Однозначного ответа на этот вопрос нет, толкования идут полярные.
Для одних Любовь небесная противоположна плотскому вожделению, и потому изображать ее должна девушка прикрытая. Полная драгоценностями чаша в ее руке символизирует глубину этого чувства, а венок из мирта - священного растения Венеры - древнеримский атрибут свадебного ритуала. Напротив, Любовь земная обнажена. Красная мантия, символизирующая пламенную страсть, лишь слегка разбавлена белым цветом, символизирующим, по-видимому, нейтральность умно́го созерцания, в противоположность платью одетой женщины с обратной пропорцией этих цветов, а потухшая лампадка в ее руке символизирует скорое угасание этой страсти.
Для других Любовь небесная символизирует как раз то чувство, которое не исходит от ума, а наоборот, сводит с ума, которое человек не способен контролировать, толкает на подвиги, на превосхождение самого себя. И такую любовь может передать на холсте только обнаженная красавица с благовониями, посвященными богам. Любовь земная порождена холодным расчетом, о чем говорит ее закрытость и чаша в руке. На заднем фоне за обнаженной дамой видна церковь, и пара, охваченная страстью, а за прикрытой – замок, символ стабильности, и пара кроликов – символ плодовитости.
Как бы то ни было, картина говорит о двух видах любви, одна из которых идет от разума, а вторая – от тела. Как любовь может идти от ума на первый взгляд совершенно не понятно. Истинная любовь – это эмоция, а они приходят и уходят. От разума исходит верность, а она противна всякой эмоции. Хочешь жить по любви - забудь о верности, ибо верность есть лишь симуляция любви после ее смерти. Брак - это погребальный склеп любви, в котором ее хладный труп покрывают пудрой и тушью, чтобы придать видимость жизни. Можно ли называть эту мумификацию любовью? Только если желаешь припудрить не только любовь, но и правду. Любви расчет не ведом. Звучит красиво, но почему тогда мы не называем любовью изнасилование?
Четкое разделение любви на небесную и земную пришло с христианством. Августин пишет о граде Божием и граде земном как о двух психологических состояниях, между которыми человек постоянно делает выбор, и выражается этот выбор в объекте любви: «два града созданы двумя родами любви: земной – любовью к себе, дошедшею до презрения к Богу; небесный – любовью к Богу, дошедшей до презрения к себе». Августин видит эти два вида любви как антагонистические. Человек должен отвергнуть земную любовь (купидитас) и культивировать в себе небесную (каритас), чтобы достичь единения с Богом.
Такое разделение не было свойственно Античности. Да, в «Пире» Платона Павсаний говорит, что существует два Эрота, поскольку есть две Афродиты: «небесная» – дочь Урана, рожденная без матери, и «пошлая» – дочь Дионы и Зевса. Однако, далее в диалоге Сократ соединяет эти две противоположности в спектр, который разворачивается наподобие лестницы между мирами изменяющихся вещей и вечных идей. Платон будто препарирует влюбленный взгляд человека, начиная с объекта, на который он устремлен, и заканчивая его истоком. Человек любит тело своего возлюбленного, ибо оно прекрасно, но видеть красоту может лишь тот, в ком заложена идея красоты как таковой, иначе он не мог бы отличить красивого от безобразного. Но почему идея прекрасного оказывается настолько желанной? Потому что это естественное стремление души к Благу. Благо – высшая из идей. Другие идеи, такие как красота, или справедливость, лишь тени, возникшие от света, исходящего от Блага.
Похотливое желание обладать красивой женщиной – есть стремление тела продлить свое существование в прекрасных детях, рожденных от красавицы. И стремление это есть тень вечной устремленности души к вечному обладанию вечным Благом, которое в меняющемся земном мире возможно только через перманентное создание прекрасного посредством прекрасного. Земная похоть – это высокое стремление души соединиться с Благом, выраженная в мире, изменяющемся во времени. Человек, который этого не понимает, связывает стремление своей души с земными объектами, и, достигая желаемого, вскоре разочаровывается. Познавая же любовь глубже, он поднимается по «лестнице Эрота»: от любви к телу – к любви к прекрасным предметам вообще, затем к прекрасным душам, к красоте мудрости и наконец к Красоте самой по себе. «Тот, кто охвачен любовным неистовством, видя красоту на земле, вспоминает истинную Красоту, и его крылья начинают расти, он стремится взлететь, но не может, и, словно птица, смотрит вверх, забывая о земном» [Федр, 249d].
Аристотель романтическую любовь не особо выделял. Он писал о «дружбе» (filia), как о силе, которая объединяет людей полиса, «когда люди желают друг другу блага, и это желание взаимно и известно обеим сторонам». Почему мы не зовем насилие любовью? Потому что любовь подразумевает взаимность. Без взаимности любовь не полна, не полноценна, несчастна. У филии три мотива – польза, наслаждение и добродетель. Тезис, антитезис и синтез. Любовь ради пользы не подлинна, утилитарна, в ней отсутствует искренность – ничего личного, только бизнес. Любовь ради наслаждений связана с эмоциями и может привести к потере человеком самого себя, к отказу от своих добродетелей и принципов ради поверхностных и неустойчивых отношений. И только любовь ради добродетели ведет обоих к счастью, и путь этот требует «времени и привычки», т.е. это такая постоянная работа над собой в паре.
Оба философа говорят об одной любви, которая приводит к беде, когда ей следуют бездумно и к счастью, когда ее познают и направляют, согласно разуму. Спустя тысячелетие Средневековья, философы Ренессанса, из которого родом и автор нашей картины, снова переосмысляют любовь. Марсилио Фичино и Леон Эбрео посвящают любви свои работы, в которых пишут о «духовном круговращении» (сircuitus spiritualis) или «круге любви» (circulus amoris), в котором они снова соединяют разведенную Августином любовь. Любовь исходит от Бога как источника (нисходящий поток), проявляясь в творении мира и человека. Человек, через любовь к красоте (физической, интеллектуальной, а затем божественной), возвращает эту любовь к Богу (восходящий поток), замыкая круг. Бог, будучи совершенным, создаёт мир не из нужды, а из избытка любви. Его любовь — чистая щедрость, желание поделиться благом и красотой. Она проявляется в эманации мира из Бога, поддержании космического порядка и заботе о творении. Человек, как часть творения, испытывает любовь к Богу как стремление вернуться к своему источнику. Эта любовь начинается с желания (например, через восприятие красоты в мире), но в своей высшей форме становится созерцанием Бога, где желание растворяется в единении.
В отличие от Августина, который категорически осуждает греховные желания (купидитас), Фичино допускает, что даже низшая, чувственная любовь может быть преобразована, если она направляется к высшим целям. Например, страсть к человеку может стать отправной точкой для созерцания божественной красоты, если любящий очищает свои намерения и стремится к добродетели. Однако прелюбодейская любовь, связанная с моральным нарушением, требует предварительного покаяния и возвращения к добродетельному порядку (например, через уважение к браку или целомудрие), чтобы стать частью духовного пути. «Истинная любовь есть не что иное, как некое усилие вознестись к божественной красоте, вызванное лицезрением красоты телесной. Прелюбодейская же любовь есть низвержение от взгляда к прикосновению». Насилие Фичино рассматривает как власть, и видит в ней противоположность любви: «Властитель посредством себя овладевает другими, любящий посредством другого овладевает собой, и каждый из любящих, удаляясь от себя, приближается к другому и, умирая в себе, воскресает в другом».
Картина Тициана, похоже, выражает собой как раз такой circulus amoris, когда одна любовь переходит в другую. Не зря ведь в центре картины помещен Эрос, мешающий воду в саркофаге. Мертвую любовь может воскресить только страсть. Она побуждает душу «вспомнить» о божественной красоте. Взгляд скользит от пустой чаши на саркофаге к фимиатерию в вознесенной к небу руке Любви земной. Символ чувственного порыва, который при правильном его направлении возвышает душу человека до Бога. Слева же мы видим символическое отражение нисходящего потока круга любви – сверху от Бога нисходит по его щедрости плодовитость, стабильность, богатство и полнота. Полная чаша в руке Любви небесной замыкает этот круг.