9 мая — не просто день в календаре. Не только про парады, флаги и речи. Это день, когда я снова и снова возвращаюсь к одной истории. Истории, без которой меня бы не было. Потому что однажды, в разрушенном Сталинграде, один человек совершил невозможное — спас мою бабушку от смерти.
Лида: девочка с выжженного берега
Мою бабушку звали Лидия Ивановна. Родилась в 1927 году, в Саратовской области. К началу войны ей было четырнадцать. Когда началась эвакуация, её семья не успела уехать — мать сломала ногу, младший брат болел. Они остались в городе. Позже их переправили в Сталинград — якобы в безопасное место. Но война уже шла туда.
В октябре 1942 года, когда немецкие части прижали наши войска к Волге, бабушка вместе с другими жителями оказалась в подвале разбомбленного дома. Пять человек — две женщины, ребёнок, и моя бабушка — запертые под развалинами, без света, еды и надежды.
“Я помню, как пахло железом”
Эту фразу бабушка повторяла всю жизнь. Она рассказывала, как в подвале пахло ржавым железом, кровью и гарью. Как они молчали, чтобы немцы не услышали. Как пили воду, собранную с потолка по каплям. Она говорила:
“Мы уже ждали, что просто останемся там навсегда. Я даже не плакала. Было всё равно”.
Всё изменилось в один вечер, когда сверху раздался шум. Не взрыв, а голоса. Русские.
Иван Матвеевич
Он пришёл с разведгруппой. Им не приказывали идти в подвалы — слишком опасно. Немцы могли устроить ловушку. Но кто-то из мирных успел прошептать: “В том доме остались живые. Дети.”
Иван Матвеевич пошёл первым. Он открыл люк, крикнул. Никто не ответил — не верили, что это свои. Тогда он спустился сам.
Бабушка всегда вспоминала, как он пах — не потом и порохом, а табаком и какой-то аптечной мазью. Как поднял её на плечи и сказал:
“Держись крепко. Ты у меня теперь в дозоре”.
“Мы шли сквозь ад”
Выход был под шквальным огнём. Дом обстреливали миномёты, всё вокруг было в дыму. Он нёс бабушку на себе. В какой-то момент завалило лестницу, и пришлось пробираться через пролом в стене. Она рассказывала:
“Я чувствовала, как он дрожал. От холода. Но шагу не сбился”.
Вся группа выбралась. Один боец был ранен, но выжил. Маму бабушки пришлось оставить в госпитале — она умерла через два дня. А Иван Матвеевич довёл Лиду до эвакуационного пункта у Волги, посадил на лодку и крикнул: “Живи, слышишь? Живи”.
Письмо, которого я не нашла
Бабушка всю жизнь хранила его имя — Иван Матвеевич. Фамилию она не знала. Она писала письма в части, военкоматы, архивы. Хотела сказать “спасибо”. Но следы терялись. Она не знала, выжил ли он. Где он потом был.
Зато она прожила долгую жизнь. Стала врачом, подняла двоих детей, а потом и меня. В годовщину Великой Победы я выражаю огромную благодарность за бабушку
Я здесь, потому что он тогда зашёл в подвал
Это не пафос. Это правда.
Если бы Иван Матвеевич в тот день прошёл мимо, если бы не поверил чужому шёпоту, если бы побоялся — меня бы не было. Не было бы всех тех людей, кого вылечила бабушка. Не было бы моего сына.
Каждый год 9 мая я читаю вслух эту историю. Чтобы не забыть. Чтобы кто-то из тех, кто услышит, сказал себе: “Если смогу спасти — спасу”.
Потому что так начинается бессмертие. Не в книжках, не в орденах, а в людях, которых ты вытянул из тьмы.