Райан Куглер — один из тех, чьи фильмы звучат, как хорошо срежиссированная симфония: он ловко объединяет в одном произведении историческую боль, жанровые архетипы, фольклор и музыку, превращая всё это в нечто новое и мощное. Его последний фильм, «Sinners», — сверхъестественная гангстерская драма, разворачивающаяся на юге США в 1930-х, — это ода блюзу, насилию, памяти и, как бы парадоксально это ни звучало, надежде. Это кино, которое поёт и рычит.
Сюжет разворачивается вокруг двух братьев-близнецов, Смоука и Стака (обоих играет Майкл Б. Джордан), покинувших Чикаго времён Аль Капоне ради мечты — открыть джук-джойнт в дельте Миссисипи. Вместо того чтобы сразу бросить зрителя в круговорот ужасов, Куглер позволяет ему познакомиться с сообществом: кузен-проповедник Сэмми, владелица магазина Грейс, её муж Бо, загадочная колдунья Энни... Но за этой почти идиллической картиной уже дышит зло — вампир по имени Реммик, чьё появление меняет всё.
Музыка как ритуал и опасность
«Я хотел, чтобы фильм чувствовался как песня, — говорит Куглер. — Агрессивно динамичный, как блюз». И действительно, «Sinners» звучит, как душевная блюзовая композиция — с надрывом, кульминациями и внезапными тишинами. В фильме музыка одновременно гипнотизирует и отвлекает: в момент, когда посетители джук-джойнта танцуют, в задней комнате кого-то избивают. Куглер называет это «моментом от сахара к дерьму» — когда праздник в одно мгновение становится катастрофой. Он подчёркивает: даже внутри одного пространства, между танцполом и закулисьем, могут существовать параллельные миры — изоляция внутри общности.
Вампир как метафора
Выбор жанра хоррора и фигуры вампира здесь не случаен. Куглер вдохновлялся историями блюзовых музыкантов, таких как Роберт Джонсон, которые якобы продавали душу дьяволу за талант. В «Sinners» вампиризм — это не просто зло, а форма сделки, жертва ради власти, потери ради бессмертия. Реммик, которого играет Джек О’Коннелл, не просто злодей: он, как и главные герои, любит музыку. Он против расизма. Он хочет стать частью сообщества. Он предлагает сделку, от которой трудно отказаться — но цена слишком высока: отсутствие загробной жизни, вечная изоляция.
Куглер подчёркивает, что Реммик — не кукловод зла, а трагическая фигура: «Он не то, чем кажется». Он — ирландец, некогда находившийся на окраине белого общества. Он — чужой среди чужих, и именно это делает его опасным и одновременно понятным.
Пространство как метафора изоляции
Съёмки происходили в Луизиане, и по словам Куглера, вся работа с локациями была направлена на исследование южного принципа «не пересекать линии». Он вдохновлялся документалкой о китайской общине в Миссисипи, где чётко показано, как каждая этническая группа должна была оставаться «в своей полосе». В фильме это находит отражение в архитектуре джук-джойнта: кухня, сцена, комнаты для азартных игр, «запретные зоны». Куглер и художница-постановщица Ханна Бичлер выстраивали геометрию пространства как отражение социальной изоляции.
Но именно в кульминационной сцене с участием предков — прошлого, настоящего и будущего — эти линии стираются. Это единство, по словам Куглера, отсылает к «Откровению Иоанна Богослова» и песне Тупака I Wonder If Heaven Got A Ghetto. Камера скользит без склеек — визуальное свидетельство того, что блюз — это портал в другое измерение, где нет изоляции.
Чикаго как призрак
Хотя фильм почти полностью происходит в дельте Миссисипи, Чикаго в «Sinners» — постоянный призрак. Герои покинули его, но город живёт в их поступках. По словам Куглера, Чикаго и Миссисипи соединены автострадой 61 — по ней блюз мигрировал на север и стал электрическим. «Для многих Чикаго — место, о котором только говорят, но в котором мало кто был», — объясняет он. В этом смысле близнецы возвращаются домой как астронавты, привозя с собой опыт, боль, амбиции и уязвимость.
Но они недооценили одно: бедность в дельте стала такой глубокой, что люди приходят в клуб с «срипами» — формой валюты, которую выдавали на плантациях. Они приносят свою боль с собой, и никакая музыка не способна её заглушить.
Культура как напряжение между бегством и корнями
Куглер часто возвращается к идее миграции. Насильственная миграция афроамериканцев в Америку, Великая миграция из юга на север, и, наконец, возвращение домой — всё это сплетается в «Sinners». Герои фильма несут в себе этот конфликт: с одной стороны, желание «свалить», покинуть ад, а с другой — понимание, что именно это место сделало их такими, какие они есть. «В этом напряжении и рождается культура», — говорит он. И именно это делает «Sinners» не просто фильмом о вампирах, а фильмом о памяти, наследии и борьбе за будущее.
Коллективное кино
Хотя фильм глубоко личный, Куглер подчёркивает, что его фильмы всегда коллективны. Он доверяет своим соратникам: от оператора Осен Дюральд Аркапау до консультанта по культуре народа чокто Джей Уэсли. Каждый приносил в проект свои воспоминания, истории предков, травмы. «Я хочу, чтобы каждый чувствовал, что делает это не только ради кино, но и ради своих ушедших близких. Чтобы их предки гордились ими», — говорит он.