Сколько людей, сколько судеб в жизни проходит мимо нас, навевая разные мысли, чувства, сопричастность, отстраненность, сопереживания! Одни люди своей жизнью, поступками, отношением к себе и другим притягивают, от других хочется держаться подальше или отгородиться настолько, насколько жизнь позволит, исключая даже возможности когда-то встретиться или как-то еще пересечься.
С другой стороны, если жизнь сталкивает с людьми, значит, мы должны чему-то научиться, что-то взять для себя из этих жизненных уроков или, может, выполнить какую-то миссию? Иногда эти уроки дают радость и счастье, учишься чему-то новому и доброму. А иногда горечь разочарования. Но это тоже уроки, пусть и горькие. Они тоже нужны. И даже, возможно, более полезные.
Работала у нас на заводе Шура. Шурка – маленькая и худенькая, с короткой, почти мальчишеской стрижкой прямых и вечно рассыпавшихся из-под прически волос. Она одевалась как девчонка-подросток, несколько небрежно и безвкусно. Возрастом она была чуть помладше мамы, работала лаборантом в лаборатории, и многие к ней относились с пренебрежением и насмешкой. В этом возрасте у многих уже были семьи, дети, а Шурка все также жила в общежитии без удобств. Недалекие старались ее уколоть, посмеяться над тем, кто, а так часто бывает, не может больно ответить. Защитить ее было некому, а сама она, как могла, отбрехивалась.
Вроде у нас и люди хорошие, но бывает, на некоторых находит какая- то блажь, становятся злобными. Тем более у Шуры никого не было на белом свете, заступиться за себя могла только она сама. И некому ее было учить стирать и готовить, планировать бюджет и украшать себя. Карабкалась сама, как могла. И как-то никто не вспоминал, не думал, что бедная сирота закончила вечернюю школу, а потом вечерний техникум, работала лаборантом, никто не похвалил за это и не посочувствовал, что учиться и работать очень нелегко. Иногда услышишь, как насмехаются, в очередной раз- увидишь, как блеснут слезы в голубых глазах, а губы кривятся в улыбки – и сердце от жалости сожмется. А кто подростка будет слушать?
Слух прошел, что поехала наша Шурка в санаторий или, как у нас говорили, на курорт.
- Ну, надо же! И эта на курорты поехала! Смешить белый свет! Ни кожи, ни рожи!
- А вам-то что? Молодая, заработала, почему не поехать? Чай, профсоюз-то еще не всем путевки выделяет! Нет бы порадоваться…
Есть такая категория людей, которых зависть, как говорится, заживо поедом грызет. Даже радуются, когда у других проблемы и горе. Даже поговорку сложили: «У соседа корова умерла, а мы и рады». Не зря мудрость говорит о том, что настоящий друг не тот, кто горесть разделит, а тот, кто искренне разделит твою радость.
А чуть позже сплетниц всколыхнула новость.
- Бабоньки, а Шурка-то наша на курорте мужика какова-та нашла! Да еще и моложе её! Красавец!
- Да ладно! Наша Шурка?
- Вот то-то и оно, наша Шурка!
- Ой, да, нуууу! Да, кому такое чудо нужно триста лет?
- Вот, видать, и нужно! И парень-то, говорят, такой симпатичный, высокий, стройный и намного моложе её!
- Да хватит врать-то!
- Ей, Богу, сами увидите!
Шуру мы с мамой увидели на конечной остановке года через два. Они подходили к остановке автобуса, она держала мужа под руку, на ее плече на шнурках висели кожаные детские пинетки, а глаза ее голубые излучали любовь и спокойствие.
- Вот, – сказала, – соседка нас в кино отпустила, говорит, хоть немного развейся, а то и день и ночь одна с погодками, рехнуться можно. Вот старшему первую обувь купила. А сама уже за эти два часа без них страх как соскучилась.
Я в душе порадовалась за нее и пожелала счастья.
Жизнь несет, как река, свои воды, дети подрастали, и Шуру перевели работать лаборанткой на водокачку, где работала и моя мама. Мама очень добрый, контактный человек, сама в жизни очень много пережила и поэтому она как никто понимала Шуру-Шурочку, так она ее называла.
- Шура, ну зачем ты, как только получаешь зарплату сразу ведешь детей в столовую, всего им накупаешь и домой наберешь, а через три-четыре дня у тебя снова денег нет. Да ты купи кусок мяса, навари большую кастрюлю щей- у тебя дня два-три мужики сытые. Поставь тесто, напеки пирожков и пусть таскают. А то по столовым у тебя никаких денег не хватит, а тебе их еще одевать-обувать нужно.
- Что ты ко мне, Нинка, пристала со своими нравоучениями? Ну, не умею я! Некому было меня учить! Отстань!
- Шурочка, да и мы в этот мир пришли так же, ничего не умея. У тебя такое счастье – мальчишки! А они есть хотят, им просто необходимо, чтоб дом был, чтоб мама их кормила вкусно. А ведь ты их как любишь! А щи варить и тесто ставить я тебя научу.
Уговорила-таки, Шуру. Через пару дней взахлеб от радости она выпалила, делясь успехом.
- Ох, Нинка, я щи сварила по твоему рецепту! Так, мои мужики такие довольные, даже добавки просили. И с пирожками- то как удобно оказывается – целый день и дети сыты, и я тоже. А муж-то как доволен, страсть! Да, и насколько меньше денег уходит на еду!
Они сдружились, как сестры. На работе в свободное время - вспоминали, смеялись, делились, бывало и плакали. Но Шурочка становилась все более искушенной в приготовлении блюд для своей семьи. Хотела научить ее йца красить на Пасху, но Шурочка категорически не признавала никакие церковные праздники, даже с какой-то яростью от всего церковного открещивалась.
Время летит. Дети закончили восемь классов, поступили в техникум. Шура гордилась, дети среднее образование получают. А годы лихие –девяностые. Тяжелые для старшего поколения – чуждые мысли, идеи, порядки. И понятны своей сущностью разложения раковой опухолью всего доброго и вечного. Но молодежи оно непонятно… А из каждого утюга вдалбливается чуждая людям идеология легкой, красивой жизни, ответственность за которую искусственно ретушируется. Молодёжь не понимает этого, жадно впитывает в себя красивую обертку, не думая об ответственности. Для этого еще нет ни ума, ни опыта, ни много чего еще…
Раз приходит на работу, ревет.
- Ты знаешь, что мне сказал сын, Нина?
- Что?
- «Мама, мне стыдно с тобой идти, ты так плохо одета!» Она опять всхлипнула и с горечью в глазах посмотрела на коллегу.
-Я аж захлебнулась от горечи, Нина! – сказал она, – Да, где и за что-я-нормальную-то одежду возьму? Зарплату по несколько месяцев не платят, каждую копеечку стараюсь опять же на них и тратить.
- Шурочка, не плачь, возраст у них такой, петушиный. Главного они еще не поняли. Даст Бог поймут и пораньше…
Но обнялись и ревели обе.
Оба Шурина сына закончили обучение, поступили работать, и ей стало полегче. По пятницам встречались в заводской общественной бане, которую еще при строительстве завода построили в царские времена. старались лавки друг другу занять, чтоб заодно пообщаться, да, и новостями поделиться.
- Девчонки, а у меня старший женится!
- Ой, Шурочка, поздравляем! Счастья и им, и вам! Какая вы с мужем молодцы – вырастили, выучили сынов! Ой, как это трудно…
Через какое-то время – новая радость.
- Девчонки, у меня внук родился, такого-то числа выпишут!
- Вот как здорово! Новый человек в вашей семье! Здоровья и счастья ему!
И вдруг – горе. У Шуры старший сын на машине разбился…. Насмерть. Ехал в роддом сына с женой забирать… Ехал за новым членом семьи.
В голове непрекращающийся гул… Пустота. И ничего невозможно вернуть.
А жизнь идет своим чередом. И снова банные пятницы, снова встречаются на том же месте, те же люди. Только непонятно, как говорить, что говорить Шурочке. Молча подходили, прижимали крепко ее к себе, чувствуя, что любое слово может спровоцировать истерику.
Летом мне предложили паломническую поездку в Дивеево. Я очень давно хотела туда съездить, но на работе не отпустили. После работы мы с младшим пошли в магазин и встретили Шуру. У нее в глазах как будто мотки колючей проволоки – только посмей сказать и спросить что-то не то!
-Шура, как твой внучок растет?
Глаза ее слегка прояснились.
- Хоть одна нормальный вопрос задала! А то все – как ты, да как ты! Как я??? – с надрывом произнесла она.
Тут меня осенило, и я выпалила, боясь не угодить или вызвать еще большее раздражение.
- Шура, меня пригласили в паломническую поездку в Дивеево, а на работе не отпустили. Это трое суток. Я тебе просто очень советую туда поехать.
На мое удивление она не только не отвергла предложение, но даже не задумалась спросила.
- А где купить билет?
И не о цене, не об условиях или иных обычных в таких случаях обстоятельствах. Я все объяснила. На следующий день звоню Шуриной соседке, прошу позвать к телефону.
- Да!
- Шура, что с голосом? – У Шуры был глухой голос и явно она была в унынии.
- Что-что, чего спрашиваешь? Выла. Мне даже с поездкой не везет- автобус полон. Мест нет.
И буквально через полчаса звонит мне организатор поездки и сообщает, что желающих так много, что решили ехать двумя автобусами. Я сразу же позвонила Шуре, чтоб она срочно ехала за билетом. Билет она взяла. А я со страхом и переживаниями стала ждать ее возвращения.
Придя в пятницу после работы в баню, я увидела на лавках, где мы обычно моемся, фигурку Шуры, склонившуюся над тазом. Быстро набрала себе и маме в тазы воду и со страхом стала ждать, когда Шура поднимет голову.
- Шура, привет, ты меня сильно ругаешь? – аккуратно спросила я.
Она подняла голову, отжала волосы и посмотрела на меня совсем по-другому. У нее было другое выражение глаз! Глаза как будто промылись и стали голубее.
- Да, что ты, что ты! Я так благодарна тебе и рада, что все-таки съездила!
Тут она, явно ожидая, когда будет возможность высказаться, начала рассказывать, как всегда довольно быстро, только успевай слушать.
– Приключений и испытаний было много. Как всегда, у меня. Сначала не в тот автобус я села. Потом вроде бы разобрались, но тут и автобус ломался. Ой, ну, да ладно! А вообще люди разные. А сколько у людей, с которыми я ехала тоже горя и страданий! У каждого свое! Мы приехали и в монастыре ночевали, а у меня слезы не то, что ручьем, водопадом лились – не могла никак и ничем остановить. Всю свою жизнь я вспоминала. Вечером на службе все пошли на исповедь, ну и я пошла. Подхожу. Священник спрашивает меня:
- В чем, сестра, покаяться хочешь?
–А я откуда знаю? Никогда в церкви не была
- А что ты тогда пришла и что хочешь?
- Да пошел ты, – говорю ему, – Ну, и сама я пошла от него. Иду и думаю - а зачем я приехала, где мне взять силы жить дальше? Для чего жить?
Мы ее не перебивали, слушали молча.
– Я остановилась. Развернулась. Пошла снова к священнику. Смотрю, а он на меня смотрит и улыбается. Ну, я ему и говорю, «Простите меня, батюшка. Я не знаю ничего, я не знаю, как жить дальше!» А он мне:
- Ты сделала сейчас самое главное, сестра! Гордыню свою переломила!
Она пошла горячей воды в таз добавила, а то уже остыла. Мы пошли в парилку, понимая, что Шура еще не все рассказала. Да, и она явно хотела выговориться, пока так хорошо получалось. Ведь иногда крайне важно проговорить проблему или мысли. Проблема выговаривается и иной раз в процессе же и решение находится, а мысль в разговоре поможет выкристаллизовываться и формулироваться.
И она продолжила.
– А на следующий день праздник большой был, Казанская, паломников море. Крутых сколько на своих джипах приехали, я столько никогда не видела. В храме на службе не протолкнуться. А службу в храме проводил священник какой-то, очень высокого чина из Москвы. Я стою, ничего не понимаю, в голове гул, из глаз водопад слез, губы трясутся. А он, когда мимо шел, обрызгивая всех святой водой, несмотря на то, что народу море, около меня остановился. Посмотрел и спрашивает меня.
- Что, очень плохо, сестра?
Я аж обомлела.
- Дддааа…
- Я подойду к тебе после службы, дождись меня, – сказал он и пошел дальше, – а я растерялась, не знаю, что и делать-то. Стою, боюсь шаг в сторону сделать.
Мы опять перешли в моечный зал, и Шура продолжила.
– Вот служба закончилась, люди разошлись. В храме остались в большинстве молоденьки монахини, которые тихо и незаметно делали необходимые работы. А я стою, как и сказал тот священник.
Тут одна из них подошла ко мне и спрашивает: «Вы кого-то ждете?», а я ей и говорю.
– Да. Тот священник, что службу вел сказал, что после службы я его дождалась, он ко мне подойдет. Вот, я и жду тут. Или обманул? А, может, забыл?
-Нет, конечно. Раз сказал, то, значит, подойдет!
Я не вытерпела и спросила Шуру.
– Ну, и что? Подошел?
– Ой, не поверите, но он пришел! И что я ему рассказывала, сколько времени – вообще не помню! Но он говорил мне такие слова, что у меня появилось желание и смысл жить! Как-то раньше жила, как жила. Вроде бы как у всех все, а сейчас поняла, что раньше жизнь проживала, а сейчас хочется жить и жить со смыслом, не просто так ради еды и шмоток.
Я глубоко и с облегчением вздохнула.
- Слава Богу, Шурочка! Слава Богу! Я так боялась, что ты меня обматеришь и пошлешь куда подальше!
Мы через некоторое время уже вместе с ней ездили в паломническую поездку в Сызрань в мужской монастырь. И она была уже другая, наша Шурочка!
1 октября услышала в автобусе знакомый голосок, энергичный и веселый. Вроде Шурочка? Точно! Вышли на одной остановке, подошла, обняла.
- Рада видеть! Как дела? Как дети, внуки? Как здоровье?
- Живу! Все по возрасту, ведь восемь десятков уже набрала! Но во дворе цветочки сажаю, ухаживаю. Когда живешь, трудишься, что-то делаешь на радость, на будущее… для детей и внуков, окружающих, то так и жить легче и интереснее и главное, понятнее.
- Здоровья и счастья тебе, Шурочка!