– Говорят, вы и жену туда сбросили.
– Куда?
– В мусоропровод.
– Говорят.
– Целиком или по частям?
– Вы с практической целью интересуетесь?
– С лирической.
– Вы телефон будете бросать или нет?
– Так вроде вы бросаете.
– Я, но телефон-то ваш. Да и жизнь тоже.
– Буду.
Лифт подъехал, открылись двери.
– А фамилия у вас настоящая? В смысле, в паспорте такая?
– В паспорте. Такая.
– А откуда?..
– Неинтересная история, уверяю вас.
– А почему мы на двенадцатый едем?
– А вы на какой хотите?
– Не знаю. Просто спрашиваю.
– Вам – двенадцатый в самый раз.
Тут Иван Телевизоров притормозил, вдруг словно вынырнул из этого пинг-понга – фразочки тут-тук – и задумался. И правда, история эта про фамилию евойную (он так и подумал "евойная" про самого себя) незамысловата: когда дело пошло, он и паспорт переменил – молодой был, дурковал. Думал: реклама, маркетинг, бизнес. И нельзя сказать, что не сработало, уж точно не помешало. А сейчас про двенадцатый этаж сказал – это текущий маркетинг.
Он посмотрел на клиентку, будто только увидел, словно не он встречал возле подъезда из такси, не разглядывал заполненную на сайте анкету с фотографией: холёная, немолодая, но свежая. И вопросы эти… ёрничает, да. Кристина… фамилия какая-то ещё смешная. Ах, ты ж… Ну да ладно. Он порылся в кармане, пух тополиный в ладони утрамбовал и, когда вышли из лифта – швырк – в мусоропровод этот комочек пушистый, чтобы она видела, и по узкой лесенке наверх, на крышу.
– Эй, погодите! А телефон?
– Успеется. Полезайте за мной.
Черный рубероид крыши был устелен тополиным пухом.
Приземное пространство во все стороны вокруг неравномерно занимала угловатая Москва.
– Красота. Тополиный пух, жара… – Кристина улыбнулась, глянула искристо (глаза-то какие, а шея лебединая, червона губами – красотою лепа, в общем).
– А это и не пух.
Она, глядя на него недоумённо, присела, сгребла немного ладошкоками.
– Снег?.. – Воскликнула радостно, но не то, чтоб очень удивлённо. – Это шоу такое, да? Товар лицом?
– Что-то вроде…
– Спешиал фор ми?
Он смутился.
– Да нет, частенько так. Народ, знаете, скептический …
– А вам не всё ли равно?
– Не всегда. – Пожал плечами, слепил белый шарик, прицелился в Москву-Сити, метнул. Не попал и спросил: – На что жалуетесь?
Она же пухо-снег мяла в ладонях, подносила к чуть вздёрнутому носу, касалась им загорелой щеки. Сказала задумчиво:
– Мне бы жизнь как-то упростить. Нормальную сделать ненормальной. Или наоборот.
Иван пробормотал:
– С чем только не приходят. – И спросил уже адресно: – А сейчас у вас как? С жизнью. Мне уж тут как врачу – чем откровеннее, тем лучше результат.
Тут он приврал – вряд ли от исповеди клиента(-ки) чего-то зависело. Но так же интереснее. Иногда. Как вот с этой Кристиной.
Она пожала изящным плечиком, обтянутым чем-то серым и тонким, посмотрела в неровный горизонт.
– Как у врача?.. Угу. Хорошо вы тут устроились, - покивала медленно она. И Телевизоров удивился – какая интересная и сильная женщина пришла. Обычно у него совсем другой контингент: несчастные, забитые, злые, обделённые и потерянные. И Кристине так поначалу и охарактеризовал – стервозина красивая, ради прикола пришла, подругам потом рассказать, похихикать. А тут вроде что-то есть: не циничное, душевное. – Держите тогда: родилась, выросла, влюбилась, женилась, развелась, но в хороших отношениях, сын уже большой, квартира-машина-дача, работа-карьера, поездки… Как у всех, понимаете?
– Как у всех?
– Ну да, да! Может, не как у всех, но ровненько так: драмы бытовые, комнатно-кухонные, успех-неуспех, счастье-несчастье – я в этом смысле. Всё вроде есть, и печаль, и радость…
– Всё пройдёт…
– Не проходит, нет. И любовь… – она махнула рукой, видно, думала об этом много. – И вроде радует жизнь. Радует! Но… Незаслуженная словно радость, понимаете? И ощущение счастья, оно… не настоящее какое-то.
– А! А вы, значит, хотите наверняка? Козу на годок в дом, а потом избавиться – и вот оно! Счастие.
Она посмотрела на него пристально, прищурившись. Потом ткнула в него пальцем:
– Точно! "Козу" хочу. Телефон, говорите, надо?
– Обычно лучше всего он, да. Ты – то, что в твоём телефоне.
Она усмехнулась.
– Обидно. Но справедливо. Так что давайте "козу"! Годное техзадание? Не было печали, купила баба порося…
– Или порося?
– Ну или порося.
Она отдала ему свой смартфон, с откушенным, конечно, яблоком. Иван потряс им, и выскочили из него слова, о которых он тут же пожалел:
– Смотрите, всякие любовники молодые (или не очень молодые) – пропадут.
Прикусил язык – ёрничать и пошлить не стоило, хотя правда в этих его словах была. Бездна обычно отсекает нынешнее, а выплёвывает из своих недр другое – из пуха снег, например.
– Очень хорошо. Там им и самое место.
Солнце светило, а белого по-прежнему на крыше было много. Иван телефон хотя и взял, но к мусоропроводу спускаться не спешил. Да и Кристина никуда не торопилась.
Он уселся в тени трубы вентиляции, привалился к ней спиной, прикрыл глаза, вытянул ноги. Кристина с интересом посмотрела на него.
– Вот я бы тоже присела.
– Да сейчас пойдём уже, – сказала Иван лениво.
– Так успеется же, нет?
– Это верно. Садитесь тогда. Тут и картоночка имеется.
Она изящно опустилась рядом. Иван глаз не открывал, хотя покоситься очень хотелось.
– А интересно, вроде бы жарко, но… не жарко, а?
– Это всё снег...
– Который пух?
– Который пух.
– Ну да, яснее ясного. И, главное – хорошо! Но вот кофе, знаете, всё-таки не хватает.
– Так это мы мигом.
– Да вы что, бездна и кофе выдаёт?
Подготовленная – ознакомилась с терминологией, подумал Иван.
– Бездна?.. Не знаю, не пробовал. – Он потыкал в телефон. – Едет. Тут быстро они.
– Кто?!
– Курьеры, – пожал плечами он. – Кто ещё.
– Тогда рассказывайте.
– Как всё началось?
– Да-да, именно это я имею в виду.
Легко как с ней, подумал Телевизоров.
– Тогда чемпионат мира был. По футболу. Последний для сборной СССР.
– Как интересно.
– Ещё как.
– Десять лет мне, ранняя весна, пацаны носятся с этим чемпионатом. А мне тогда этот весь футбол вообще до лампочки был. Но имелась девочка Оля…
– Ого! Целая девочка!
– Оля… И такая, знаете…
– Первая красавица, и вы от неё без ума?
– Не, не красавица, пацанка, мяч гоняла на "коробке", дралась, на стройках заброшенных первой всегда… Но мне нравилась очень, это верно. И говорит мне девочка Оля, достанешь мне Марадону, то пойду с тобой погулять.
– Как это – Марадону?
– Ну там альбом был к этому чемпионату.
– Что за альбом?
– Вклеивать фото футболистов. "Панини" – помню название. В нём рамочки под фотографии, подо все команды. Покупаешь запечатанную пачку, внутри наклейки с лицами. Вот, всяких камерунцев навалом было, а Марадону днём с огнём.
– И вы ради дамы уж расстарались?
– Само собой. Всучила мне одну карточку, говорит – на, у меня таких два, сменяешь. А я возьми и потащи её к мусоропроводу. Сюда, то есть.
– Ясненько. И кто ж был на фотографии?
Иван отвлёкся от воспоминаний – подвезли кофе; развозчик залез прямо на крышу, улыбнулся – Кристина кивнула: "Благодарю. Гляжу, дорожка-то проторенная", курьер хихикнул и улез обратно. А Иван уставился на её длинные пальцы, картонный стаканчик обхватившие. Утончённые – вот как он их охарактеризовал (мысленно, конечно же). Пальцы эти с маникюром лаконичным, но стильным.
– Игорёк. Добровольский. Это я потом уж узнал.
– "Динамо".
– "Динамо"…
– Не удивляйтесь, у меня папа за них. Я поэтому в курсе, если что.
– Да где уж мне удивляться, – пробурчал Иван и продолжил: – Кинул я Игорька, значит, вниз. Она ахнула, чуть не вдарила мне, а я на крышу, как незадолго до этих вот "марадонных" событий объясняла бабуля, а там…
– Марадона!
– Нет. Федя Черенков. Тут уж Оля треснула от души.
– Ещё бы: то "Динамо", у тут "Спартак", – Кристина хихикнула. – Монтекки и Капулетти.
– Ага. Треснула и убежала. Но Черенкова с собой забрала. И как-то знаете, футбол забросила, стройки эти все, на учёбу подналегла, стала приличной такой отличницей. В красавицу, действительно, превратилось классу к восьмому. Я потом уж лет пятнадцать спустя нашёл в сетях – замуж вышла, видимо, неплохо, уехала куда-то за бугор…
– А бабуля, что вы говорите?
– А, бабуля…
Ветер развевал не то снег, не то тополиный пух; воздухи над Москвой медленно колыхались, вбирая в себя шумы, смехи, слёзы, радости, горести, выхлопные газы и густой дух асфальта. А Иван говорил, что как раз той весной бабуля сказала, ты большой, уже можно: "Понимаете, вот кидаешь, и если ты…" – "Вы" – "Я. То, не падает, летит, летит…" – "В бездну?" – "В бездну. И может. Может. Оказаться на крыше. Как бы возвращается оттуда. Но другое" – "С небес?" – "Почему с небес?.. А, впрочем, может, и с небес – никто не видел. Я ж кидаю, потом лезу наверх, а если наблюдателя оставить, ничего не получается".
Кристина постукала ноготками по дну пустого уже стаканчика.
– А Телевизоров почему?
"А это я в институте курсач делал, надо было чего-то спаять. В азарте отломал у процессора… ну, у микросхемы…" – "В курсе я, не переживайте" – "Ага. Ножку, в общем, отломал, а мой научник предупредил, сломаешь – дефицит, больше нет – можешь даже защищаться не приходить. Ну я и…" – "Сюда?" – "Конечно. Прискакал, метнул…" – "А кстати, вот важно с какой высоты?" – "Да нет, если честно. Это иным клиентам завираю, что давайте повыше, у вас тут закоренелые, похоже, проблемы; а вам опасно с такой высоты, давайте пониже" – "Я так и подумала" – "Вы вообще умная" – "И красивая" – "И красивая" – "Так что ваша микросхема? Телевизором обратилась?" – "Почти. Целая плата электронная отладочная, мечта любого инженера. Я с ней обратно, научник прямо весь засветился, "пять" в зачётку автоматом поставил. Я и подумал, что ремонтировать можно, наверное, что хочешь, таким вот нехитрым образом" – "Так телевизоры-то почему?" – "Самый ширпотреб тогда был, это я уж потом на телефоны перешёл. Ну и, предупреждая ваши другие вопросы…" – "Прямо бюро прогнозов" – "…другу "ремонтировал" телик – расколотил молоточком на мелкие кусочки, бросил. И как-то оно само собой подумалось попутно: чего это у тебя, мой дорогой Владик, с женщинами не ладится? А он "ящик" глядел беспрерывно, эМТиВи и прочую требуху вместо гулянок и свиданий, а сам красавец, остроумный, но если влюблялся, то всё…" – "Каблук?" – "Вроде того. И вот я ему вместо "Сони" с кинескопом, "Самсунг" плоский притащил. И наладилось у него тогда личная жизнь. Даже слишком. А у меня новая фамилия появилась. Потом бабуля умерла, я женился, а жена мою фамилию не стала брать… " – "Тут вы её и … ага?"
Иван молчал, крутил пустой стаканчик, а Кристина спросила ещё. А потом сразу ещё:
– Ну а другие, другие-то пробовали, раз это бездна сущности так изменяет? Кстати, а бездна – это Московская история?
Он пожал плечами.
– Что-то вроде. Сколько Москва под собой схоронила: хорошего, плохого… И всё копит, копит… Иногда и выплёвывает. Вот только где вход, а где выход?.. – Он посмотрел в мутноватое небо. – Вроде как любой мусоропровод или колодец подойдёт. Дырка куда-то вниз. В бесконечно глубокий низ.
– Так люди ж телевизоры не кидают в мусоропровод.
– Дело не в телевизорах, а в том, сколько в бездну, под названием Москва ушло: судеб, предметов, ветра, солнца, счастья, горя, воды, камня, стекла и железа – тут хоть космический корабль собрать можно. Трещит по швам, лезет наружу теперь. И если ж сбросить туда чего, то назад сполна, но другое немного.
– И только Иван Телевизоров осилил… технологию броска?
Иван пожал плечами.
– Кто знает. Бабушка сказала, что как-то на крыше меня маленького нашла. А через тридцать лет – жена. Кажется, в этот момент она уже была бывшей.
– Так это вы, значит…
– Ладно уж, пойдёмте кидать.
– А всё же…
– А это потом.
Помог ей встать, пропустил вперёд. Спустились.
Кинули.
– Раз-два… – считала Кристина, прислушиваясь к жерлу мусоропровода (совсем не вонючее, кстати), – десять… Должен же упасть вроде уже? А тихо…
– Ну да, – скучно подтвердил Иван. – Теперь обратно, на крышу.
– Туда-сюда, туда-сюда, вверх-вниз, вверх-вниз… В зал можно сегодня не ходить.
– И зал свой позабудете, – пробурчал Телевизоров. – Вы только не думайте, что всё сразу обновится. Время нужно. А как поймёте, так денег мне захочется перевести.
– Ой, здорово как. А сейчас не захочется? Может, сразу всё-таки?
– Обождём.
– Ну полезли.
Пухо-снег всё лежал, его слабо ворошил ветер.
– И всё не тает, а? – хмыкнула Кристина и тут же схватила что-то с пола (крыши). – Кнопочный?!
А Телевизоров вдруг нахмурился, вынул аккуратно у неё из рук условную "Нокиу" и сказал:
– Не, не нужен он вам. Вообще. – И кинул с крыши в Москву-Сити. Но опять не попал.
Она замерла с протянутой рукой и открытым ртом.
– Иван, ну финал-то так себе, – сказала, рот прикрыв.
– Думаете?
– Угу. – Стала ходить вокруг, кедами расшвыривая пух (однозначно пух). – Я ж сначала думала, что вы таким образом на железках наживаетесь. Но приезжала заранее, мусорку изучила – никаких там улавливающих приспособлений, а что в мусоре копаетесь – не поверю ни в жизнь. Тогда поговорила я с вашими клиентами, все как один: "жизнь меняется", ну и я поняла – психологическая помощь. Плацебо. Интересно стало.
Иван слушал, молчал.
– Оля, кстати, ваша развелась, на родину вернулась. Детей нет. Работы нет. Ну а как у Владика, вы и сами знаете
– Знаю… – сказал Иван и пошёл к дверке, ведущей с крыши на лестницу.
Слез по лесенке (Кристина следом).
Открыл мусороприёмник, поставил ногу.
– Эй! Вы куда?
– Туда.
Автор: Андрей Ваон
Источник: https://litclubbs.ru/duel/3319-na-kryshe-s-televizorovym.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: