Я всегда хотел побывать в Одессе.
Человек, который родился в Советском Союзе, в Ленинграде, в Северной Пальмире, у холодного моря, куда бы его тянуло?
Конечно в Южную Пальмиру, к тёплому морю.
Есть связь у этих двух городов.
Лет в двенадцать я заслушивался песнями Розенбаума о Семене. Я знал их все наизусть. Мне нравился этот говор, эта манера, эта романтика.
Я восхищался Бернесом. И то, что его герой в фильме "Два бойца" воюет за Ленинград, было так естественно.
А где ж ему быть?
Я знал все названия улиц Одессы. Я буквально ходил по ним. Я знал этот город весь наизусть, хоть и не был там никогда.
Сегодня поймал себя на мысли, что за все эти годы не написал не строчки о ней.
Не написал о трагедии второго мая 2014.
Тогда это был шок.
Думал напишу потом. Каждого второго мая думал, что напишу когда-то.
И не написал.
Сейчас, спустя одиннадцать лет, я понимаю, что то, что случилось, случилось со мной.
И написано об этом великое множество. И будет написано ещё.
И никогда не забудется и не проститься.
И писать мне нечего.
Первое время, я думал - не торопись.
Ты же любишь Одессу.
Одессу, как больше чем город. Как нечто большее.
Но вот, по прошествии одиннадцати лет, понимаю что умерло всё во мне.
И уже не вернётся.
Меня уже не восхищает этот колорит. Не веселит это юмор. И к говору я совсем равнодушен.
И больше не хочу там побывать.
Все разговоры о сопротивлении там, о каких-то партизанах, о том, что во время Великой Отечественной, в город не заходили войска НКВД, а одесситы перевешали всех предателей сами, меня уже не трогают совсем.
Слишком поздно.
Вызывают уважение отдельные люди, как та женщина вышедшая с флагом. Как те, кто воюет в надежде вернусь свой город.
Они пытаются вернуть больше чем город. Они пытаются вернуть ту Одессу, которое жила во многих так, как во мне.
Но Одессы в целом, как города, и уж тем более как больше чем города, как явления - больше нет.
Говорят: Одесса умерла второго мая...
Наверно.
Но для меня, хуже всего, что умерла она во мне.
И я больше не хочу там побывать.
Даже когда мы её освободим.
Я останусь лучше у холодного моря.
Мне здесь спокойнее.
Блокадый город оказался сильнее характером.
И он меня не предаст.
И я его тоже.
Это как у Толстого: простить можно. Но нет рук, чтобы обнять.
Оказалось, что то, что случилось - много больше, чем то, что случилось.
Хотя, всё перемелется - мука будет, когда-то.
И наверно захочется когда-то там побывать, и вдохнуть этот воздух.
Но наверно этот кто-то, буду уже не я.
