Я проснулась от вибрации телефона. 08:03. На экране — «Валентина Ивановна». Уже третий день подряд. Строго в одно и то же время, как рассвет и налоги.
— Алло, Олечка, доброе утро! Ты окна-то открыла?
— Доброе. Окна открыты, сквозняк уже почти унёс кота.
— Не шути. Весной нужно проветривать по 17 минут — не больше! Иначе пазухи…
Я, сжав зубы, поставила телефон в режим громкой связи и пошла с ним в ванную. Пусть вещает. У Валентины Ивановны не звонок — это ритуал. За последние два месяца я стала знатоком грибов, системы дыхания по Бутейко, магнезии и чая из клевера. Ах да, я теперь точно знаю, что нельзя пить воду сразу после апельсинов.
Муж, кстати, этот спектакль пропускал мимо ушей. Кирилл только ухмылялся, когда я, закатив глаза, рассказывала ему про очередной совет свекрови: «Постирай постельное бельё в настое из крапивы — и спать будешь, как младенец». Сам он с матерью общался редко, что-то буркнул — и всё.
Я не то чтобы ненавидела Валентину Ивановну… Просто она утомляла. Всегда знала лучше. Даже когда не знала ничего. Особенно о нашей с Кириллом жизни.
Хотя… последнее время и сама я не особо понимала, что у нас происходит. Он стал задерживаться. На вопросы «где был» отвечал коротко: «Работа». А телефон его стал каким-то… недоступным. Он стал носить его в кармане даже дома, и когда я мимо проходила, то наклонял экран.
Но я же взрослая женщина, не истеричка. Так ведь?
— Оля, я сегодня сон видела, — вдруг сказала Валентина Ивановна, выводя меня из мыслей. — Кирилл в этом сне сидел в чёрной машине… а сзади женщина. В очках. Ты не веришь в сны, я знаю, но будь осторожна. Сердце у меня неспокойное.
— Угу, — буркнула я и отключилась. «Может, пора заблокировать?» — подумала я и тут же постыдилась. Нет, так нельзя.
Позже я встретилась с Настей — подругой, с которой можно было обсуждать всё от сериалов до мужа.
— У него точно кто-то есть, — заключила она, отпивая кофе из бумажного стакана. — Поведение типичное. Телефон прячет? Глаза отводит? Всё ясно.
— Я не хочу в это верить.
— А ты и не верь. Просто проверь.
Я не проверила. Я выжидала, пыталась ловить момент, видеть знаки. Но ничего определённого не было. Только тревожность, оседающая в груди.
Через пару дней снова звонок.
— Ольга, у тебя кефир в холодильнике стоял три дня назад. Выкинула?
— Мам, откуда вы знаете?
— Я ж тебе в среду звонила, ты сама сказала, когда из магазина пришла.
— Блин, точно... Как вы это все помните?
— Я ж чувствую. И ещё… проверь у Кирилла карманы. Не сегодня — завтра. У него там… что-то есть. Знаю я. У мужчин всегда в карманах правда шуршит.
Я отключилась, злая. Это уже перебор.
Но вечером, когда Кирилл пошёл в душ, я полезла в его пиджак.
Не потому что верила свекрови. Просто… любопытство. Глупое, как будто я в фильме.
Внутренний карман. Чек подтверждение. Маленький, мятый. Ювелирный салон «Алмаз и золото». Серьги, 26 800 рублей. Получатель: Ирина.
Меня обдало холодом.
Ирина. Не Ольга. Не мама. Ирина...
Я села на диван, чек в руке. Голова звенела. Ноги стали ватными.
Когда Кирилл вышел из душа, я спросила:
— Кто такая Ирина?
Он замер. Потом попытался улыбнуться.
— Что? Какая Ирина?
Я показала чек.
Он не отрицал. Просто сел рядом и долго молчал.
— Я не знаю, что сказать. Всё вышло как-то… Я дурак. Это коллега. Мы… какое-то время общались. Я не хотел тебе говорить. Это ничего не значит.
Ничего не значит. Отличная фраза, Кирилл.
Неделю я ходила, как в тумане. Настя грозилась выслать мне адрес хорошего юриста. А Валентина Ивановна... не звонила. Впервые за долгое время, и от этого мне становилось ещё больнее.
На восьмой день — звонок.
— Оля, ты почему молчишь? Ты плачешь?
Я не выдержала. Сказала всё: про чек, про Кирилла. про то, что сердце как будто разрезали.
— Приезжай ко мне, — тихо сказала Валентина Ивановна. — Я закажу билеты на вечерний поезд. Возьму у окошка. Приедешь?
— А вы… вы не злитесь на меня?
— За что?! За то, что доверяла моему сыну? Это он должен стыдиться. А я… Я знала, что у вас не всё гладко. Поэтому и звонила. Хотела, чтобы ты чувствовала: ты не одна. Хоть и занудная я, но уж прости меня... Приезжай, доченька.
Я поехала.
На вокзале Валентина Ивановна встретила меня в плаще и с термосом. Обняла крепко, как будто я снова семилетняя девочка, упавшая с велосипеда.
И в этот момент я поняла: она всегда была рядом. Просто по-своему.
И да, теперь когда я мою окна, то обязательно по её методике. Сначала по горизонтали. Потом — вертикально. Так, говорит, чище. И почему-то правда становится светлее.
Прошло полгода.
Я сняла небольшую квартиру в центре и нашла новую работу — не удалёнку, а с живыми людьми, с кофе в коридоре и смехом в обед. Иногда страшно, ощущение будто я заново учусь ходить.
С Кириллом мы развелись. Без скандалов и истерик. Он извинялся, говорил, что всё понял. Я не верю, но и не злюсь. Было и прошло, как старая песня на радио: знаешь наизусть, но больше не поёшь.
Валентина Ивановна звонит теперь не каждое утро, а раз в неделю. Мы обмениваемся рецептами, обсуждаем новости и смеёмся над её сновидениями. Иногда она говорит:
— А я вот чувствую: у тебя в жизни снова начинается хорошее.
И я улыбаюсь. Потому что сама это чувствую.