Более ста лет назад британский археолог Артур Эванс прибыл на Крит, чтобы раскопать корни древних мифов, рассказывающих о темном и тревожном месте, острове Минотавра с его зловещим лабиринтом в сердце, где аппетиты ужасного монстра можно было утолить только человеческими жертвоприношениями.
Он обнаружил народ, потерянный для истории на тысячи лет, и назвал его минойцами, в честь мифического критского царя Миноса, владельца лабиринта. Повторное открытие этой сложной цивилизации бронзового века поразило мир. Эванс первоначально считал, что минойцы представляли собой уникальную культуру, которая благодаря своему островному расположению оставалась изолированной и самостоятельно развивалась в первую цивилизацию Западной Европы. Однако новые открытия совершили революцию в нашем понимании минойцев, добавив захватывающие слои сложности к первоначальной картине Эванса.
История минойской цивилизации простирается примерно на два тысячелетия, от ее истоков около 5000 лет назад до драматического коллапса около 1400 года до н. э.. Сегодня ясно, что минойцы были связаны морем с окружающим миром, а не разделены им. Эта статья исследует происхождение минойцев, их глубокую связь с морем, расцвет их культуры, религиозные верования и причины их загадочного исчезновения.
Истоки минойской культуры
Согласно археологическим данным, до неолита на Крите не было следов присутствия человека. Раннеминойская культура, возникшая примерно в конце 3-го тысячелетия до н. э., не является прямым потомком неолитической культуры Крита, а, по-видимому, была привнесена с востока через Анатолию. Аналоги минойской одежде, архитектуре, резным печатям, культовым образам и многим другим особенностям можно найти в Месопотамии и Анатолии. Например, характерные для минойской культуры культовые изображения быка и богини с поднятыми руками встречаются на востоке Анатолии уже в эпоху керамического неолита. В 4-м тысячелетии до н. э. в Арслантепе появляются цилиндрические печати, позднее широко распространенные у минойцев, а в 3-м тысячелетии до н. э. в Бейджесултане были сооружены дворцы с архитектурными особенностями, напоминающими более поздние минойские дворцы.
Одна из гипотез предполагает, что носители минойской культуры являются потомками халафской культуры, продолжавшей традиции неолитических протогородов Анатолии, которые под натиском предков шумеров (убайдской культуры) мигрировали на Запад и позднее переселились на Крит. От халафской культуры могли быть унаследованы такие характерные элементы минойской культуры, как культовый топорик-лабрис или стеатитовые печати. Однако эта гипотеза не объясняет возникновение у минойцев традиций мореплавания, отсутствовавших у халафской культуры. Также прослеживается влияние соседней с халафской культуры Фикиртепе, проявляющееся в культе богини с поднятыми руками, орнаментах и конструкции жилых зданий.
Помимо влияния с востока, на минойскую культуру оказала влияние культура материковой Греции, которую Гомер упоминает как культуру "пеласгов", народа, населявшего Крит наряду с собственно критянами. Орнаменты минойской вазописи имеют гораздо большее сходство с орнаментами керамики материковой Греции, например, культуры Винча, чем с довольно бедным орнаментом убайдской культуры. Кроме того, в названиях населенных пунктов древнего Крита встречаются характерные для материковой Греции суффиксы, такие как -ss- и -nth-. Позднее на остров проникли ахейцы (греки).
Генетические исследования показывают, что первые греческие цивилизации, включая минойскую на Крите, элладскую на материковой Греции и кикладскую на Кикладских островах, были более генетически однородными, чем считалось ранее. Они происходили примерно от одних и тех же предков. Данные исследования указывают на то, что важные инновации периода перехода от неолита к бронзовому веку (развитие городских центров, интенсивная торговля, использование металлов) были вызваны не только массовой иммиграцией с востока Эгейского моря, но и культурным обменом между местными неолитическими группами. Результаты свидетельствуют о том, что греческую цивилизацию сформировали волны миграции пастухов из Причерноморско-Каспийской степи и тех, кто жил к северу от Эгейского моря, причем эти волны предшествуют появлению первой задокументированной формы греческого языка. Цефалометрический анализ черепов минойцев и современных греков также показал замечательное сходство, предполагающее близкое родство.
Море как источник процветания и опасности
Минойцы были островитянами, и море играло центральную роль в их жизни. Много хорошего пришло на Крит бронзового века через море, прежде всего, сырье, из которого минойцы создали свою цивилизацию. Для создания бронзы, сплава меди и олова, им требовались регулярные поставки этих металлов, которых не хватало на самом острове. Бронза была чрезвычайно универсальна и использовалась для изготовления самых разнообразных предметов – от точных резцов для камня до восьмифутовых (около 2,4 метра) двуручных пил. Для минойцев она была эквивалентом микрочипа сегодня – технологией, от которой зависел прогресс их цивилизации.
Благодаря географическому положению Крита, близкому к более развитым культурам Ближнего Востока, секреты производства бронзы рано пришли на остров. Ее, вероятно, привезли переселенцы из Киликии (современная Турция) около пяти тысяч лет назад, за тысячу лет до того, как эта технология достигла Британии. Эти поселенцы, возможно, были первыми минойцами – авангардом из будущего, чье прибытие вывело Крит на шаг вперед. Но без регулярных поставок меди и олова минойский Крит рисковал скатиться обратно в каменный век, и оставался только один выход – отправиться в море.
Минойцы стали важными игроками на мировой арене, отправившись в плавание в поисках меди и олова. Древние греки предполагали, что легендарный царь Минос имел бы мощный флот для защиты от пиратов и торговли. Однако в бронзовом веке морская мощь выглядела иначе. Суда были хрупкими, часто сделанными из тонкой решетки кипарисового дерева с тканевой обшивкой, по сути, гигантские каяки, достаточные для 24 гребцов. Тем не менее, именно такие суда отправлялись во враждебные воды, набитые товарами для обмена, объединяя культуры восточного Средиземноморья.
Морские порты, такие как Моклос на северном побережье Крита, были жизненно важны для процветания. Моклос, заселенный 5000 лет назад, был оживленным торговым центром, связанным с более широким миром Эгейского моря и Восточного Средиземноморья. Всего за три недели плавания можно было доставить экзотические товары египетских купцов на эти берега. Следующие остановки на востоке включали Кипр и порты Ветхого Завета – Тир, Библос и Сидон. Направляясь на север, моряки достигали материковой Греции и великого древнего города Микены. Неудивительно, что Крит называли трамплином для континентов. Минойцы вели активную морскую торговлю и поддерживали дружественные отношения с Древним Египтом.
Экономика, ремесла и внешние связи
В начале 20 века Артур Эванс подчеркивал самобытность минойцев. Он создал привлекательное видение свободного и независимого народа, процветающего на своем родном острове. Однако самые современные исследования рисуют совершенно иную картину. Минойцы с самого начала выходили в мир за пределами своих берегов.
Хотя минойцы оставили мало письменных записей, культуры, с которыми они контактировали, знали и записывали их. Например, египетская гробница Рехмира в Долине царей, датируемая серединой XV века до н. э., содержит изображения делегации людей Кефту (название, по-видимому, использовавшееся критянами бронзового века для самоописания), несущих критские изделия. Это показывает, что минойцы были известны египтянам. Гробница Рехмира заставляет переосмыслить ментальную карту: вместо того чтобы думать о Крите как о юго-восточной родине Европы, следует рассматривать его как северо-западное расширение того, что сейчас называют Ближним Востоком.
Судя по критским изделиям в гробнице Рехмира и другим свидетельствам, минойцы специализировались на производстве не строго полезных, а желаемых товаров – роскошной керамики, косметики, изящных изделий из металла (включая золотые украшения для волос и тонкие золотые пластины для пришивания к одежде) и даже прекрасных кожаных сапог. Они сделали себе имя, придав повседневным предметам безошибочно узнаваемый минойский стиль.
Особую репутацию этой замечательной островной мастерской принес один предмет роскоши – пурпур, краситель, получаемый из моллюска мурекс (морской улитки). Этот краситель был ценнее серебра и считался одним из самых желанных товаров древнего мира, символизируя гламур, статус и богатство. Римский автор Плиний описывал его как цвет запекшейся крови – императорский пурпур для героев и императоров.
Хотя в классические времена центром производства пурпура был Тир, недавние археологические исследования показывают, что минойцы, возможно, были пионерами в этом деле. Археологи, работавшие в порту Комос, обнаружили сотни раковин мурексов раннеминойского периода, многие из которых имели крошечное отверстие, сделанное другим мурексом. Такое скопление и каннибализм среди моллюсков наводят на мысль о своего рода промышленном животноводстве – массовом производстве. Учитывая, что для окрашивания подола одного предмета одежды требовалось двенадцать тысяч мурексов, массовое производство имело смысл. Пурпурный цвет сделал критян бронзового века лидером в сегменте роскоши восточно-средиземноморской торговли.
Контакты минойцев простирались за пределы Египта и Леванта. В древнейший период (конец 3-го тысячелетия до н. э.) минойцы, по-видимому, поддерживали контакты с культурой Оциери на Сардинии. Часть минойцев переселилась на Кипр и в Угарит, где были основаны их колонии. Позднее минойцы на Кипре были подчинены "народами моря", а в Угарите ассимилированы семитами. В хетто-лувийских надписях Малой Азии Крит не упоминается, что наводит на мысль о контактах не с хеттами, а с малыми государствами на западном побережье Анатолии. Надписи предположительно критского происхождения обнаружены в Трое. Критяне также колонизировали ряд островов Эгейского моря, включая Киклады, хотя их экспансия, возможно, столкнулась с соперничеством пеласгов.
Архитектура и дворцы
Примерно через тысячу лет после появления бронзы на острове, что знаменует еще одну важную веху в развитии минойской культуры, появляется новый тип зданий – дворцы. Эти необычные и загадочные здания были центрами культуры и цивилизации, сложными экономико-политическими комплексами. Крупнейшие дворцы существовали в Кноссе, Фесте, Закросе и Малии. Археологи полагают, что были и другие.
Каждый дворец имел свои индивидуальные черты, но все они были вариациями на одну и ту же основную тему лабиринта. Интересно, что дворцы часто не имели укреплений, что, по-видимому, указывает на то, что жители острова чувствовали себя в полной безопасности. Считается, что идея лабиринта могла быть заимствована у египтян. Египетские цари построили гробницу, похожую на лабиринт, возле Крокодилополя, которую описал пораженный Геродот в 5-м веке до н. э.. Возможно, минойские текстильщики-мигранты, работавшие в Египте, могли заниматься "архитектурным шпионажем" и привезти эту идею на Крит. Минойские дворцы, построенные примерно в 1800 году до н. э., за полторы тысячи лет до Геродота, должны были производить огромное впечатление. Возможно, мигранты, возвращаясь домой, были полны историй о здании, которое "сражалось с чувствами" и оставляло посетителя в благоговейном страхе.
Помимо дворцов, в этот период стал появляться новый тип зданий – загородные виллы, такие как та, что в Вати Петро. Они были расположены в сельскохозяйственных районах и, вероятно, представляли собой "большие дома" для окружающей местности. Главное здание могло быть двух- или даже трехэтажным с прекрасными комнатами, святилищем во дворе и обширными мастерскими сзади. Дом был тесно связан с землей, полями пшеницы, оливковыми деревьями и виноградниками. В Вати Петро был найден хорошо сохранившийся минойский винный пресс, показывающий виноделие в его простейшем виде. Минойцы также владели передовыми технологиями для своего времени, включая водопровод, канализацию, ванны и бассейны во дворцах.
Общество, религия и верования
Бронзовый век на Крите часто был неспокойным и нестабильным местом, подверженным стихийным бедствиям и, возможно, техногенным катастрофам. Тем не менее, период около 1600 года до н. э. считается "золотым веком" минойцев. Это было время огромных дворцов, оживленных городов, процветающих портов и прекрасных вилл в мирном сельскохозяйственном центре. В отличие от материковой Греции, где микенские военачальники строили крепости, минойцы, казалось, жили в комфорте и безопасности.
Несмотря на стабильность, мир для минойцев, должно быть, часто казался опасным и пугающим местом, управляемым мощными, иногда мстительными силами, которые можно было только умилостивить. Этот преобладающий дух минойского Крита в его золотой век нашел отражение в его иконе – богине-змее и ее миниатюрных спутницах. Фигурки богини, найденные Эвансом в Кноссе, поражают тонким мастерством, причудливой модной одеждой, макияжем и украшениями. Однако их свирепый взгляд и огромная змея, обвивающая богиню, указывают на что-то стихийное и дикое. Это богиня, которая питается уважением и страхом, а не любовью.
Детали минойских верований и ритуалов во многом утеряны, но заманчивые подсказки остались в печатях и перстнях, широко использовавшихся для обозначения собственности и идентичности. Крупный план этих искусно вырезанных артефактов открывает ритуальный мир песнопений, экстатических танцев и знаменитых прыжков через быка. Играющую ведущую роль в этих сценах – это явно женщины-жрицы.
Для некоторых исследователей, таких как М. Гимбутас, эти доминирующие женщины являются доказательством того, что на минойском Крите поклонялись богине-матери – культ, уходящий корнями в каменный век. Богиня-мать, как говорили, имела власть над всем, что действительно имело значение, от плодородия посевов и животных до движения планеты, управляя жизнью и смертью. Существование одного главного женского божества довольно горячо оспаривается в наши дни. Гораздо более вероятным кажется, что остров был переполнен множеством богинь природы, у каждой из которых была своя особая сфера ответственности – приносящие дождь, созревающие кукурузу, сдерживающие ужасающие землетрясения. Жрицы были их земными представителями и, возможно, даже имели своего рода экономический контроль над эксплуатацией и распределением их даров. Это было могущественное положение. В бронзовом веке отношения человека с природой были больше связаны с переговорами, чем с эксплуатацией. Когда достаточно было всего двух плохих урожаев, чтобы уничтожить все запасы продовольствия, было бы глупо принимать изобилие земли как должное.
Помимо дворцовых святилищ, религиозные обряды совершались на природе, на горных вершинах (пиковых святилищах), в глубоких священных пещерах. Наркотики, такие как опиум, возможно, играли свою роль в завершении отношений минойцев с их богами, приближая их к неуловимым силам, управлявшим их жизнями. Одно изваяние богини имеет маковые головки в своей диадеме, ожидающие извлечения опиума. Пещеры, жуткие и потусторонние, могли стать местом интенсивного религиозного опыта, где вера смешивалась с фанатизмом.
Жертвоприношение быков было широко распространено. Также существует спорное свидетельство из позднеминойского дома, где была обнаружена куча человеческих костей с следами порезов, аналогичными разделке баранов, и некоторые останки в горшке с раковинами съедобных улиток. Для многих археологов это прямое доказательство каннибализма, возможно, в ритуальных целях или просто от голода после катастрофы.
Минойцы использовали несколько различных письменностей. В дворцовый период основными были линейное письмо А и критские иероглифы, причем последние вышли из употребления в Среднеминойский III период. Происхождение этих письменностей неизвестно. Ни одна из этих письменностей не расшифрована, несмотря на многочисленные попытки. Когда значения символов линейного письма Б используются в линейном письме А, они дают в основном нераспознаваемые слова. Язык, записанный этими письменами, условно называют "минойским", хотя неясно, был ли это один язык. Пост-бронзовековый этеокритский язык, известный по пяти надписям, считается потенциальным потомком минойского, но сам по себе плохо изучен. Фестский диск также остается нерасшифрованным. Частичная дешифровка позднейшего варианта критского письма — линейного письма Б — М. Вентрисом при участии Дж. Чедвика в 1950-х годах стала существенным прорывом. Она дала сведения о микенской цивилизации, в которой доминирующую роль играли греки-ахейцы, но культурная роль минойцев все еще была сильной.
Упадок и конец цивилизации
Примерно около 1450 года до н. э., после более чем 1500 лет впечатляющего прогресса, с минойцами на Крите случилось нечто очень плохое. Города, порты, загородные дома и дворцы (кроме главного дворца в Кноссе) сгорели в огне. Причина этих пожаров, которые окончательно уничтожили минойские дворцы, до сих пор неизвестна, но они не были случайностью. Например, в Закросе кто-то даже растопил горлышки пифосов (гигантских кувшинов для хранения, каждый объемом около 151 литра легковоспламеняющегося оливкового масла), чтобы масло легче воспламенилось.
Катаклизм, который предшествовал этой катастрофе и проложил путь к ее окончательному уничтожению, начался примерно в 113 километрах к северу от Крита, на острове Тера (Санторин). Тера была идеальным посредником на торговых путях и находилась под влиянием минойской культуры, но была, по сути, одним большим вулканом. Примерно в 1530 году до н. э. остров начал шевелиться, сначала с сильными землетрясениями, затем произошло извержение. По оценкам, оно было в десять раз мощнее извержения Везувия. Одна треть суши острова (около 30 миллионов кубических метров) была выброшена в воздух или соскользнула в море, остальное было погребено под толстым слоем пепла.
Минойцы на северном побережье Крита находились в первых рядах, когда их сосед по острову погиб. Они услышали подземные толчки, увидели темное пятно на горизонте и почувствовали удар, когда извержение произошло, похожее на взрыв атомной бомбы. Но боги еще не закончили. После извержения последовало цунами. На северном побережье Крита волны достигали высоты от 3 до 6 метров, но в Моклосе, по оценкам, они достигали 30 метров, перехлестывая через остров и выбрасывая лодки далеко вглубь суши. Извержение Тера стало одной из тех эпохальных катастроф, которые могут изменить ход человеческой истории.
Однако для минойцев это не был апокалипсис. Последствия Тера на Крите разыгрывались в течение примерно 90 лет – не внезапная казнь, а медленная, мучительная смерть. После приливной волны пришли облака пепла, закрывшие солнце, удушившие поля, отравившие запасы воды и растения. Сельское хозяйство бронзового века было хрупким, и таких потрясений было достаточно, чтобы поставить под угрозу урожай. Если последствия Тера были настолько глубокими, насколько многие полагают, повсеместный голод ознаменовал бы начало долгой и беспокойной эпохи для Крита.
Это в конечном итоге проложило путь к жестокой кульминации 1450 года до н. э., когда многие минойские центры были разрушены. Вскоре после извержения власть на острове захватили ахейцы. Неясно, пришли ли они как завоеватели или просто воспользовались ситуацией, чтобы собрать осколки. Так возникла микенская культура (Крит и материковая Греция), объединившая минойские и греческие элементы.
В период после Тера, когда дела пошли плохо, поиск козлов отпущения кажется весьма вероятным. Найденные останки детей с признаками каннибализма могут свидетельствовать о крайнем голоде. Возможно, объектом гнева стали не только люди. Фигурки богини-змеи, найденные разбитыми на куски и похороненными, могут указывать на "вывод из эксплуатации" некогда могущественного божества, чья защитная сила, по-видимому, покинула ее. Возможно, это был способ переговоров о деликатном деле избавления от старых богов, как от радиоактивных отходов. Со старыми богами в опале это была возможность для новых культов и новых богов заявить о своих правах.
Недавнее открытие на Крите, возможно, содержит заманчивую подсказку о силах, которые в конечном итоге разрушили минойскую цивилизацию. В Палекастро, важном минойском городе, были найдены обгоревшие и оскверненные фрагменты статуэтки "курос", означающей "мальчик". Эта фигурка, сделанная из слоновой кости бегемота, горного хрусталя и золота, изображает мальчика-бога с потрясающим реализмом. Несмотря на свое совершенство, фигурка была намеренно разрушена – обгоревшие конечности, отбитое лицо, символически и физически кастрированные гениталии. Свирепость огня, усиленная блокированием дверных проемов, и варварское разрушение самой статуэтки указывают на страстную ненависть.
Возможно, в куросе было что-то слишком новое или чуждое для некоторых, может быть, он казался идолом или чужеродным богом. Возможно, самым большим оскорблением было то, что это был мужской бог. Хотя наличие единой богини-матери на Крите спорно, женские божества и жрицы, несомненно, были очень заметны и, возможно, даже доминировали. Курос может представлять собой культ-отщепенец, возникший после кажущейся неспособности богинь защитить Крит после Тера. Возможно, они были понижены в должности, а почести, обычно оказываемые им, были присвоены второстепенному ранее мужскому богу. То, что произошло в Палекастро, возможно, было местью презираемых женщин выскочке. Гражданская война, развязанная религией, – это лишь одна из многих теорий, объясняющих крах минойской цивилизации около 1450 года до н. э..
Наследие
К 1450 году до н. э. грекоязычные микенцы с материка обосновались в Кноссе. Во многом они были "последними минойцами", восстановив некоторые разрушенные порты и дворцы и поставив остров на ноги на следующие два столетия. Судьбы минойцев и микенцев были неразрывно связаны. Согласно Гомеру, один из крупнейших контингентов кораблей для нападения микенцев на Трою прибыл с Крита. Но если островитяне разделили триумфы жителей материка, они также разделили их судьбу. Около 1200 года до н. э. микенская власть на материковой Греции была разрушена массовыми племенными движениями, восстаниями рабов или гражданскими войнами, что бы это ни было, это перекинулось через море на Крит.
Остатки минойской цивилизации были вынуждены искать убежища в отдаленных горных поселениях, таких как Карфи. Конец цивилизации наступил не в виде апокалиптических сцен пламени и крови, а подкрался, как холодный туман. В этом мрачном ландшафте последняя глава удивительной истории минойцев была написана беженцами. Там, вероятно, не было ни прыжков через быка, ни экстатических танцев, только время для тревожного наблюдения за горизонтом. Люди, которые пришли сюда, были очень напуганы, настолько напуганы, что прошло сто лет, прежде чем они осмелились снова спуститься в низменности.
После дорийского вторжения в XII веке до н. э. микенская культура была уничтожена, и дорийцы в итоге заселили Крит. Вторжение привело к резкому культурному упадку, и критское письмо вышло из употребления. Коренное население Крита было ассимилировано греками не позднее IV-III веков до н. э.. Тем не менее, этеокритский язык (язык автохтонных критян), как и минойские культы, продолжали существовать еще длительное время. Последние памятники этеокритского языка, записанные греческим алфавитом (одна надпись также линейным письмом А), относятся к III веку до н. э., спустя тысячелетие после исчезновения Минойской цивилизации.
Заключение
Минойская цивилизация, первая сложная культура бронзового века в Западной Европе, не была изолированным островным царством, как предполагалось ранее, а динамичной, тесно связанной с остальным миром державой. Ее процветание было основано на морской торговле, искусном ремесле, создании роскошных товаров, развитой архитектуре и сложной, возможно, матриархально-ориентированной религии. Однако ее история также была отмечена уязвимостью перед стихийными бедствиями и, вероятно, внутренними конфликтами.
Трагическое извержение вулкана Тера, хотя и не стало немедленным концом, ослабило цивилизацию, вызвав голод и социальные потрясения. Последующее разрушение дворцов, возможно, в результате внутренних беспорядков или внешнего вторжения, привело к доминированию микенцев на острове. В конечном итоге, падение микенской цивилизации и последующее дорийское вторжение привели к полному исчезновению минойской культуры, оставив лишь загадочные руины и легенды, которые спустя тысячелетия вдохновили археологов на ее повторное открытие. История минойцев напоминает о хрупкости даже самых развитых цивилизаций перед лицом сил природы и внутренних разногласий.