«Московский дворик». «Бабушкин сад».
«Заросший пруд». «У мельницы».
«Серый день». и ряд других тургеневских
интимных мотивов явились мне
неожиданно, ново, свежо, проникнуто
правдой, тонким музыкальным
лиризмом и изящнейшей техникой, Они
еще более подзадорили зревшую
смелую мечту - пытаться самому
овладеть волшебным искусством.
И. Остроухов
Низкие, тяжело нависшие сводчатые потолки и перекрытия, стены, разукрашенные бесхитростными, наивными орнаментами старины, тихий полумрак, едва озаряемый светцом или лампадкой… В этом полумраке н тишине хорошо работалось и думалось художнику Василию Дмитриевичу Поленову.
Недавно он со своим другом Ильей Репиным поселился в Москве. И сейчас с увлечением писал интерьеры - внутреннее убранство теремов Московского Кремля, тогда как Репин в те же часы работал в Ново-Девичьем монастыре над картиной «Царевна Софья».
Московская старина, величавые памятники, которые красноречиво рассказывали о героическом духе русского народа и его истории, прямо-таки покорили поселившихся в Москве живописцев. Впечатления эти были особенно сильны еще и оттого, что резко контрастировали с предшествующей заграничной жизнью художников, проводивших за рубежом свое академическое пенсионерство.
Сейчас в дремотной тишине теремных покоев Поленову отчетливо представлялись отдельные эпизоды его прошлого. Промелькнуло детство: старинная родовитая семья, всемерно поощрявшая его увлечение искусством, чинные, строгие залы Академии художеств, штудирование классических образцов и отрадные картины природы в усадьбе Имоченцы, недалеко от Ладожского озера, на реке Ояти. С каким блаженством погружался он каждый приезд в прохладу буйной зелени этого северного уголка! Как часто в его письмах из-за границы к родным встречались слова о том, что, работая над этюдом, он вспоминает Имоченцы…
Он окончил академию с высшей наградой - золотой медалью. Будучи юношей прилежным, исполнительным, он приехал с Репиным в Рим и готов был добросовестно втянуться в художественную атмосферу «вечного города». Но Италия им не понравилась, их неприятно разочаровала господствовавшая тогда в Европе атмосфера напыщенности, нарочитого преклонения перед итальянским искусством.
Осенью 1873 года оба переселились в Париж, где вокруг профессора академии пейзажиста А. П. Боголюбова образовалась художественная «колония». Боголюбов, принявший особое участие в Поленове, посоветовал ему поехать на побережье Атлантического океана, в Нормандию, живописнейшее местечко Вёль.
Подсказано было удачно, и Поленов вскоре это почувствовал. Он был очарован неповторимой, своеобразной красотой Вёля.
Но сердцем художник страстно стремился в Россию. На свою заграничную жизнь Поленов смотрел только лишь как на учебу. Стасов ошибался, когда писал Поленову, что тот по характеру своего дарования художник не русский, а скорее француз и потому должен работать в Западной Европе,
Со Стасовым пришлось крупно поспорить в письме, едва ли не поссориться. Поленов ощущал себя вполне русским художником. Он и в Вёле-то писал этюды, связанные с жизнью рыбаков, отчасти потому, что они, эти рыбаки, напоминали ему хорошо знакомых по Имоченцам олонецких крестьян. А их он писал раньше много и с любовью.
«Владимир Васильевич, на этот раз вы ошиблись! Хочу построить и построю мастерскую прямо на Имоченском огороде, среди капусты и моркови!» О многом вспоминал сейчас Поленов: о Боголюбове, который немало дал ему как учитель живописи; вставал перед ним и незабываемый образ Ивана Сергеевича Тургенева, жившего тогда во Франции. Автор «Записок охотника» и «Отцов и детей» появлялся на боголюбовских вечерах и с трудно скрываемым волнением знакомился с работами русских живописцев. Много говорили они его сердцу о далекой родине, от которой оторвала его судьба.
Поленову лестно было глубокое и серьезное внимание Тургенева.
Тургенев часто повторял, что по-настоящему работать можно только в России, среди русского народа, под русским небом.
И вот Поленов опять в Москве, в самом центре России, где сильнее и явственнее бьется огромное сердце отчизны. Он должен еще и еще раз осмыслить свой путь.
Собственно говоря, в общих чертах этот путь для него ясен. Еще в Париже, соразмеряя свои творческие увлечения с возможностями, он мысленно перебирал все роды живописи и остановился на одном: на пейзажно- бытовом жанре, которым и собирался сейчас заняться. Но во что, в какие темы и сюжеты выльется эта заранее намеченная программа, он ещё не знал.
Было уже совсем поздно, когда Поленов собрал этюды в папку и тихо вышел из Кремля. Он сел на конку. В вагоне никого не было. Поленов ехал по вечереющей Москве мимо безмолвных соборов с тусклой позолотой их шлемоподобных глав, мимо университета. И его переполняли неясные грезы.
Он бывал уже не раз в этом огромном городе и чувствовал себя как дома. Он с удовольствием, будто старожил, показывал Москву Репину, который восторженно любовался ее памятниками.
Поленов стал думать, почему Москва кажется ему родным гнездом… В Москве множество родственников, близких и дальних, которых он даже и не знает. Вот здесь, в университете, подвизался его прадед, смелый мыслитель екатерининских времен. Его дед генерал Воейков, герой Бородина, тоже живал и некогда блистал в Москве. А всевозможные тетушки еще и сейчас доживают свой век в старинных, с гербами на фасадах особняках, видавших лучшие времена, окруженных заглохшими садами. Но разве только это дорого и близко ему?… Вот этот бледный юноша в студенческой фуражке, бородатый мужик со связкой баранок, девушка в белом платочке, идущая куда-то… Ведь это русский народ, такой добрый, незлобивый, отзывчивый и не похожий ни на один другой народ в мире. Его малые и большие заботы так понятны ему, русскому художнику, о нем и для него будет он писать свои картины.
Приехав в Москву, он вернулся к тому, что давно было близко, понятно, полно воспоминаний.
И от счастья вновь обретенной родины, радости встречи с ней стало тепло на душе живописца.
Однажды ясным утром он был поражен каким-то удивительным сиянием солнца. Художнику на миг показалось, что теплое, чистое солнечное утро приветливо улыбается ему. Перед ним расстилался хорошо знакомый двор большого дома, в котором он жил.
И художник почувствовал, что, пожалуй, и не нужно искать каких-либо особых мотивов пейзажа, когда вот он, превосходный сюжет, прямо перед тобой.
Как раз в эти дни ему пришлось встретиться с Виктором Васнецовым, который переехал в Москву из Петербурга, тоже чувствуя, что нашел для себя родную почву.
Васнецов показал Поленову свою картину «Преферанс», начатую еще в Петербурге, и Василий Дмитриевич удивился чисто московскому воздуху. теплому синему вечеру, который служил фоном васнецовскому полотну. Васнецов признался, что это, конечно, московский воздух и что в северном туманном Петербурге такой немыслим.
Вот и в «Московском дворике» Поленова ощущается именно этот «московский воздух». Это чувствовал он сам, это вскоре поняли и посетители очередной передвижной выставки, на которой появились новые произведения художника и в их числе «Московский дворик».
Слава пришла к Поленову с передвижными выставками, когда глубоко прочувствованные, выношенные всем сердцем его картины-пейзажи стали доступны не только московским и петербургским любителям художеств, но и посетителям передвижных выставок Нижнего и Киева, Харькова, Курска и многих других городов.
Прекрасно сказал живописец И. С. Остроухов о впечатлении от этих выставок и от пейзажей Поленова:
-Ежегодные выставки передвижников были подлинным праздником для меня. Появления их в Москве я ожидал с нетерпением, был их усердным посетителем и с грустью прощался с ними до следующего года. Одним из неожиданно больших праздников было появление на них интимных пейзажей Поленова в самом конце семидесятых годов.
И далее Остроухов называет эти пейзажи Поленова: «Московский дворик», «Бабушкин сад», «Заросший пруд», «У мельницы», «Серый день». Из биографии Остроухова, создателя известного пейзажа «Сиверко», мы знаем, что именно поленовским пейзажам обязан он пробуждению в себе таланта живописца. Поленовские вещи сделали из Остроухова пейзажиста.
Чем же привлекли зрителей «Московский дворик», «Бабушкин сад». «Заросший пруд», почему так глубоко запали они в душу русского человека, что теперь он не может себе представить историю отечественной живописи без этих произведений?
Красочно и ярко передать их содержание как будто невозможно. Перед нами ничем не примечательный дворик. И медленно переступающая лошадка, и белобрысые ребятишки, играющие в траве, и женщина, вышедшая покормить кур, и старый домик (таких сейчас почти не встретишь в Москве), и пятиглавая с колокольней церковь, и медленно плывущие по небу кучевые облака — все это сливается в одно целое… Все составляет московский колорит и, главное, одухотворено неподдельной любовью художника к Москве, к ее тихим переулкам, ко всему укладу живущих в них людей.
В «Московском дворике» (1878), наиболее значительном произведении Поленова, как раз отчетливо выступают черты так называемого пейзажно- бытового жанра (то есть органического сочетания элементов природы и быта), который художник избрал основным для себя еще в конце академического пенсионерства, взвесив свои творческие возможности. Мотивы пейзажно-бытового жанра мы улавливаем уже в его нормандских этюдах, где природа воспринимается как бы глазами живущих на морском побережье людей.
Найденный Поленовым новый метод дал ему возможность показать красоту и поэзию обыденного, прелесть простого, ничем не примечательного пейзажа старой Москвы.
Как добивался художник органического соединения жанра с пейзажем? Когда мы хотим проникнуть в «тайны» мастерства того или иного художника, то должны подробно познакомиться с историей и техникой полотна.
Поленов, как мы уже говорили, относился к категории мастеров, тщательно и спокойно продумывающих все детали работы. Преследуя выполнение заранее намеченного плана картины «Московский дворик», он остановился на горизонтальном формате, который давал возможность развернуть жанровое повествование на переднем плане. Живописец строго обдумал все компоненты будущего полотна, точно распределил фигуры и строения, достиг предельной четкости и вместе с тем цельности композиции. Особенность ее - замкнутая линия построек. Действие происходит внутри этого кольца, что сближает между собой разнородные элементы, заставляет их влиять друг на друга.
Художник насытил полотно ясными, полнозвучными тонами. Один тон как бы сообщал движение и жизнь другому. Чистые, светлые краски тихого июньского полдня помогли раскрыть радость счастливого детства: белоголовые ребятишки, беззаботно играющие в траве, купаются в лучах щедрого света.
И еще одно поразительное свойство у «Московского дворика»: ни один из предметов не акцентирован, не выделен художником. Это создает особую мягкость, гармоничность произведения.
Предельно прост сюжет и другой всем нам известной картины Поленова - «Бабушкин сад»: по дорожке, идущей от старого, уже начавшего разрушаться дома, мимо запущенных куртин молодая девушка бережно ведет старушку.
Поленов изобразил в картине дом и сад своей бабушки в Тамбовской губернии, подобно тому как для «Московского дворика» использовал уголок в Трубниковском переулке с уцелевшей до наших дней колокольней. Прототипом девушки была рано умершая сестра художника, Вера Дмитриевна, человек чистой души, высокой нравственности. И дом, и заглохший сад - дорогие художнику места, а девушка и старушка - близкие ему люди. И потому в картине так много тепла, искренности.
Много потрудился автор над созданием предельно выразительной композиции. Изящная высокая фигура девушки гармонирует со стройной беломраморной колоннадой дома. Розовое платье кажется особенно светлым, составляет красивое колористическое пятно картины.
Однако тут нет праздничного сияния красок, свойственного «Московскому дворику». Гамма их сдержанна, приглушена, картина освещена как бы «изнутри». Приглушенные тона составляют музыкальный аккорд уходящей жизни, вносят чуть заметно звучащую ноту грусти.
«Московский дворик» и «Бабушкин сад» трогают умением художника передать обыденную, но привлекательную в своей обыденности правду жизни.
Первая из картин типична тем, что живо воссоздает весьма распространенный в те годы пейзаж Москвы - «большой деревни». Вторая типична мастерским воплощением «вечной» темы: навстречу старому, отживающему всегда неизбежно идет нарождающееся, молодое.
«Заросший пруд»… Художник В. Н. Яковлев поэтично рассказывал о нем:
- Из густой зелени парка выбегает к пруду дорожка и кончается небольшим, нависшим над водой мосточком. Кажется, что дерево согрелось от солнца, смолистые его запахи мешаются с ароматами полевых цветов и теплыми, илистыми испарениями задремавшей воды… Легкая рябь чуть колышет круглые листья кувшинок, их белые цветы дремотно покоятся над прозрачной гладью воды. Поверхность пруда отражает уголок тенистого сада, она испещрена легкими, золотисто-зелеными бликами, живет своей потаенной жизнью… Притих в прибрежных камышах ветерок и только лишь изредка заставляет колыхаться головки цветов и стебли трав. Жаркой хмарой затянуто летнее небо, лишь маленький кусочек которого прорвался сквозь плотную завесу густо разросшихся зеленых ветвей… Тихо, жарко, уютно на берегу заросшего пруда. В теплой зелени тени потонула дорожка, где лишь при внимательном рассмотрении ваш глаз различит фигуру женщины, присевшей на скамью отдохнуть…
Сила переживаний художника заставляет и зрителя погрузиться в мир лирических ощущений живописца.
«Тургенево» - так называется один из этюдов Поленова.
Тургенево - подмосковное село, близ которого одно лето проживали Поленовы, Его название говорит о том, что некогда это село было вотчиной знатного боярского рода, из которого происходил и писатель Иван Сергеевич Тургенев. Возможно, это название навело Поленова на размышления о Тургеневе, потому что полотно действительно выполнено в тургеневских красках. Эти зеленовато-серые и голубоватые тона, которые как бы окрашивают литературные пейзажи Тургенева, бережно хранившего в парижской квартире этюд «Московского дворика» - живое напоминание о Москве, о России.
Две перекрещивающиеся тропки спускаются к речке. Под соломенными крышами, как старые грибы, стоят испокон веков деревенские сараи и спокойно, словно в полудремоте, думают свою нехитрую, однообразную думу. А медлительно-мерно текущая вода иногда повернет камушек, он прошуршит, и снова все тихо. Это «Тургенево».
Хорошо сказал художник И. С. Остроухов про пейзажи Поленова, назвав их тургеневскими. Общность взглядов на родную природу, спокойное. обстоятельное и вместе «прозрачное» повествование сближают великого мастера пера и прекрасного мастера кисти.
Иные чувства пробуждает «Осень в Абрамцеве» Все, кто бывал в подмосковном Абрамцеве, понимают, в чем обаяние этого скромного уголка, как будто бы и не отмеченного особыми красотами. Правда, природа сейчас тут изменилась, но в целом характер ее сохранился. Сочетание реки н необычайно разнообразного леса, пожалуй, и составляет прелесть Абрамцева.
Любуясь этим полотном, написанным в звучных красках, мы вспоминаем, что здесь ключом била литературная и художественная жизнь замечательных русских людей. В 40-х годах прошлого века тут жил и творил писатель С. Т. Аксаков, а в 70-е годы, когда усадьба принадлежала меценату С. И. Мамонтову, целая плеяда русских художников - И. Е. Репин, В. М. Васнецов, В. Д. Поленов, И. С. Остроухов, В. А. Серов, И. И. Левитан, М. А. Врубель и многие другие.
В поленовском музее на Оке мы долго рассматриваем «Золотую осень». ради которой многие художники и любители искусства специально приезжают сюда. Не блекнут ее краски; на картине все так же, озаренные последними лучами, неподвижно стоят в «багрец и золото одетые леса», как и сейчас в дни осени над серебристой Окой, в нескольких шагах от музея. Полотно щедро залито широкими потоками света, льющимися из огромного окна. Эпическая по замыслу и выполнению, картина спокойно и мудро рассказывает о неизбывной красоте родины.
Сильное впечатление от картины в известной мере достигается манерой ее письма, широтой и обобщенностью, завершенностью образа. В «Золотой осени» в полной мере сказался реализм Поленова. Картина эта, так же. впрочем, как и «Тургенево», как и «Осень в Абрамцеве», - «чистый» лирический пейзаж без элементов жанра.
Все эти произведения свидетельствуют, что после «Московского дворика» и «Бабушкиного сада» (вершин пейзажно-бытового жанра в русском искусстве) Поленов стремился к созданию обобщенного образа русской природы. «Золотая осень» и другая эпическая картина, «Ранний снег», выполненная тоже на Оке, говорят о том, что он достиг здесь выдающихся успехов.
Все эти произведения согреты особой, свойственной Поленову задушевностью, теплотой. По этому поводу опять вспоминаются высказывания B. Н. Яковлева:
- Куда бы ни повел нас за собой Поленов - на высокие берега Оки или в тенистую глубь ароматного сада, в усыпанную осенней листвой прохладу задремавших аллей, где привязаны у железной ограды верховые кони, - всюду с доверием и охотой пойдете вы за этим поэтом-художником. Он научит вас любить тихие заводи речки Вори и песчаные отмели, поросшие камышом, скромный мостик через ручей в Абрамцеве, ледоход на Оке и золотые краски великолепной осени на берегах.
Еще в начале 80-х годов Поленов принял у Саврасова руководство пейзажным классом в Московском училище живописи. Это было очень ответственно - работать с учениками после автора картины «Грачи прилетели».
Постепенно Поленов блестяще справился с делом. Непрерывно совершенствуя свое мастерство, он являлся для воспитанников живым примером, серьезно относился к работе каждого из них, вселяя горячую веру в огромное воспитательное значение русского искусства.
Он поражал их поистине неисчерпаемой широтой знаний. Рисовальные вечера, которые устраивал Поленов у себя дома, вошли в летопись художественной жизни Москвы. Они содействовали развитию передового искусства.
В записях самого Поленова слышится отеческая забота об учениках, радость за их успехи, огорчения от неудач:
«Меня порадовало, что Левитан шагнул вперед. Хотелось бы то же самое услышать о моем милом Костеньке» (Константине Коровине).
А какой преданной и восторженной любовью отвечали ему воспитанники! Молодой художник Татевосянц писал из Тифлиса:
«Дорогой учитель!… Я обязан Вам не только наставлениями Вашими по художеству, еще более того я обязан Вам нравственному воспитанию Вашим личным примером… Целую Вашу правую руку, которая создала столько прекрасного».
Одним из замечательных личных качеств, так привлекавших молодежь к Поленову, была его скромность. Многие, даже близко стоявшие к нему люди так до конца жизни и не знали, что тихий, внешне удивительно выдержанный и спокойный Поленов обладал редким мужеством. Например, во время русско-турецкой войны он добровольцем отправился на фронт, сражался, выказал поразительное хладнокровие, был награжден за храбрость сербским орденом и медалью.
В 1905 году Поленов послал в Академию художеств гневный протест против участия президента академии великого князя Владимира в кровавой расправе над народом.
Подобными поступками Поленов сознательно становился в оппозицию к правительству, действительно считавшему его неблагонадежным, но зато приобретал горячую симпатию учеников, учителей, товарищей по мастерству.
…Крошечный, пестро размалеванный пароходик медленно, как бы боясь сесть на мель, проплывал по Оке. Ни тяжкое дыхание пароходика, ни густые клубы пара, которые он выбрасывал из трубы, не помешали одному из пассажиров подняться на палубу. Он с наслаждением любовался светло-серебристой водой, в которой иногда просвечивало темное золото песка.
Жадно вглядывался он в панораму, медлительно развертывающуюся перед ним, но на берегах, казалось, не на чем было остановить взгляд. Безотрадно унылые перекаты тянулись по обеим сторонам, и куда ни смотрел художник - он видел голое, уже скошенное поле.
Поленов, искавший места для мастерской, хотел было уже вернуться в трюм, как что-то привлекло его внимание: по берегам вырисовывались стройные силуэты сосен, а что может быть прекраснее, чем растущий на крутых берегах сосновый лес, с заветным шумом его вершин и упоительным ароматом хвои в знойный полдень… Великолепен сосновый лес и в непогоду, когда плеск разбушевавшихся волн сливается с глухим шумом великанов сосен, которые хотят словно высказать что-то трагическое, высказать и снова надолго замкнуться в тишине.
От скуки и следа не осталось. А среди веселых зарослей орешника на левом берегу уже виднелись соломенные крыши и крест ветхой сельской церкви.
- Бехово, - произнес кто-то название деревушки.
Художник решил построить дом-мастерскую вдали от шумной городской жизни, обязательно на берегу реки, в лесу. Сюда, конечно, будут приезжать самые близкие друзья. В доме следует создать своего рода музей интересных художественных вещей.
И была еще одна мечта у живописца, когда он думал об устройстве дома-мастерской. Он мечтал, что дверь своего дома широко раскроет и для простых людей, а приобщить их к облагораживающему миру искусства вот подлинная радость для него.
«Красивые места на Оке под Серпуховом и дальше - вверх по течению. Вот где бы нам поселиться». Так писал он жене из Симферополя 30 августа 1886 года. А следующей весной он со своим самым любимым учеником, Константином Коровиным, уже в Бехове. Художники, едва приехали, достали кисти и засели за мольберты,
Красивая стояла в том году весна в окрестностях Бехова. Тихо плескалась, нежась под солнцем, полноводная Ока. Уже гудели пчелы в ветвях зацветающей черемухи, и аромат ее сливался с тонким запахом фиалок; они, как сотни маленьких свечек, усеяли склоны. Художники достали кисти. А вскоре состоялась покупка этого имения у старой обедневшей владелицы, жившей, подобно гоголевским «старосветским помешкам», в маленьком домике подле вишневой рощицы.
Шло время, строилось Поленово, тогда еще называвшееся «Борок», весело звучали в лесной глуши пилы и топоры. Помимо дома, художник на свои средства построил в окрестностях две школы для крестьян.
Открыть народный театр и музей, о чем художник давно мечтал, удалось ему только в советские годы. Теперь, несмотря на глубокую старость, Василий Дмитриевич Поленов переживал как бы вторую молодость, когда увидел завершенным дело своих рук.
Он писал:
«Желание мое устроить музей осуществилось, когда нам удалось соорудить на берегу Оки дом, приспособленный к размещению коллекций, и я несказанно радуюсь, когда вижу, как приходят посетители и разглядывают наши собрания. Приходят целые экскурсии из ближайших городов, из санаториев, школ, из деревень, крестьяне и крестьянки с детьми».
…Василий Дмитриевич Поленов прожил жизнь долгую (1844-1927). до предела насыщенную творчеством. Он, с восторгом встретивший Октябрь, одним из первых был удостоен звания народного художника молодой Советской республики.
…Приокская деревушка Бехово, вся зелено-серебристая от ив, перерезана глубоким оврагом. Ее избы, сбегающие по косогорам, ее ивы и корявые раскидистые вязы и создают тот своеобразный, выразительный ландшафт. который запечатлен Поленовым в картинах и этюдах.
На той стороне оврага возвышаются над изгородью кресты. Что-то суровое, торжественное в этом пейзаже. Поднимемся на холм и зайдем за кладбищенскую ограду.
На перекладине огромного, широкого креста лазурью и киноварью древнеславянским шрифтом написаны даты рождения и смерти Василия Дмитриевича Поленова и его жены Натальи Васильевны.
Вот свинцовая туча ползет по небу. Под порывами стремительно набежавшего ветра еще ярче заблестит зелень рощ и кое-где вспыхнет искрами уже надвигающийся пожар осени.
Войдем в музей и увидим «Золотую осень» и другие замечательные пейзажи Поленова. Сравнив натуру и картины, мы чувствуем, как перешли на них неумирающие краски родной природы.