В вагон их забили битком. Сесть было нельзя. Мертвые продолжали стоять. Их тела рухнули, лишь когда живые стали выходить на улицу. Последние сутки он ехал, плотно прижавшись к мертвому.
Статья, опубликованная в газете КРАСНАЯ ЗВЕЗДА 20 апреля 1944 г., четверг:
Он пришел из Львова
Два передних зуба у этого 19-летнего юноши наполовину выщерблены. Там, откуда он бежал, у всех точно такой же знак. Это немецкое тавро. Удар надсмотрщика из «Фернихтус лагеря» всегда приходится по одному и тому же месту, чтобы жертву нельзя было уже ни с кем спутать.
Юноша бежал из «Фернихтус лагеря», что на Яновской улице возле вокзала
во Львове. Название «Фернихтус» немцы сами придумали, по-русски это эначит
«истребление». Из «Лагеря истребления» не возвращаются. Но и сразу здесь не
убивают. Перед тем, как умереть, человек проходит через пытки и мучения,
специально разработанные немецкими палачами. У юноши лицо и тело распухли от голода и побоев. Он сильно заикается и плохо видит.
Мы встретились с ним под вечер на высоком берегу Збруча в городе Скала
возле старинной турецкой крепости. Юноша смотрел на родной город. По щекам его катились слезы. Он остался один, всю семью расстреляли немцы. Где зарыты их тела? Кто знает, может быть они покоятся на дне Збруча. Он проводит рукой по изборожденному шрамами лицу. Он всё еще не может привыкнуть к тому, что после всего остался жив.
Его пригнали во Львов вместе с тысячью семьюстами других советских людей. Их вылавливали, как собак, на улицах города Скала. Это произошло в неделю «Тотенкампань» («неделя смерти»). Таких недель было много...
Весь путь до Львова они простояли в холодных телятниках. Сесть было нельзя. Их не кормили несколько суток, и в его вагоне умерло пять человек. Мертвые
продолжали стоять. Их тела рухнули, лишь когда живые стали выходить на
улицу. Последние сутки он ехал, плотно прижавшись к мертвому. В середине дня поезд прибыл во Львов. Их сразу повели на Яновскую улицу.
В лагерь их пропускали по одному через узкую калитку и каждого ударяли
прикладом по зубам. Впоследствии таким же способом отсчитывали заключенных, отправлявшихся на работу.
Лагерь оплетен несколькими рядами колючей проволоки. Между рядами — узкий проход для одного человека. Когда их гнали по этому тесному коридору, в
провода включали электрический ток. Те, кто падал от изнурения на колючую
проволоку, умирали, остальных заставляли ступать по трупам товарищей.
Утром всех вывели на плац — юношей, стариков, детей, женщин. Всех вновь
прибывших построили по четыре и направили к кирпичному заводу. Каждый
должен был набрать по десять кирпичей и бежать с ними на крутую гору. Тех,
кто отставал или у кого из рук вываливался груз, — били. Люди падали, их
топтали ногами и подымали, потому что ужасный бег должен был продолжаться.
Никакого практического смысла эта работа не имела. Затем всех повели купаться. Ледяная струя из брандсбойта била в голое тело — закрывать его руками нельзя было, за это стегали нагайками.
Время от времени отбирали партию заключенные и отправляли куда-то. В
январе заставили несколько сот человек раздеться догола и повели их через весь город на Клепари. Валил снег, многие не дошли до Клепари. Вскоре стало известно, что уцелевших немцы загнали в товарные вагоны и повезли. Поезд пошел на Равву-Русскую. Здесь он остановился, и весь железнодорожный персонал сменили, дальше поезд вели одни лишь немцы. Недалеко от местечка Белзац поезд пошел по ветке в лес. Обратно он возвращался пустым. В
белзацком лесу людей убивали газами. Здесь похоронены многие десятки тысяч
задушенных.
Юноша знал, что рано или поздно наступит и его черед. Несколько раз он
пытался бежать из лагеря. Это было невозможно. Через каждые десять метров
колючей проволоки стоял эсэсовец. На постах с наступлением темноты зажигаются электрические лампочки. За каждого беглеца расстреливают десять заключенных. За неудачную попытку к бегству—столько же.
Пришел день, и юношу повели на Клепари. Он, как и многие другие, уже знал,
что их ждет. На вокзале стоял ужасный крик и плач. Матерей разлучали с детьми, мужей с женами. Время от времени эсэсовцы открывали стрельбу из автоматов по толпе.
Юношу загнали в вагон для скота. Было темно, но в одной стенке вагона
светилась щель. Он потрогал доску — она сгнила и при нажатии поддавалась.
В нескольких километрах от Раввы-Русской юноше и его товарищам удалось
вышибить доску. Через образовавшееся отверстие выбросилось на ходу поезда
22 человека.
После целой ночи скитаний юноша постучался на рассвете в первый попавшийся дом. В нем жил польский крестьянин. Крестьянин ни о чем не спрашивал, одел его, накормил и вывел на дорогу. Так юноша вернулся в родной город. Это был первый выходец из ада.
Всё это рассказал мне юноша Абрам Б., вырвавшийся из лап смерти. Мы стояли
с ним на Первомайской улице в городе Скала, освобожденном от немецких
палачей. Мимо непрерывный потоком двигались наши войска на запад, к Львову. Шли воины-освободители, воины-мстители за кровь замученных братьев и сестер. Юноша с надеждой провожал глазами советских воинов. Его губы шевелились. Казалось, он говорил: «Торопитесь...» (Майор 3. ХИРЕН.
1-й УКРАИНСКИЙ ФРОНТ, 19 апреля. (По телеграфу).
Несмотря, на то, что проект "Родина на экране. Кадр решает всё!" не поддержан Фондом президентских грантов, мы продолжаем публикации проекта. Фрагменты статей и публикации из архивов газеты "Красная звезда" за 1944 год. С уважением к Вам, коллектив МинАкультуры.