1.
Соседи их всегда встречали насмешливыми взглядами и перешёптываниями. Потому что они были другими, не такими, как все. Не глупыми или страшными, а просто очень странными. С самого детства над Катей и Славой все в их деревне и потешались, и побаивались их одновременно.
Потешались потому, что чудные они оба.
Славка длинный, как жердь, хотя и жилистый. А Катюша маленькая, пухленькая, в отца своего рыжеволосая и вся в веснушках.
Да и на пару они были совсем не похожи, разные слишком, но поженились они по большой любви. Может даже и потому, что со школы были изгоями в классе. Вот и прилипли друг к дружке, сначала чтобы не пропасть поодиночке, а потом и любовь пришла, рассмотрели друг друга, одинокими душами соприкоснулись и тепло и счастливО стало им вместе.
А побаивались их семью ещё больше из-за матери Катькиной. Тётя Нюра была женщина молчаливая, неказистая и коренастая, ноги кривоватые, синие глаза глубоко посажены, а лицо всё было испещрено глубокими морщинами.
Овдовела она давно, и с тех пор в деревне в ней всегда очень даже нуждались. Она усопших обмывала, готовила их в дальний путь-дорогу на тот свет. Забесплатно это делала, а не за огромные деньги, это в бюро три шкуры за это дерут. А она, как и мать её, и бабка, считала это дело важным и благим, за которое денег грех просить, баба Нюра делала всё по-человечески, с молитвой и уважением.
Вот за это тётю Нюру сильно уважали, а боялись за другое - чуяла она какой-то звериной чуйкой, когда кому-то недолго уже осталось небо коптить.
Бывало идёт кто-то, а она вдруг обернётся и долго так смотрит вслед, будто глаз отвести не может, будто уже примеряется, как совершать будет таинство омовения.
Говорят, у тех, кто видел этот взгляд, холодок по спине пробегал и словно сковывал по рукам и ногам. Ведь то, что тётя Нюра ТАК смотрела, был знак проверенный. И значило это, что человек этот уже не жилец, хоть и молодой бы он был. А уходил на тот свет человек этот почти тут же, за несколько дней, вот только живой был, и всё, либо случай какой с ним происходил, либо лихоманка, и всё, ничего уже и поделать было нельзя, не спрятаться.
Так что с тётей Нюрой многие даже старались не встречаться, хотя от судьбы всё равно не убежишь. Она же не накликивала кончину, она её просто заранее видела...
Катюшка же её чуднАя была.
Может потому, что мать её в детстве с собой брала на эти таинства омовения, когда с грязью телесной и грехи кое-какие смывала с усопших. Вот дочка и насмотрелась на это, да при том и с витающими ещё рядом их душами общаться научилась. А может от отца у неё это было, чудинка её. Отец Кати язык животных понимал, в лесу охотился, с волками умел разговаривать, это его и сгубило, самонадеянность всегда плохой попутчик.
По весне медведь шатун ему встретился, чумной, не в себе ещё, не слышал он его слов, да и заломал Фёдора. А ведь Нюра, жена его, напрямую мужа предупреждала, что чует она костлявую, что близко она к её Феденьке подобралась уже. Он же не верил, смеялся, что не скоро она обмывать его будет, а вышло скоро.
И водой напополам со слезами Нюра обмывала последний раз его порванного, даже слёз у неё после этого совсем уже не осталось...
Вот так они и жили на краю деревни, тётя Нюра, дочка её Катюша и зять Слава.
Слава будто чувствовал Катину силу, и хоть и большой ростом, а за жену вечно прятался. Хотя и явно сильнее её был физически.
Так что пара эта всем казалась потешной и нелепой, одно слово - нелюдимы они все.
И тётя Нюра, и Катька, да и Славка тоже.
А к весне у них в семье прибавление намечалось, Катя на сносях, вот вот родит, будет у них похоже ещё один мужик в доме...
Из роддома Слава забирал Катюшу с сыном на старом, ещё отцовском Ижаке, мотоцикле с коляской.
Он старался ехать тихо по колдобинам грунтовой дороги. Но всё равно их трясло, а свежий ветер трепал рыжие волосы Кати, и она прижимала к себе маленький сверток, стараясь прикрыть сына от ветра и смягчить тряску.
Слава то и дело поглядывал на них, улыбаясь от гордости и радости - у него сын родился! Хоть и раньше срока, но сказали парень крепкий, волосы в мать рыжие, ну а жилистый - в него, в отца!
Назвали Катя и Слава сына Мишкой, имя уютное и сила в нём потаённая. А соседи, что однажды зашли к ним на младенца посмотреть, особо удивились взгляду мальчика. Он не был бессмысленным, как обычно бывает, а наоборот был пронзительный, словно парень прямо в душу заглядывает. Такие дети в их деревне ещё ни у кого не рождались...
Мишко рос быстро, несмотря на то, что недоношенный. И его необычность становилась ещё очевиднее. Непонятно откуда, но он знал, когда у соседки корова отелится, когда у деда Егора сломается телега, и когда пойдёт первый снег.
Сначала все думали, что это либо случайность, либо детские фантазии плюс обострённая наблюдательность.
Но однажды играя во дворе Мишка сказал как-то обыденно, - Сегодня дядя Петя утонет в речке.
Слава было отмахнулся, видно игра у сына такая, но Катя побледнела. Она видела мужа тети Зины Петра, он на рыбалку утром пошёл, и быстро побежала к реке, Слава за ней и хорошо что успели. Вытащили его уже нахлебавшегося, почти без сознания, спасли дядю Петю...
А Мишка лишь спокойно улыбнулся,
- Ну я же предупреждал!
Слухи о их маленьком ясновидце тут же разнеслись по всей деревне.
Люди стали потихоньку к ним заходить, вроде просто пришли, а сами к Мишке, кто за советом, а кто и за предсказанием.
И Мишка уверенно так им рассказывал что и когда сажать, давал прогноз на урожай, помогал найти утерянные вещи. И даже однажды предсказал пожар из за газового баллона и спас и бабу Дусю с дедом Гришей, и их избу.
Местные бабка как всегда шептались за спиной Славы и Катюши.
Одни поражались и даже восхищались, другие боялись мальчика. Но все признавали, что Мишка - непростой парень, таких у них в деревне ещё не было...
Как ни удивительно, но особо осторожно к Мише относилась его бабка родная баба Нюра.
Сама уже старая, морщинистая, с глубоко впавшими, всё ещё пока синими, невыцветшими глазами, полными потерь и пережитого горя, она во внуке чувствовала что-то ещё... Ей казалось что в его взгляде, когда Миша смотрит в пустоту, в его зрачках, таится что-то звериное и хищное...
- Вы зачем его Мишкой назвали, имен что ли нет других? - уже не в первый раз корила она дочь и зятя, - Забыли, что отца Катькиного медведь задрал, а ведь того косолапого так и не нашли!
- Мама, ну перестань, причём тут какой-то медведь, ну ты и придумала, - удивлялся Слава. Но Катя поняла, о чём мать говорит.
К ним всё тут ближе, чем к другим, они нелюдимые, к ним и лес, и зверьё ближе, чем им кажется...
- Михаил... не к добру это, не к добру, не подумали вовремя, - повторяла мать, - Не иначе, как опять тот шатун к нашей семье присматривается, что ему ещё надо?
Теперь баба Нюра стала даже немного опасаться этого странного взгляда своего внука. Она теперь видела в нём не просто необычного мальчика, но и притаившуюся в рыжих волосах и пронзительном взгляде древнюю, звериную силу.
Но Мишка только загадочно ей улыбался.
Он знал, что баба Нюра видит в нём то, что другие не замечают, но и сам эту силу пока толком не осознавал...
Продолжение ЗДЕСЬ