август 2015 года
По Казанове я скучала иногда, не как по мужчине, а как по феномену — по-другому скучать по нему глупо и опасно, он потом несколько раз ещё приезжал, и мы так же собирались втроём. С каждым разом было всё обыденнее. Это был такой формат праздника, который не может быть всегда с тобой, что бы там ни писал Хемингуэй. Жизнь постепенно вошла в прежнее русло. Я работала, уделяла время своему сыну, который ходил уже в четвертый класс и тусила с Лизой, по-прежнему стараясь поменьше проводить время в родительском доме, где занимала комнату. Однажды мы с Лизой пришли на акустический концерт необычного формата. Собирались в арт-галерее, народу было немного, выступала местная группа: парень с длинными блондинистыми волосами играл на гитаре и другой — тоже с длинными и тёмными — задавал ритм на небольшом барабане вытянутой формы. Он стучал по нему раскрытой ладонью, не сводя с Лизы глаз. Поиграли, попели песни. Сидели на открытой террасе во внутреннем дворике очень старого дома — я даже не знала, что такие, отлично сохранившиеся, с духом времени, есть в нашем городе. Было очень уютно, шумели столетние деревья, дул такой теплый ветер, который бывает лишь в редкие дни на исходе лета, и постепенно наступали деликатные фиолетовые сумерки, будто обволакивали нас со всех сторон. Было так хорошо, что не хотелось расходиться — и все это понимали, без всяких слов. Сразу обнаружился мангал, собрали денег и отправили гонца за мясом, п.и.вом и чем покрепче. Костёр сделал это место ещё более красивым, но вместе с дровами прогорело всё очарование, превратившись в угли для шашлыка, а концерт трансформировался в обычную п.ья.нку. Барабанщик уже сидел рядом с нами и одной рукой обнимал Лизины худенькие плечи. Рядом смотрелись они странно, как свинопас и принцесса, открывалась перспектива развития сказочного сюжета. Разговаривали, впрочем, о высоком: среди собравшихся нашлись не только музыканты, но и одна вполне себе художница. Вечер был приятным. А потом мы шли по тёмному городу, я уже очень хотела спать и думала, что мы идем к Лизе, а Барабанщик нас просто провожает. Но у парня были другие планы. Загадочно улыбнувшись, он потащил нас в подворотню какого-то старого дома. Я напряглась, но он успокаивающе улыбнулся, вытащил из кармана большой ключ с увесистым металлическим брелоком и открыл громоздкую, тяжелую дверь. Запахло пылью и чем-то до боли знакомым. Когда он включил свет, я поняла, что он привёл нас на репетиционную базу. Пару раз здесь репетировал Д., так что место было мне известно. Здесь с тех пор всё здорово изменилось, стало больше оборудования, в том числе нового и современного. Он провёл нас по коридору и открыл другую дверь: там стояла огромная барабанная установка. А дальше был соло-концерт на барабанах — парниша явно решил покорить Лизу, а я просто стояла рядом. Не могу сказать ничего о профессионализме, но было громко. Оглушающе громко, впрочем, весьма ритмично. А Лизе понравилось, и я её понимала, я ещё помнила, как это, когда только для тебя делают музыку. Потом мы всё-таки собрались и пошли домой. Я думала, что Лиза отошьет Барабанщика у подъезда, но недооценила силу искусства. У меня на тот момент уже совсем слипались глаза, так что я зашла, сразу упала на диван и провалилась в сон.
Очнулась я от того, что диван качался. Сначала я не сообразила, что происходит, а потом как сообразила! Однако Вселенная весьма своеобразно отреагировала на мои мечты о тройственном союзе: это было самое глупое положение, в которое я когда-либо попадала, было непонятно, что делать? Обнаружить, что я не сплю? Не обнаружить? Присоединиться? От последней мысли меня затошнило. Одно дело - с Казановой, после великолепной любовной игры и совсем другое - со случайным парнем, который на меня по сути даже и внимания не обратил, да и мне сам по себе был несимпатичен. Плохая идея, отвратительная. Я не помню, как именно я свалила в то утро от влюблённых, но, выйдя из подъезда, я села на лавочку и серьезно задумалась. Мне почти 35 лет, а я живу как богемный подросток. У меня есть сын-школьник, которого я очень люблю, но нам с ним по сути даже негде жить — таскаемся по родственникам, как беспризорники. Тоска и тревога сжала моё сердце. Надо было что-то менять, даже если придётся остепениться и заниматься только серьезными и скучными вещами. Хватит, нагулялась. Так был отправлен очередной мой запрос Мирозданию.