От заключённого Аушвица №98288 до одного из самых яростных антифашистов Британии
Леон Гринман родился в лондонском Ист-Энде 18 декабря 1910 года в еврейской семье. Его отец умер, когда Леону было два года, поэтому его воспитывал дедушка, переплётчик книг. Жизнь была простой и наполненной тяжёлой работой. Леон обучился парикмахерскому делу, чтобы иметь надёжную профессию, и занялся любительским боксом, вскоре завоевав известность на ринге. Денег всегда не хватало, но его упорство и здравомыслие впоследствии помогли ему справиться с такими лишениями, которые мало кто способен вынести.
В 1935 году Леон женился на Эстер Ван Дам, голландке, с которой познакомился во время визита в Нидерланды. Вскоре пара обосновалась в Роттердаме, где в 1940 году у них родился сын Барни. Леон сохранил британское гражданство и зарегистрировался в британском консульстве в Роттердаме, чтобы обеспечить себе и своей семье защиту в случае начала конфликта.
В 1938 году, когда угроза войны становилась всё очевиднее, Леон планировал вернуться вместе с женой Эстер (иначе Эльзе) в Англию. Однако они услышали выступление премьер-министра Невилла Чемберлена, провозгласившего Мюнхенское соглашение и объявившего о «мире для нашего времени». Успокоенный этим, Леон решил остаться в Роттердаме. Дополнительно его обнадёжил британский совет, заверивший, что в случае войны британских подданных эвакуируют. Однако когда Германия вторглась в Нидерланды 10 мая 1940 года, сотрудники британского посольства бежали, и эвакуация не состоялась. На тот момент Барни было всего два месяца.
Статус британского гражданина стал центральным в надеждах Леона на спасение.
Согласно поправкам к Гаагской конвенции 1907 года, гражданским лицам противника, особенно из нейтральных или неприсоединившихся стран, полагалась определённая защита во время войны. Леон полагал, что как англичанин он и его семья будут освобождены от действия нацистских расовых законов, которые беспощадно вводились по всей Европе. Однако по мере углубления оккупации усиливались и преследования евреев. К апрелю 1942 года ношение жёлтой звезды Давида стало обязательным для евреев в Нидерландах и Франции. Леон доверил паспорта и сбережения семьи своим друзьям-неевреям. Однако, испугавшись возможной расправы за помощь евреям, друзья уничтожили документы. Попытки Леона получить новые бумаги через шведское посольство оказались безуспешными.
8 октября 1942 года Леона, Эльзе, Барни и мать Эльзе арестовали во время нацистской облавы и отправили в транзитный лагерь Вестерборк на северо-востоке Нидерландов. Семье сказали, что их направляют в польский трудовой лагерь. Понимая свои права, Леон обратился к коменданту лагеря Вестерборк, утверждая, что как британские граждане они не подлежат депортации. Его протест был отклонён. Спустя десятилетия Леон узнал, что документы, отправленные шведским посольством, всё же прибыли в лагерь после их отъезда. Но тогда было уже слишком поздно. Гринманов перевезли в Освенцим-Биркенау. При прибытии семью разделили.
Эстер и маленького Барни посадили в разные грузовики и сразу отправили в газовые камеры. Леон узнал об их судьбе только после войны. Его самого оставили для работы и накололи на руку номер 98288. Сначала его направили в Моновиц (Аушвиц III), трудовой лагерь, обеспечивавший рабочую силу для фабрик концерна IG Farben.
Леону удалось выжить благодаря молодости, силе и полезным навыкам. Он говорил по-голландски, по-немецки и по-английски, что помогало ему общаться с другими заключёнными и иногда даже с охраной. Он также использовал навыки парикмахера, брея заключённых в лагере. Эти маленькие преимущества в сочетании с железной волей помогли ему выжить среди ужаса, который уносил жизни почти всех вокруг.
От стрижки заключённых в Моновице до руководства 60-тысячным маршем против Британской национальной партии: он доказал, что память может быть оружием.
После Моновица Леона перевели в несколько других лагерей, включая Гросс-Розен и Бухенвальд. За годы заключения он пережил непосильный труд, избиения, голод и ситуации на грани смерти. С приближением конца войны его заставили участвовать в марше смерти в лютый холод. Несмотря на обморожение и ужасающие условия, убившие многих других, он выжил. Леон был освобождён американскими войсками в 1945 году. После войны он вернулся в Англию; дом, который он покинул, был разрушен во время Блица, а большинство его родственников погибли в Холокосте.
Несмотря на пережитую трагедию и психологические травмы, он посвятил свою жизнь сохранению памяти о тех ужасах, свидетелем которых стал. Он начал публично рассказывать о своём опыте, став одним из первых британских выживших узников Аушвица, кто делал это постоянно и открыто. Леон понимал важность свидетельствования и просвещения. Его миссия исходила не из личных амбиций, а из глубокой убеждённости в том, что ужасы нацизма никогда не должны быть забыты или повторены.
Он был неустанен в стремлении просвещать общество, особенно молодёжь, о смертельной опасности фашизма, расизма и антисемитизма. Леон посещал школы, общинные центры, музеи, часто выступая бесплатно и ценой больших личных усилий. В 1993 году в возрасте 82 лет он возглавил массовую демонстрацию в 60 000 человек, требовавшую закрытия штаб-квартиры Британской национальной партии в Веллинге, юго-восточном Лондоне. Когда полиция начала разгонять толпу, в том числе с использованием конной полиции, демонстранты быстро помогли Леону перелезть через садовую стену, чтобы уберечь его от ударов дубинок.
В том же году, после того как БНП выиграла место в местном совете восточного Лондона, в окно гостиной Леона бросили камень с приклеенной к нему запиской с угрозами смерти. Однако запугивание не остановило его. Через несколько месяцев после демонстрации он снова вышел на улицы, чтобы отпраздновать поражение того самого советника от БНП на выборах. Десятилетия спустя, в 2003 году, он получил отвратительную рождественскую открытку от местных фашистов с надписью: «Ты бы стал прекрасным абажуром» — отсылка к широко известным рассказам о лампах из человеческой кожи в концлагерях.
Леон установил тесную связь с Еврейским музеем Лондона, где ему посвятили постоянную экспозицию. Среди экспонатов — его личные вещи, фотографии и редкая коллекция документов времён лагерей. Его история была увековечена в мемуарах "Англичанин в Аушвице", которые давали детальное и беспристрастное изложение его лагерного опыта, отличавшееся мрачной фактурностью и точностью — отражением принципа Леона никогда не приукрашивать и не драматизировать действительность. Он считал, что факты сами по себе достаточно ужасны, чтобы передать весь ужас произошедшего.
Его усилия были официально признаны в поздние годы жизни, когда он был награждён орденом Британской империи (OBE) за вклад в просвещение о Холокосте. Однако сам он никогда не считал свою миссию завершённой. Даже в 90 лет Леон продолжал выступать в школах и на мероприятиях, путешествуя настолько, насколько позволяло здоровье. Его часто спрашивали, откуда он черпал силы и стойкость. Леон отвечал, что делает это в память о своей жене Эльзе и сыне Барни, и в знак сопротивления идеологии, которая пыталась стереть их существование.
Леон Гринман умер 7 марта 2008 года в возрасте 97 лет. Однако его история продолжает звучать и сегодня. Путевая выставка "Аушвиц. Недавно. Недалеко." в Еврейском музее наследия демонстрирует его обручальные кольца — синюю сапфировую вставку и короткую записку, рассказывающую их историю. Этот камень когда-то принадлежал его жене Эльзе, которая пыталась спрятать его, когда их отправляли в Аушвиц.
Если вы хотите читать больше интересных историй, подпишитесь пожалуйста на наш телеграм канал: https://t.me/deep_cosmos