Фрагменты утраченной (вследствие набега польского королевича Владислава) летописи Солотчинского монастыря, дополненный устами старца-сказителя
Олег Иванович восстанавливает справедливость и честь рязанцев после набега Тахтамыша и князя Московского на Рязань
В лето 6893 (1385 от Рождества Христова) спустя 3 года после набега Тахтомыша и разорения Рязани Дмитрием Донским, Олег Иванович движимый желанием рязанцев о справедливом возмездии захватывает Коломну - крупный торгово-экономический город Московии, который ранее москвичи отбили у рязанцев.
Олег Рязанский, мудрый и крепкий духом, восхотел вернуть отчий град Коломну, что незаконно удержал Дмитрей Московский. Собрал Олег дружину свою, ибо ведал: Москва, уподобившись грекам коварным, хитрит да лжет, сладкими речами Орду усмиряя, а братьев-русичей в рабство вовлекая. И взял Коломну Олег мечом, не кровью, но правдой Божьей.
Дмитрий Донской, получив известия о разграблении Коломны, направил карательную экспедицию, собрав многочисленную дружину. Так как поход этот сулил хорошую наживу, желающих отправится в поход было немало, в т.ч. захотели в этом поучаствовать и дружинники из числа резерва.
Услышав о сем, князь Дмитрей, яко змий шипящий, послал рать под началом брата своего Владимира, прозванного Хоробрым.
Князь Олег Рязанский, яко сокол мудрый, видел сердцем, что Коломну удержать не сможет. Ибо московская рать, словно саранча, со всех краёв стекалась. Собрал дружину свою и рек: «Не в стенах каменных сила наша, а в воле Божьей! Отступим к Перевитску, где земля сама за нас встанет». И покинули рязанцы Коломну, оставив в крепости малую заставу — кои, как львы, бились до последнего, дабы время выгадать другам своим.
Москвичи же, возгордившись, взяли ту заставу у Коломны. Всех мечами посекли, головы на колья воткнули, крича: «Видите, рязанцы! Так будет со всеми, кто против Москвы!». Но Олег, услышав о сем, лишь вздохнул: «Гордыня их погубит…».
Олег Иванович отступает в мощную крепость на берегу Оки – Перевитск, одновременно выманивая Владимира Храброго на удобные рязанцам позиции и создавая иллюзию легкой победы для москвичей.
Битва Перевитская. Триумф Рязанского воинства
О подступе к Перевитску и о защитниках рязанских
Перевитск стоял на холме крутом, словно каменный венец. Стены его, высотою в семь саженей (около 7 метров), обмазаны глиной да известью, сверкали на солнце, будто броня небесная. Были скрытые лазы для вылазок, что знали одни рязанцы. На стенах стояли щиты с ликами святых, а дружинники, как тени, двигались меж зубцами, готовые камни и смолу лить на супостатов.
Шли москвичи к рязанским рубежам, как туча грозовая. В доспехах иноземных (купленных у немцев за серебро ордынское), сверкали на солнце. Перед ними — валы Перевитские, да рвы, змеями извивающиеся. На стенах же рязанцы стояли, щиты сбив в единую стену, а поверх — кресты держали, молитву шепча: «Господи, не дай нам пасть без славы!».
Князь Владимир Хоробрый, брат Дмитриев, послал вперёд лучников: «Жгите стрелы, дабы дымом рязанцев ослепить!». Рязанцы же с высоты кричали: «Придите и возьмите».
Первый штурм Перевитска
На рассвете же сошлись рати у стен Перевитска, где рязанцы укрепились. Московские полки, частично облаченные в доспехи латинские (ибо торговали с немцами тайно), ударили первыми. Но рязанцы, стоящие на стенах, воздели руки к небу и возопили: «Господи, дай с честью погибнуть!».
На рассвете, как петухи пропели, двинулись москвичи на приступ. «Взберёмся по стенам — и конец рязанской спеси!»
Лестницы дубовые к стенам приставили, да только рязанцы лили на них смолу кипящую, смешанную с мёдом диких пчёл. Воины московские, обожжённые, падали вниз, вопя: «Ад! Ад на земле!».
Рязанцы же, смеясь, сбрасывали на них брёвна с шипами: «Лезьте выше, псы московские! Ближе к Богу!». Многие разбились, а прочих добивали камнями.
Москвичи, уповая на силу, упорно лезли по склонам, цепляясь за корни и камни. Рязанцы же сверху метали в них копья с крючьями, а тех, кто достигал стен, встречали топорами да кипятком.
Второй штурм
К полудню приволокли москвичи тараны-бревна, дабы стены расшатать. Но холм был крут, а стены — толще дубовых корней. Тараны скользили по склону, а рязанцы, вынырнув из скрытых лазов, рубили канаты и поджигали осадные машины. Воевода их, Еремей Коловрат (родич славного Евпатия), кричал: «Здесь вам не Орда! Здесь земля рязанская, она сама против вас!».
К полудню полезли московиты опять дабы «сердце Рязани вырвать». Но воевода рязанский, Еремей Коловрат предпринял вылазку и рубил врагов, крича: «За землю рязанскую! За поруганных братьев!». Отбросили супостатов, оставив поле усыпанным щитами расколотыми.
Третий штурм
К концу дня, обезумев от ярости, снова полезли московиты на стены. Москвичи лезли по трупам своих же, топча братьев. Рязанцы же, израненные, бились кольями, камнями, зубами — последнюю силу отдавали.
Тогда Владимир Храбрый, обуянный гордыней, вскричал: «Сам пойду на стены!» — и взошел по лестнице, мечом разя. Но старец-инок, стоявший на стене Перевитска с защитниками осенил защитников крестом и метнул копье, да так, что щит Владимира рассек, но самого не тронул — «Ибо не убий брата», — прошептал. Упал и устыдился Владимир, и отступил.
О сече великой под Перевитском
Спустилась ночь, но битва не утихла.
А когда тьма сгустилась, зажгли рязанцы смоляные бочки и скатили их вниз — осветив поле, где московские полки метались, как псы в огне.
Сошлись войска в меж валами, и началась сеча лютая. Мечи звенели, будто колокола погребальные, кровь лилась рекою. Рязанец отрубал руку москвичу — тот, умирая, впивался зубами в горло. Кони топтали людей …
И вот, в самый разгар бойни, случилось знамение: явился лик Николы Чудотворца. Рязанцы возопили: «С нами Бог!», а москвичи, устрашась, дрогнули.
В тот миг из леса вырвалась дружина рязанская, спрятанная заранее. Вёл их старец седой, похожий на Сергия Радонежского, то был прославленный рязанский воевода Иван Мирославич с иконой Николы Чудотворца в руках. «Вперед! За правду! За мёртвых!» — гремел его глас. Словно вихрь, рубил москвичей, вспоминая подвиг предка: «Как Евпатий Батыя гнал, так и мы вас до Коломны проводим!». Сеча длилась до утра — кровь лилась меж камней, а стон стоял такой, что волки в лесах выли.
Бегство московитов
Дрогнули москвичи. Побежали, давя друг друга, бросая щиты и доспехи. Рязанцы же, яко волки голодные, гнали их до самой Коломны: «Вы не пощадили наших — и вам нет милости!». Коловрат Еремей, скача на вороном коне, рубил бегущих, приговаривая: «Это за заставу нашу! Это за детей наших!». У стен Коломны москвичи молили о пощаде, а Еремей вскричал: «Коломна ваша? Нет! Она — рязанская рана!».
Князь Владимир Храбрый, раненый, укрылся в башне, но Олег велел не добивать его: «Пусть живёт, да помнит, что сила — в правде, а не в коварстве».
О страхе и раскаянии Дмитрия Донского
Князь московский, услышав о разгроме, затрепетал. Ночью видел он сон: стены Перевитска обернулись костями павших, а голоса их шептали: «Зачем братьев губил?». Проснулся в холодном поту и послал гонцов к Сергию Радонежскому: «Умоли рязанцев о мире! Готов всё вернуть, лишь бы гнев их утих!».
Дмитрий Иванович отправил выкуп за пленных и два подряд посольства с просьбой о мире. Послы возвращались ни с чем.
Явился Сергий к Дмитрею Московскому и рек: «Зачем, княже, Византией уподобляешься? Не лестью, а правдой сильна Русь!». Покаялся Дмитрей, вернул Олегу земли, а дочь свою Софью за сына его Федора отдал. И клятву дали князья перед иконой Богородицы: «Отныне — не враги, но братья, а кто клятву преступит — того меч правый покарает!».
Сергий, яко ангел кротости, пришёл в стан Олега. «Княже, — рек он, — Дмитрий раскаивается. Не губи Русь междоусобием — Орда у ворот!». Олег же, вспомнив заставу, спросил: «А крови невинной как быть?». Сергий вздохнул: «Бог рассудит. Ныне же мир нужен, ибо иначе все мы станем рабами татарскими».
И вернулись рязанцы в Перевитск, неся тела павших. Сложили их на костры дубовые, а пепел развеяли над Окой — дабы души воинов слились с землёй, которую защитили. А на месте битвы выросла роща дубовая, где и ныне шепчут листья: «Помните…».
Заключили князья мир. Дмитрий вернул земли, а сына Олегова женил на дочери своей. И поклялись они перед иконой Богородицы: «Отныне — не враги, но братья. А кто клятву преступит — того стены Перевитска в ад низвергнут!».
Слово летописца
Так стойкость рязанская породила мир. Так рязанцы, уподобившись Коловрату, что против Батыя восстал, посрамили гордыню и коварство московские. А коли князья московские забудут сей урок — камни заговорят, и кровь напомнит. И да будет известно: пока льётся кровь за правду — Русь не сломить. Аминь.