіе броненосные носы, какъ у него.
О вони, такъ о вони! На эту тему въ матушкѣ Москвѣ бѣлокаменной матеріаловъ не занимать стать. Въ одной изъ предъидущихъ бесѣдъ я говорилъ о томъ, что администрація газоваго завода выкачиваетъ изъ своихъ трубъ вонючую воду и разливаетъ ее по улицамъ. Этотъ антисанитарный способъ орошенія улицъ не можетъ быть терпимъ въ столицѣ. Объ этомъ и говорилъ я тогда, но управленіе газоваго завода меня не поняло.
"Братья писатели! въ нашей судьбѣ
Что-то лежитъ роковое!"
Ты себѣ пишешь, а тутъ вдругъ тебѣ
Подъ носъ зловонье такое
Пустятъ какъ на смѣхъ, и стало опять
Нужно прибѣгнуть къ разсказу,--
Растолковать, объяснить, дать понять
То, что не понято сразу.
Говоря тогда о зловоніи, распускаемомъ газовымъ заводомъ, я между прочимъ сказалъ, что поливка улицъ зловонной влагой изъ газопроводныхъ трубъ производится среди бѣлаго дня. Управленіе газоваго завода, не разсудивъ, что вонь всегда вонь, ночью ли, днемъ ли, среди бѣлаго дня лить на улицы свою вонючую воду перестало и производитъ эту операцію ночью, считаю своимъ дол томъ объяснить почтенному управленію, что дѣло не во времени, а въ вони и что было-бъ много пріятнѣе, если бы оно одну стихію, именно воду, не выпускало на улицы вовсе, а другую стихію, именно огонь, выпускало нѣсколько потароватѣе.
Поговоривъ о вони, перейду къ принадлежностямъ дамскаго туалета. Правда, переходъ немного рѣзокъ, но я надѣюсь, что прекрасныя читательницы извинятъ меня, къ тому же, говоря юридическимъ слогомъ, смягчающее вину обстоятельство есть, и это смягчающее вину обстоятельство есть -- молодость моихъ лѣтъ и какое-то невольное влеченіе къ прекрасному полу.
О чемъ бы я ни толковалъ,
Но коль на умъ придетъ мнѣ дама,
Бросаю все -- пиши пропалъ!
Одно въ умѣ... скажу вамъ прямо.
Теперь, господа мужчины, дѣло до васъ пока не касается, я хочу говорить со старухами и молодыми, вдовами и дѣвицами исключительно. Замужнія пусть на меня не обижаются, потому что я не виноватъ. Въ "Современныхъ Извѣстіяхъ" я прочелъ публикацію такого рода: "Старухамъ и молодымъ, вдовамъ и дѣвицамъ: для сохраненія красоты лица, сбереженія отъ всесокрушающаго времени, рекомендуется косметикъ Одалискъ и слѣдующіе косметическіе предметы, неизбѣжные для каждаго преждевременно старѣющагося пола"?? Тутъ я что-то ничего не понимаю: "для каждаго преждевременно старѣющагося пола"... гмъ... Ну-съ. для каждаго преждевременно старѣющагося пола рекомендуются "Вальдегановскія щетки". Дочитавъ до сихъ поръ, можно подумать, что щетки эти половыя, но далѣе читаю что онѣ рекомендуются "для отрожденія сѣдыхъ волосъ въ первобытный цвѣтъ". Вотъ бы хорошо богородскую плѣшь; причесать этими щетками! Далѣе рекомендуется "Атеньеновская вода, въ металлическихъ флаконахъ, для сохраненія волосъ: она послѣ перваго раза употребленія останавливаетъ самое сильное вылѣзаніе волосъ, хотя бы они даже клочьями падали". Вотъ, господа, реклама-то и не вѣрна. Она рекомендуетъ косметики вдовамъ и дѣвицамъ, а воду то эту, что останавливаетъ паденіе даже и въ томъ случаѣ, когда волосы клочьями падаютъ, слѣдовало бы рекомендовать женамъ, конечно не всѣмъ, ну, а у многихъ, нужно правду сказать, хоть напримѣръ въ Замоскворѣчья, волосы клочьями падаютъ.
Однако я заболтался, а у меня еще есть дѣло: нужно уязвить одного изъ петербургскихъ собратовъ. Власъ Ловласовъ въ своемъ дневникѣ въ "Петербургскомъ Листкѣ" помѣстилъ стихотвореніе, написанное его пріятелемъ мичманомъ Ивановымъ 1562 мъ. Въ этомъ стихотвореніи мичманъ Ивановъ 1562-й говоритъ о томъ, какъ принять въ Петербургѣ романъ Зотова "Таинственный монахъ" и между тѣмъ ни слова не упоминаетъ о Москвѣ. Читающіе "Петербургскій Листокъ" легко могутъ придти къ заключенію, что Москва не слѣдитъ за литературой. Я, какъ коренной москвичъ, потерпѣть этого не могу, а потому и спѣшу увѣрить мичмана Иванова 1562 то, что романъ Зотова "Таинственный монахъ" принятъ въ Москвѣ и читается съ жадностію. Да-съ, г. мичманъ Ивановъ 1562!
Жена купца пришла изъ бани,
Я къ ней на чашку чая,-- ахъ!
Гляжу: въ столовой на диванѣ
Лежитъ "Таинственный монахъ".
Старуха барыня на свѣтѣ
Живетъ лѣтъ сто, ну просто страхъ!
И что-жь? межь стклянокъ въ кабинетѣ
Какъ тутъ "Таинственный монахъ".
Прикащики изъ красной лавки
Кутятъ въ сокольницкихъ кустахъ,
И тугъ растрепанный на травкѣ
Лежитъ "Таинственный монахъ".
Разъ въ погребокъ купецъ московскій
Пришелъ подумать о дѣлахъ,
А за бутылкою поповской
Глядитъ: "Таинственный монахъ".
Я разъ близъ горничной вострушки
Юлилъ безъ памяти, вдругъ ахъ!
Гляжу: въ передникѣ у Душки
Лежитъ "Таинственный монахъ".
Нѣтъ, не рѣшусь, друзья, соврать я:
Московскихъ дамъ плѣняютъ страхъ
Видъ странныхъ, нищая вся братья
И онъ -- "Таинственный монахъ".
Однимъ словомъ, этотъ занимательный романъ пріобрѣлъ себѣ и въ Москвѣ такое же право гражданства, какъ и въ Петербургѣ.
Мичманъ Жевакинъ.
"Развлеченіе", No 29, 1873
БЕСѢДА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.
Недавно я получилъ одно увѣдомленіе, увѣдомленіе было такого свойства, что я отнесся къ нему недовѣрчиво и поѣхалъ провѣрить его лично. Ѣхать нужно было въ трактиръ "Нижній-Новгородъ", находящійся у Яузскаго моста. Пріѣзжаю, спрашиваю чаю и подзываю половаго.
-- Нельзя ли машину завести? спрашиваю его.
-- Съ удовольствіемъ бы, отвѣчалъ половой,-- да теперь ее немного смазываютъ.
-- Когда же можно?
-- Вечеромъ, если угодно, пожалуйте, будетъ играть.
-- А что она у васъ играетъ?
-- А вотъ-съ, неугодно ли программу.
Половой подаетъ мнѣ программу, беру и читаю: "No 1 Херувимская пѣснь и Яко до Царя, Бартнянскаго". Болѣе въ программѣ смотрѣть было нечего. Полученное мною сообщеніе оправдывалось на дѣлѣ, въ трактирѣ, пользующемся, самой развеселой репутаціей, машина играетъ "Херувимскую пѣснь!" Говорятъ, что трактиръ этотъ по вечерамъ полонъ не только пьяными, но даже не лишенъ присутствія фей. Что можно прибавить къ этому, кромѣ того какъ сказать сообщившему мнѣ:
Провѣривъ ваше сообщенье,
Я все на дѣлѣ увидалъ
И признаюсь, мое почтенье...
Благодарю, не ожидалъ!
Я признаюсь, не могъ повѣрить,
Органъ молитвы чтобъ игралъ
Но съѣздилъ самъ... что лицемѣрить?
Благодарю, не ожидалъ!
Думаю, что тѣ, отъ кого это зависитъ, прочтя мое заявленіе, обратятъ на него вниманіе и конечно согласятся, что постановка на машинѣ въ трактирѣ не только "Херувимской пѣсни", но и всякой другой молитвы вообще врядъ ли умѣстна.
Буду продолжать о трактирахъ же.
На дняхъ ѣхалъ я изъ Общедоступнаго театра; останавливаюсь у какого то кабака, нарицаемаго почему-то "кафе-рестораномъ", помѣщающемся въ домѣ Коммисарова противъ Александровскаго сада. Вхожу, ресторанъ раздѣленъ на двѣ половины стеклянной перегородкой. Въ первой половинѣ обстановка чисто кабацкая; вхожу за перегородку въ другое отдѣленіе. Стоятъ нѣсколько столовъ, покрытыхъ красными салфетками, тусклыя лампы, сомнительнаго свойства мебель и посуда -- все напоминаетъ собою обстановку грязныхъ трактировъ, именуемыхъ "низками". По такъ какъ мнѣ хотѣлось ѣсть, то я вспомнилъ пословицу: "не красна изба углами" и сѣлъ за столъ.
-- Что вамъ угодно?спрашиваетъ подошедшій половой.
-- Что нибудь поѣсть
-- Слушаю съ.
Половой уходитъ, а я сижу и жду, удивляюсь, что половой не позаботился даже узнать, что мнѣ нужно. Подзываю другаго половаго, спрашиваю карту. Подаетъ карту, читаю: "Ресторанъ 1 й гильдіи купца З...на; вина изъ погреба Депре" и т. д.
-- Мнѣ нужно кушанья, а это вина, говорю половому.
-- Что будетъ угодно, говоритъ онъ, отходя въ сторону.
"Чортъ знаетъ, что такое!" думаю я и начинаю искать между коньяками и водками чего нибудь съѣдомаго, такого ничего конечно не обрѣлось; я подивился и рѣшилъ, что или прислуга въ этомъ ресторанѣ крайне безтолкова, или ресторанъ этотъ существуетъ со спеціальною цѣлью выпивки.
-- Чей это ресторанъ? спрашиваю половаго, смотря на загадочное З...на, помѣщаемое на картѣ.
-- Тамъ написано.
-- Написано подъ титлами, не Зимина ли? спрашиваю.
-- Тамъ написано,
Плюнулъ я и вышелъ изъ ресторана, не зная, чему удивляться: безтолковости ли прислуги, или титлообразному изображенію фамиліи владѣльца. Неужели содержаніе ресторана настолько предосудительно, что можетъ компрометтировать хозяина?
Мы пьемъ веселье полной чашей,
Но всѣ наврядъ ли сознаютъ,
Что есть трактиръ въ столицѣ нашей,
Гдѣ только выпивку даютъ.
Скажу, друзья, вамъ безъ обмана;
Я одного не могъ открыть:
Къ чему владѣльцу ресторана
Фамилью нужно было скрыть?
Кстати не могу не припомнить случая, бывшаго недавно съ редакторомъ "Ремесленной газеты" г-мъ Савичемъ и напечатаннаго въ "Петербургскомъ Листѣ". Въ квартирѣ г-на Савича случился пожаръ, вслѣдствіе чего г. Савичъ пробылъ въ Москвѣ долѣе обыкновеннаго и такъ какъ живетъ онъ на дачѣ, то и рѣшился ночевать въ какой нибудь изъ московскихъ гостинницъ. Съ этою цѣлью пріѣзжаетъ онъ въ "Сухаревскую гостинницу" и спрашиваетъ номеръ.
-- Вы одни? спрашиваютъ его.
-- Одинъ.
-- У насъ можно ночевать только вдвоемъ.
Плюнулъ г. Савичъ и поѣхалъ въ шикозную полугостинницу "Эрмитажъ", занялъ номеръ и началъ укладываться. Стучатъ; г. Савичъ отпираетъ, входитъ номерной.
-- Вы одни? спрашиваетъ онъ.
-- Одинъ.
-- У насъ можно ночевать только вдвоемъ.
Затѣмъ г-на Савича приглашаютъ оставить гостинницу, въ которой ночуютъ только парами. Г. Савичъ отказался и только по прибытіи полицейскаго офицера былъ оставленъ въ покоѣ. Похвально!
Гостинницъ шикарныхъ довольно
Въ Москвѣ, имъ за то исполать,
Что въ нихъ закутишься невольно,--
Чего же намъ больше желать?
И можно тамъ не безъ комфорта
Вдвоемъ москвичамъ ночевать,
Какого же, други, намъ чорта
Теперь остается желать?
Отъ этого случаѣ ближе всего перейти къ "милымъ, но погибшимъ созданіямъ". Оба тротуара Кузнецкаго моста и Трубнаго проѣзда полны ими и до сихъ поръ, на это не обращено никакого вниманія. А между тѣмъ эти таинственныя незнакомки держатъ себя до того нескромно, что не оставляютъ въ покоѣ не только мущинъ одинокихъ, но даже мущинъ, проходящихъ съ дамами. Не мѣшало бы обратить на это вниманіе, вѣдь Кузнецкій мостъ считается главною улицею столицы и вовсе не можетъ служить закоулкомъ для прогулокъ "убогихъ и нарядныхъ" фей. По феи гуляютъ и я могу сказать, что:
Въ этой улицѣ роскоши, моды.
Гдѣ изящество всюду царитъ,
Проститутокъ снуютъ хороводы
И развратъ начистую кипитъ.
Предъ окномъ магазина шикарнымъ,
Не стѣсняясь, вечерней порой,
Въ одиночку, втроемъ и попарно
Фей различныхъ снуетъ шумный рой.
Отъ московскихъ увеселеній перенесемтесь, господа, за городъ.
Въ полученномъ мною письмѣ описана сценка, разыгранная въ Шато де Флерѣ, но не на эстрадѣ, а на дорожкѣ сада. Дѣйствующими лицами были капельмейстеръ г. Друбе, артистка г-жа Линская и часть оркестра. Сценка эта была разыграна, конечно, сверхъ программы и не только не по желанію, но даже противъ желанія публики и заключалась въ слѣдующемъ. Г-жа Линская при разъѣздѣ изъ Шато де-Флера, выходя вмѣстѣ съ г-мъ Друбе, обратилась къ нему съ вопросомъ, почему онъ въ случаѣ требованія публикою повторенія нѣкоторыхъ куплетовъ, не охотно исполняетъ это и артисты принуждены просить его о томъ съ эстрады. Неужели это вамъ такъ трудно? закончила г-жа Линская. Г. Друбе отвѣтилъ ей въ такихъ выраженіяхъ, которыя и приводить здѣсь считаю неудобнымъ и съ такимъ азартомъ, что г жа Линская просила его не кричать. Въ отвѣтъ на это музыканты, числомъ около тридцати, изъ которыхъ многіе были выпивши, окружили г-жу Линскую, подступили къ ней съ палками и кричали на нее самымъ неприличнымъ образомъ Съ г-жою Линскою сдѣлалась истерика и ее едва довели до комнаты г-на Беккера. Масса публики была поражена этимъ скандаломъ и многіе тотчасъ же заявили готовность, быть свидѣтелями, если г-жа Линская привлечетъ г на Друбе къ суду за оскорбленіе въ публичномъ мѣстѣ.
Оркестромъ Друбе всѣ довольны
И, къ довершенію всего,
Сознаться всѣ должны невольно:
Ансабль въ артистахъ у него.
Всегда онъ полонъ увлеченья,
За то хвала ему и честь,
Но какъ въ тотъ вечеръ впечатлѣнья
Онъ врядъ могъ больше произвесть.
Артистамъ нужно увлеченье,
Оно съ талантомъ имъ дано.
И съ увлеченьемъ въ "Развлеченье"
Попасть оркестру суждено.
Если г-жа Линская вызоветъ оркестръ и самаго г-на Друбе въ судъ, это конечно охладитъ немного артистическій жаръ. Не знаю, потеряетъ ли отъ этого искусство, но г. Друбе потеряетъ, а публика не потеряетъ, это вѣрно. На счетъ охлажденія мнѣ сообщаютъ о купальняхъ на Москвѣ рѣкѣ, что они... сухи изъ воды выходятъ, то-есть, что воды въ нихъ почти нѣтъ, а обрѣтается какой то илъ, дѣлающій изъ купаленъ нѣчто весьма непотребное. Я этому не совсѣмъ довѣряю, а вѣроятно: мало ли какія рѣдкости бываютъ на свѣтѣ? Пишутъ мнѣ, будто бы взявшіе сезонные билеты сердятся на содержателя купаленъ и многіе совсѣмъ отказались отъ купанья, также будто бы посторонніе посѣтители, благодаря скудоводію, не посѣщаютъ купальни.
Ей-ей, друзья, для васъ невзгоды
Пришла нежданая пора:
Въ Москвѣ-рѣкѣ изсякли воды,
На сушѣ-жь часто озера!
Теперь, господа, нѣсколько словъ о Нижегородской ярмаркѣ. Въ редакцію доставлено оттуда нѣсколько объявленій и между прочимъ одно восхваляющее знаменитый, если не своими достоинствами, то замысловатостію рекламъ "шоколадъ Ретабліеръ". Реклама эта отпечатана очень тщательно на желтой бумагѣ, въ слѣдующемъ видѣ: сверху помѣщена картинка, на которой изображенъ магазинъ, гдѣ торгуютъ знаменитымъ шоколадомъ, около магазина стоятъ и бесѣдуютъ два какіе-то франта, одинъ очень тонкій, другой довольно сдобный. Тонкаго зовутъ Николай Иванычъ, сдобнаго -- Павелъ Ѳедоровичъ. Бесѣда ихъ заключается въ томъ, что тонкій Николай Иванычъ не узнаетъ сдобнаго Павла Ѳедоровича; оказывается, что Павелъ Ѳедоровичъ раздобрѣлъ такъ потому, что каждый день пьетъ по три чашки шоколада Ретабліеръ. Даже реклама говоритъ, что "кто дорожитъ своимъ здоровьемъ и желаетъ оставаться здоровымъ, тому предлагается пить извѣстный шоколадъ Ретабліеръ". Затѣмъ слѣдуетъ цѣна и прочіе комментаріи и въ концѣ концовъ говорится, что "этотъ шоколадъ рекомендуется особенно для укрѣпленія мужественныхъ силъ". О! съ этимъ шоколадомъ мы не пропадемъ, и я съ своей стороны всѣмъ, у кого есть лишнія деньги, совѣтую пить его.
Пусть болѣзнію кто грезитъ,
Бросивъ нить пустыхъ химеръ,
Пьетъ по утру сколько влѣзетъ
Шоколадъ Ретабліеръ!
Богатѣть кто пожелаетъ,
Пусть онъ прежде всякихъ мѣръ
До одышки потребляетъ
Шоколадъ Ретабліеръ!
Пейте утренней порою
Чашекъ по сту, напримѣръ,
И раздуетъ всѣхъ горою
Шоколадъ Ретабліеръ!
Другое объявленіе, присланное изъ Нижняго, слѣдующаго содержанія: "Объявленіе. Рыбинская Мѣщанская Управа на основаніи 819 ст. 4-го пун. рекрут. устава (издан. 1862 г.) должна приступить съ Рекрутскими Старостами и добросовѣстными участковъ Много-рабочаго (?) одиночекъ и двойниковъ къ пересоставленію по прошествіи пяти лѣтъ Семейныхъ Списковъ о мѣщанахъ г. Рыбинска, но какъ при расмотреніи сихъ открылось, что многими Мѣщанами не доставлено свѣденіевъ о послѣдовавшихъ перемѣнахъ, какъ-то: о прибыли, убыли душъ, о вновь родившихся, умершихъ, вышедшихъ въ замужество и вновь вступившихъ въ законные браки (?), безъ которыхъ (т. е. безъ браковъ?) Управа къ пересоставленію списковъ приступить не можетъ. Почему покорнѣйше проситъ Городскія и уѣздныя Полицейскія Управленія и Гг. начальствующихъ лицъ въ случаѣ оказательства на жительствѣ Мѣщанъ г. Рыбинска во вверенныхъ управленіяхъ то объявить имъ чтобъ они требуемыя свѣденіи въ непродолжительномъ времени доставляли въ Мѣщанскую Управу". Я привелъ это объявленіе цѣликомъ съ полнымъ сохраненіемъ орѳографіи. Какъ сообщаютъ, въ Нижегородской ярмаркѣ оно красуется на всѣхъ столбахъ и углахъ и дивитъ всѣхъ мало-мальски грамотныхъ людей, своею безграмотностью и безтолковщиной. Какъ, напримѣръ, понять "не доставлено свѣденіевъ о вышедшихъ въ замужество и вновь вступившихъ въ законные браки безъ которыхъ Управа къ пересоставленію списковъ приступить не можетъ?" Да съ немного поболѣе грамотности не мѣшало бы.
Третье и послѣднее объявленіе начинается такъ: "Болѣе 70 лѣтъ существуетъ Нижегородская ярмарка и въ теченіи болѣе 70 лѣтъ почтенные посѣтители ярмарки смотрѣли и покупали въ разныхъ дешевыхъ магазинахъ, но это безспорно и не отрицаемо, что такой неслыханно баснословно дешевой продажи, какая будетъ производиться ежедневно до окончанія продажи (?) съ 8 час. утра до 8 часовъ вечера въ складѣ подъ фирмою Истинный Источникъ Макарьевской ярмарки, никто до сихъ поръ не видалъ и никогда больше не увидитъ. Вотъ доказательство не на словахъ, а на дѣлѣ, въ этомъ каждый можетъ лично убѣдиться ибо тамъ продается диво нашего времени!!!" Даже самъ владѣлецъ "Истиннаго источника" три знака удивленія поставилъ, что дескать я написалъ-то! Диво нашего времени!... это похоже на публикацію о чудѣ костромскихъ лѣсовъ или двухголовомъ теленкѣ. Но однако къ дѣлу. Послѣ "диво нашего времени" слѣдуетъ прейсъ-курантъ, прочтя который, невольно подумаешь:
Иль свой товаръ Богъ вѣсть откуда
"Источникъ истинный" беретъ,
Или мороча всѣхъ на чудо,
Въ своей рекламѣ лихо вретъ.
Для нашей матушки отчизны
По всѣмъ и весямъ, и угламъ
Такой не знаютъ дешевизны,
Такихъ не видано рекламъ.
Напримѣръ: "жилеты настоящіе французскіе съ шелкомъ, вездѣ 6 р., за 1 р. 75 коп.!" Какъ это понять? Или всѣ торговцы, продавая жилеты по 6 руб., берутъ по 4 р. 25 коп. лишняго, или владѣлецъ "Истиннаго источника"... да ничего не придумаешь... развѣ не набралъ ли онъ свои французскіе жилеты во время франкопрусской войны? Прейсъ-курантъ заключается слѣдующими словами: "Кромѣ того тысяча другихъ предметовъ по цѣнамъ невѣроятнымъ, но однако же нигдѣ въ Европѣ небывалымъ (??). По бокамъ рекламы напечатано: "Невѣроятно, но однако же истинная правда". Помню, я толковалъ какъ-то о небывало дешевой продажѣ, производящейся въ "Русскомъ Базарѣ" въ Москвѣ; сдается мнѣ почему-то, что "Русскій Базаръ" "Истинному источнику" братецъ родимый. А за рекламу хвалю и даже хочу посовѣтовать ему писать свои рекламы въ стихахъ, напримѣръ хоть такъ:
"Не стая вороновъ слеталась
"На груду тлѣющихъ костей",
Въ "Источникъ истинный" стекалась
Толпа покупщиковъ-гостей.
"Гусаръ на саблю опираясь,
"Въ глубокой горести стоялъ",
Купить кальсоны собираясь,
Онъ деньги мѣдныя считалъ.
За что ни взялся, все дороже...
И что-жь гусаръ вдругъ узнаетъ:
Кальсоны изъ англійской кожи
"Источникъ" дешево даетъ.
"Подъ вечеръ осенью ненастной"
Въ "Источникъ" дѣва забрѣла
И тамъ аршинъ фланели красной
За четвертакъ пріобрѣла.
Мичманъ Жевакинъ.
"Развлеченіе", No 31, 1873
БЕСѢДА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.
Не вѣрь, восторженный москвичъ,
Ты обѣщаньямъ -- все химеры;
При исполненьи всюду дичь
Даютъ намъ принятыя мѣры.
Взмутятъ частенько нашу тишь
Сужденья, поднятыя рьяно,
И вдругъ гора рождаетъ мышь,
И видимъ -- радоваться рано.
Глядимъ, дивясь и тщась постичь,
Съ чего у насъ все на изнанку!
Э, да не вѣрь, прошу, москвичъ,
Ты обѣщаньямъ спозаранку.
Много у насъ было говорено о новой торговой полиціи, много надежды было возложено на нее, много благъ сулило ея учрежденіе, а нужно сказать по совѣсти, что надежды эти и посулы еще ничѣмъ не оправдались. Конечно, за то, что нѣкоторые торговцы мошенничаютъ, винить торговую полицію невозможно: придетъ время, поймутъ, что времена безнаказаннаго обмана канули въ вѣчность; для того и существуетъ торговая полиція, чтобъ обуздать это мошенничество; но за неряшество, существующее въ мясныхъ и подобныхъ имъ лавкахъ, попенять торговой полиціи слѣдуетъ. Неряшество это видимо всякому, видимо оно конечно и членамъ торговой полиціи, а между тѣмъ на это не обращено повидимому никакого вниманія и неряшество этихъ лавокъ способно поразить всякаго. Не говоря уже о фартукахъ, носимыхъ нашими мясниками и представляющихъ собою нѣчто непотребное, самое мясо находится въ полномъ небреженіи: на полкахъ зачастую стоятъ лужи крови, и не рѣдкость, что наши мясники, пользуясь невѣдѣніемъ покупателя, отпускаютъ мясо, которому мѣсто не въ кухонной кастрюлѣ, а на обычномъ аутодафе за заставой. Не говоря о дальнихъ рынкахъ, возьмемъ нашъ пресловутый Охотный рядъ, Торговцы его какъ-то особенно отличаются любовью къ нечистотѣ и вони. Всякій, даже самый небрезгливый человѣкъ, сознается, что нѣкоторыя лавки въ Охотномъ ряду содержатся такъ неопрятно, что вовсе не напоминаютъ собою о существованіи въ Москвѣ учрежденія, именуемаго торговой полиціей. Если это встрѣчаемъ мы въ центрѣ Москвы, то что же сказать о другихъ рынкахъ?
И такъ, москвичъ, будь радъ не радъ,
Но въ правдѣ словъ моихъ сознайся,
Взгляни на нашъ Охотный рядъ
И новизной не восхищайся.
Европа хоть плѣняетъ насъ
Всѣмъ и изящнымъ, и шикарнымъ,
Но рядомъ съ Азіей подъ часъ
Мы въ отношеньи солидарномъ.
Напримѣръ, взглянувъ въ настоящее время на Никольскую, на ея изящные дома, на возникающую тамъ кой-гдѣ асфальтовую мостовую, невольно какъ-то радуешься и думаешь себѣ, что вотъ молъ наша матушка Москва какъ защеголяла, съ какимъ шикомъ обстраивается. Но это, господа, подумаешь, взглянувъ на Никольскую наружно, въ дѣйствительности же она похожа на тѣхъ франтовъ, которымъ пофрантить охота смертная, а участь-то горькая. Смотришь, всѣмъ франтъ: и одѣтъ шикозно, и держится такъ изящно, а разсмотрѣлъ поближе, у; франта или сапоги безъ подметокъ, или другой какой ни на есть "въ мундиришкѣ изъянъ" окажется. Съ этой-то вотъ шикозной Никольской мнѣ пишутъ, что есть, изволите видѣть, тамъ домъ, принадлежащій графу Орлову-Давыдову. Домикъ этотъ ничего таки, занимаетъ дистанцію огромнаго размѣра" и доходишка есть съ него изрядный, тысченокъ такъ до сорока въ годъ, и наружнымъ видомъ онъ можетъ поспорить съ любымъ палаццо западныхъ столицъ. Однимъ словомъ, домъ хоть и намъ съ вами, господа, имѣть, такъ не совѣстно. Всѣ эти качества, взятыя вмѣстѣ, заставляютъ предполагать въ домѣ этомъ администрацію, состоящую не изъ одного мужика дворника, а что нибудь въ родѣ управляющаго, слѣдовательно человѣка понимающаго значеніе словъ: "санитарная комиссія", "эпидемія" и другихъ иностранныхъ, получившихъ право гражданства въ языкѣ нашемъ. Это; все, говорю я, можно предполагать, на дѣлѣ же все это оказывается нѣсколько иначе. "Въ подвалахъ этого дома, пишетъ корреспондентъ,-- все нынѣшнее лѣто стоятъ кучи нечистотъ, на которыя постлана солома. Если пройдти по этой соломѣ въ колошахъ, то они непремѣнно увязнутъ и останутся въ ней. Мнѣ своими глазами пришлось видѣть, какъ эти нечистоты струятся изъ каменной стѣны, гдѣ проходятъ газовыя трубы". Конечно, я могу возразить корреспонденту, что для того, чтобы колоши не соскакивали и не увязали, ихъ можно имѣть потѣснѣе; но это врядъ ли успокоитъ тѣхъ, кто зараженъ духомъ нетерпимости видѣть нечистоты не въ надлежащемъ мѣстѣ. Что же касается до меня, то я въ нечистотахъ, находящихся въ подвалахъ дома Орлова-Давыдова, вижу совершенно иное значеніе, нежели корреспондентъ, сообщившій о нихъ. То, что они
Достойны большаго вниманья,
Я доказать сейчасъ берусь.
Европы съ Азіей сліянье
Звеномъ конечно служитъ Русь.
И Западъ объ руку съ Востокомъ
Идутъ, не ссоряся, у насъ,
Сливаясь дружескимъ потокомъ
Полнѣй и ближе каждый часъ.
Вотъ потому-то дружно разомъ
Текутъ у насъ одной трубой
И нечистоты вмѣстѣ съ газомъ,
Не споря въ вони межъ собой.
Это сліяніе Запада съ Востокомъ у насъ замѣтно во многомъ. Стремленіе къ чистотѣ и опрятности -- штука западная, неряшество и неопрятность -- восточная. Съ перваго взгляда это два полюса, двѣ крайности, которыя кажется никогда не могутъ сойтись. Но не даромъ мы стоимъ на рубежѣ между Азіей и Европой; благодаря этому положенію сходятся у насъ и эти два полюса. Посмотрите, какъ усердно красятъ у насъ тумбы, стремленіе къ опрятности -- значитъ Европа, и посмотрите, какъ о только что выкрашенныя тумбы мараютъ москвичи свои платья -- значитъ Азія. Вѣроятно въ силу этого принципа сліянія только что окрашенныя тумбы у насъ не огораживаются, не гарантируются и полы прохожихъ. Впрочемъ, жалѣть объ этомъ едва ли возможно, это вѣдь въ нѣкоторомъ смыслѣ поддерживаетъ коммерцію.
Отъ тумбъ ближе всего перейти къ тротуарамъ, которые онѣ огораживаютъ. Помнится мнѣ, что былъ приказъ г. оберъ-полиціймейстера, чтобъ извощики неотходили отъ лошадей и не толкались кучами на тротуарахъ. Какъ исполняется этотъ приказъ, знаетъ всякій; но то, что извощики толкутся на тротуарахъ, еще "зло не такъ большой руки", а многіе изъ нихъ, оставя биржу, уходятъ Богъ вѣсть куда, предоставляя на благоусмотрѣніе своихъ коней стоять на мостовой или на тротуарѣ. Ну, извѣстно, какое же благоусмотрѣніе у лошади, и видимъ зачастую, что кони эти пользуются черезъ чуръ своимъ правомъ. Такъ мнѣ пришлось видѣть на дняхъ, что у гостинницы противъ манежа на Моховой, гдѣ помѣщается биржа шикарей извощиковъ, одинъ извощицкій рысакъ стоялъ буквально поперекъ тротуара, вслѣдствіе чего проходящая публика, не желая подлѣзать подъ брюхо лошади, обходила ее но мостовой. Конечно, видя на тротуарѣ коня и не желая подлѣзать ему подъ брюхо или обходить его по мостовой, всякій можетъ перелѣзть и черезъ него, потому вѣдь скачутъ же рысаки черезъ прохожихъ, отчего же прохожимъ не скакать черезъ рысаковъ? Но я лично не рѣшаюсь на это и, видя на тротуарѣ лошадь, всегда благоразумно удаляюсь на мостовую, разсчитывая, что логичнѣй попасть подъ рысака неожиданно, гдѣ это слѣдуетъ -- на мостовой, нежели лѣзть подъ него самому на тротуарѣ.
Отъ лошадей перейдемте къ общественнымъ дѣятелямъ, и это не будетъ скачекъ. Лошади и общественные дѣятели... да все же дѣятели: одни дѣятели ума, другіе дѣятели силы, но есть нѣчто среднее между тѣми и другими, есть дѣятели... какъ бы это назвать-то ихъ по-фигурнѣе?... ну хоть дѣятели громогласія. Одинъ изъ такихъ дѣятелей явился на богородской "плѣши" и громогласно заявилъ, что онъ дѣятель и потому долженъ говорить громко. Былъ, изволите ли видѣть, на "плѣши" балъ, дѣятель громогласія остается недоволенъ тѣмъ, что играетъ Крейнбрингъ, а не Рябовъ, и начинаетъ дѣятельствовать; подымается споръ, собирается толпа, является квартальный надзиратель и проситъ дѣятеля или говорить тише, или уходить съ круга; но... позвольте, господа: между великими людьми существуетъ какая-то тайная связь. Людовикъ XIV во французскомъ парламентѣ сказалъ: "Государство -- это я!" Какой-то великій полководецъ, отстаивая свои права на военномъ совѣтѣ, сказалъ: "Побѣда и пораженіе -- это я!" А дѣятель на богородской "плѣши" сказалъ: "Общественный дѣятель -- это я!" Я сдѣлалъ это маленькое отступленіе для того, чтобы провести параллель между Людовикомъ XIV въ парламентѣ, полководцемъ на военномъ совѣтѣ и дѣятелемъ на "плѣши". Нѣтъ сомнѣнія, что всѣ они люди великіе. Чѣмъ велики двое первыхъ -- объяснять я не стану, великость же послѣдняго объясняется собственными его словами. На замѣчаніе квартальнаго говорить тише, онъ сказалъ: "Я общественный дѣятезь прежде всего. Я говорю громко въ Думѣ, я говорю громко на судѣ, а потому и считаю себя вправѣ и тутъ говорить громкой Ясно, что сей дѣятель все свое значеніе основываетъ на громогласіи и имъ-то "прежде всего" великъ онъ.
Онъ чистъ, какъ листъ бумаги чистъ,
Какъ листъ прежде всего.
Онъ голосистъ, форсистъ, рѣчистъ,
Оспоритъ хоть кого,
Прежде всего, прежде всего.
Онъ голосомъ беретъ
И всюду громко онъ оретъ,
Знать толкъ есть изъ того...
На "плѣши" шумный споръ завелъ,
Онъ споръ прежде всего.
Народъ квартальнаго привелъ,
Тотъ слышитъ отъ него:
Прежде всего, прежде всего
Я дѣятель, вездѣ
Кричу я громко и нигдѣ
Не слышу ничего.
Пресловутая богородская "плѣшь"!
Воздухъ ли въ Богородскомъ такой, "плѣшь" ли не въ часъ задалась, иди и то, и другое вмѣстѣ, но только "плѣшь" эта служитъ постоянно ареной различныхъ скандаловъ и безобразій. Ни одного года не проходитъ, чтобъ нѣсколько человѣкъ съ "плѣши" не попали въ камеру мироваго судьи. Года не проходитъ, чтобы на "плѣши" не было нѣсколько скандаловъ. Стяжала себя "плѣшь" громкую, но грустную извѣстность и упражняются на ней православные и иные въ словесныхъ препирательствахъ нецензурнаго свойства, въ мордобитіи и иномъ прочемъ, предусмотрѣнномъ нашимъ кодексомъ. Помню я, господа, прошлый годъ въ началѣ лѣта тронулъ я "плѣшь" въ одной изъ своихъ бесѣдъ и вскорѣ за тѣмъ получилъ отъ одного изъ распорядителей письмо, въ которомъ онъ выразилъ приблизительно, что молъ что было, то прошло и что теперь "плѣшь" не та уже,-- скандаловъ нѣтъ и въ доказательство этого привелъ слѣдующее: "На первомъ балу, одинъ изъ пьяненькихъ посѣтителей началъ вести себя не такъ, какъ должно и былъ вытолканъ съ круга". На первомъ балу... пьяненькій... вытолканъ... Что же тутъ толковать еще! подумалъ я, складывая письмо, и оставилъ пресловутую "плѣшь" въ покоѣ. Настало нынѣшнее лѣто, переѣхали всѣ на дачи и "плѣшь" отстроилась за ново, увеличилась; всѣ ждали, что съ новыми эстрадой, оградой и скамьями пойдетъ всѣ по новому. Но воздухъ "плѣши" не замедлилъ сказаться: прошло немного времени и пошли съ "плѣши", какъ говорится, отъ одной печи да разныя рѣчи. Началось съ того, что въ "Современныхъ Извѣстіяхъ" кто то пропѣлъ панегирикъ нынѣшнему, якобы невиданному и неслыханному состоянію богородской "плѣши" и удовольствіямъ, которыя тогда богородская публика еще только предвкушала. Авторъ панегирика сладко пѣлъ о эстрадѣ, барьерѣ, скамьяхъ, о крашеніи, росписаніи и прочемъ и оказалось, что похвала мужу пагуба. Всѣ эти подѣлки и окрашеніе, и росписаніе эстрады и барьера взбудоражили богородскую публику и повалились на распорядителей какъ шишки на Макара. Публика, подписавшая деньги на отдѣлку "плѣши", осталась недовольна этой отдѣлкой, и на распорядителей отовсюду посыпались упреки и даже нѣчто большее, такъ что прошелъ слухъ, что распорядители выходятъ. Эти препирательства хотя и бывали подчасъ бурны, но имѣли видъ разсчетовъ семейныхъ и дальше "плѣши" не заходили, многіе изъ публики дулись, но молчали и ждали отчета. Наконецъ отчетъ появился и дутье публики разрѣшилось письмомъ, явившемся въ "Русскихъ Вѣдомостяхъ" и подписанное буквой М. Авторъ письма, разбирая дѣйствія распорядителей по отдѣлкѣ "плѣши", находитъ ихъ не совсѣмъ безукоризненными и въ доказателество приводитъ цифры отчета, указывая или на то, что распорядители, говоря деликатно, слишкомъ харчисто распорядились чужими деньгами; прямой же смыслъ письма тотъ, что распорядители не оправдали довѣрія общества. Письмо это заключалось такими словами: "Прошелъ слухъ, что распорядители выходятъ, мы было обрадовались, но радость наша была преждевременна -- ихъ и палкой не выгонишь". Письмо, какъ видите, далеко неделикатнаго свойства. Въ это время я получилъ два письма, одно вслѣдъ за другимъ, діаметрально противоположныхъ по содержанію. Въ одномъ, самымъ безцеремоннымъ образомъ разбирались дѣйствія распорядителей и упоминалось о какой-то разыгранной ими комедіи "угнетенной невинности", въ которой завязка -- желаніе распорядителей выдти, а развязка -- продолженіе распоряжаться, не смотря на несочувствіе общества. Въ другомъ письмѣ, напротивъ, говорилось, что нападки распорядителей носятъ чисто личный, мелочной характеръ и что распорядители настолько сознаютъ свою правоту и заслугу передъ обществомъ, что считаютъ себя выше всѣхъ нападокъ и не обращаютъ на нихъ вниманія; въ концѣ концовъ оба автора просятъ дать мѣсто своимъ заявленіемъ въ моихъ бесѣдахъ. Прочтя оба эти письма, я не зналъ, на которомъ изъ нихъ остановиться и рѣшивъ, что тутъ, какъ говорится, медвѣдь реветъ и корова реветъ, а кто кого деретъ, самъ чортъ не разберетъ, оставилъ безъ вниманія ихъ оба и ждалъ, что распорядители отвѣтятъ на письмо, помѣщенное въ "Русскихъ Вѣдомостяхъ", но отвѣта не послѣдовало, и я всю эту бурю въ стаканѣ воды приписалъ ни чему иному, какъ воздуху богородской "плѣши".
О, пресловутая "плѣшь" богородская,
Видно судьбина такая уродская
Свыше тебѣ послана,
Что изъ своей недалекой хоть мѣстности
Ты скандалезной и громкой извѣстности
Каждое лѣто полна.
Только лишь майскіе дни начинаются,
Дачники въ мѣстность твою собираются,
Идутъ, что вотъ скоро и балъ;
Звуки оркестра по рощѣ разносятся,
И ужь далеко извѣстья доносятся,
Что на тебѣ былъ скандалъ.
Съ новымъ барьеромъ, скамьями, бесѣдкою
Вновь заслужила извѣстность ты рѣдкую
И прогремѣла трубой.
"Плѣшь" богородская, "плѣшь" танцовальная,
"Плѣшь" музыкально-вокально-скандальная,
Я восхищаюсь тобой!
Начавъ говорить объ окрестностяхъ Москвы, не могу пройти молчаніемъ о скандалѣ, бывшемъ въ Царицынѣ. Мнѣ сообщаютъ, что среди нынѣшняго лѣта тамъ разыгралась слѣдующая исторія. На пути отъ царицынскаго сада къ вокзалу желѣзной дороги есть трактиръ, пользующійся не совсѣмъ скромной репутаціей. Дѣло было поздно, сообщившій мнѣ нижеслѣдующую исторію, идя къ вокзалу, услыхалъ крикъ о помощи, раздавшійся вышенаименованнаго трактира и бросился туда. Глазамъ его представилась слѣдующая картина. Двое хорошо одѣтыхъ мущинъ спорили съ толпой пейзановъ изъ сосѣдней деревни. Къ чему пристали пейзаны, никому не было да и до сихъ поръ неизвѣстно, только изъ крика ихъ было видно, что они усердствовали на отправленіи двухъ проходящихъ мущинъ въ волостное правленіе. Вновь прибывшій, подойдя ближе, увидалъ, что у одного изъ мущинъ вонзилась двумя зубцами въ руку повыше локтя острога, брошенная въ него крестьянами, что и было причиною крика о помощи. Свидѣтель этого скандала, какъ лице офиціальное, вмѣшался въ происходившую передъ нимъ сцену и доказалъ пейзанамъ, что арестовать то, напротивъ, слѣдуетъ ихъ и посовѣтовалъ какъ попавшему на острогу, такъ и его товарищу отправиться на станцію и требовать составленія акта. Видя, что дѣло приняло тикой неожиданный результатъ и нападеніе ихъ не выгорѣло, пейзаны пустились на утекъ. Однако все это было заявлено на станціи. Сообщая мнѣ эту исторію, свидѣтель удивляется, что съ того времени прошло уже около двухъ мѣсяцевъ, а между тѣмъ со стороны пораненнаго не дано этому дѣлу надлежащаго хода, и до сихъ поръ остается неизвѣстнымъ, для какой надобности крестьяне толкутся по ночамъ на дорогѣ и, вооруженные острогами, нападаютъ на прохожихъ. Желательно бы было, чтобы дѣло это получило дальнѣйшій ходъ и публика, какъ живущая въ Царицынѣ на дачахъ, такъ и посѣщающая оное, было гарантирована отъ ночныхъ столкновеній съ пейзанами и не попадала подъ ихъ остроги. Да, господа,
Конечно думать не могли вы,
Не дочитавъ до сихъ страницъ,
Что мѣстность та страшнѣе Хивы,
Опаснѣй Персіи границъ.
Теперь, надѣюсь, будетъ ясно
Понять вамъ всѣмъ изъ этихъ строкъ,
Что тамъ гулять куда опасно
Отъ мужиковъ и ихъ острогъ.
Кстати о нашихъ загородныхъ ресторанахъ. Рестораны наши конечно пріунываютъ во время Нижегородской ярмарки, такъ какъ большій процентъ гулякъ переноситъ поле дѣйствія на время ярмарки въ Нижній. Грусть эта понятна, потому -- что грѣха таить: гуляки для ресторановъ все, на порціяхъ чая да котлетахъ далеко не уѣдешь. Теперь ярмарка кончается, всѣ наши ресторанные хлыщи возвращаются во свояси, и рестораны потираютъ руки, предвкушая весь смакъ пикниковъ и веселыхъ компаній. Даже петербургскіе ресторанные корифеи забрасываютъ свои алчные взоры въ карманы нашихъ пьянолюбивыхъ земляковъ и перебираются поближе къ сердцу Россіи, тамъ-де и денегъ вволю, и кутилъ много -- жатва будетъ обильная. Такъ въ газетахъ сообщаютъ, что г. Шульцъ перебирается съ своимъ хоромъ изъ Петербурга въ нашу московскую Стрѣльну. Добро пожаловать, дорогіе гости, у насъ мѣста хватитъ и денегъ достанетъ, а недостанетъ такъ мы кафтаны выворотимъ, въ акціонерную кассу слазимъ, на счетъ смерти родителя векселей надаемъ, старуху богатую замужъ поддѣнемъ, или какое ни на есть художество устро имъ, не ударимъ лицомъ въ грязь, поддержимъ Москву хлѣбосольнрю, добудемъ и приготовимъ денегъ, потому вѣдь не намъ же дарить, вы ѣдете. Пріѣзжайте, господа, пріѣзжайте.
Покутимъ и попьянствуемъ вволю,
Намъ пріятенъ разгула хаосъ,
И на вашу достанется долю
Тьма деньжищь, а подъ часъ и тово съ...
Извините, за нравъ не поручимся;
Любимъ деньги бросать и гулять,
Но ужь если бездѣльемъ соскучимся...
Да увидите, что толковать!
Мичманъ Жевакинъ.
"Развлеченіе", No 33, 1873