Свекровь, Светлана Петровна, всегда была... активной. Она знала, как лучше расставить мебель в нашей гостиной, каким порошком стирать вещи и почему мой борщ недостаточно густой. Сначала я терпела — ну, родной человек, хочет помочь. Но спустя три года брака ее участие стало похоже на оккупацию.
— Маша, ты не обижайся, но я купила Диме новую куртку. Та, что ты выбрала, слишком тонкая, — сказала она как-то утром, заваривая чай на моей же кухне. Ее ключ от нашей квартиры висел на связке брелков, как трофей.
Я улыбнулась и ответила: — Спасибо, но мы с Димой сами решаем, что ему носить.
Она замерла с чайником в руке, будто я сказала, что Земля плоская. Но промолчала. Тогда я еще не знала, что это затишье перед бурей.
Намек не сработал. На следующий день Светлана Петровна пришла с планом перестановки детской. Когда она начала двигать кроватку сына, аргументируя это «плохой энергетикой угла», я не выдержала: — Может, дадите нам пожить своей жизнью?
Она повернулась медленно, как в триллере. Глаза сузились: — То есть я лишняя? После всего, что я для вас делаю? — Нет, просто... нам нужно пространство. Она ушла, хлопнув дверью. А вечером Дима получил сообщение: «Маша выгнала меня, как собаку. Видимо, я мешаю вашему счастью».
Месть была изощренной. Свекровь объявила бойкот: перестала звонить, игнорировала дни рождения, а в семейном чате появились скриншоты моих старых постов из соцсетей — невинные шутки о свекровях, написанные пять лет назад. Под ними ее комментарий: «Теперь понимаю, как вы обо мне думаете».
Но кульминация наступила через месяц. Дима вернулся с работы хмурый: — Мама сказала, ты запретила ей видеться с внуком. Это правда?
Я показала ему переписку, где Светлана Петровна сама отменяла встречи: «Не хочу быть обузой», «Вы справитесь без меня». Дима потупил взгляд: — Прости. Она говорила, что ты... — Что я монстр? — засмеялась я горько. — Знаешь, что? Хватит.
Я приехала к ней сама. Открыв дверь, свекровь попыталась изобразить скорбь, но я перебила: — Давайте без спектаклей. Вы хотите, чтобы Дима меня возненавидел? Пожалуйста. Но тогда он потеряет не только жену, но и сына. Потому что я не позволю манипулировать им через ребенка.
Она побледнела: — Ты угрожаешь? — Нет. Просто рассказываю. Вы можете быть бабушкой, но не третьим родителем. Или мы общаемся на равных, или не общаемся вообще.
Она начала бормотать: — Ты думаешь, это легко? Видеть, как сын... — Любит другую женщину? — мягко закончила я. — Знаете, я тоже мама. И однажды переживу, когда мой сын выберет кого-то вместо меня. Это его право.
Она отвернулась к окну. — Ладно, — наконец согласилась. — Но пирожки я все равно буду приносить. — Только если пригласим, — улыбнулась я.
Сейчас Светлана Петровна звонит перед визитом. Иногда все еще пытается дать совет, но добавляет: «Но вы, конечно, решайте сами». А ключ от нашей квартиры она вернула. Добровольно.