Пишет Кошка В Сапогах
Твист «морского дьявола»
Еще одной песней, которая оторвалась от своих создателей и начала свой самостоятельный путь по девичьим песенникам и дворам с их гитарным бренчанием, была «Эй, моряк!». Не хватало детям средней полосы тепла и солнца, моря и приключений...
Песню к фильму «Человек-Амфибия», снятому режиссерами Геннадием Казанским и Владимиром Чеботарёвым на киностудии «Ленфильм» и вышедшему на широкие экраны в 1962 году, написал тогда начинающий композитор Андрей Петров на стихи ленинградского поэта Соломона Фогельсона. Поэт уже имел опыт написания текстов на морскую тематику. Несмотря на то, что песня прозвучала в фильме лишь однажды, она стала невероятно популярной в Советском Союзе и безусловно стала визитной карточкой фильма.
Эй, моряк! Ты слишком долго плавал.
Я тебя успела позабыть.
Мне теперь морской по нраву дьявол,
Его хочу любить!
И немудрено! Во-первых, в мелодии угадывается задиристый и не очень разрешенный «заграничный» твист. Во-вторых, кто мог остаться равнодушным и не посочувствовать застенчивому и чудаковатому на первый взгляд Ихтиандру (В. Коренев), который впервые оказался один на улицах условного Буэнос-Айреса!
Кафешантанная певичка в ресторане, исполняющая песенку о нем самом, – это был шок не только для незадачливого героя, но и для зрителя. Надо отдать должное авторам фильма: «бездушный капиталистический город» с ослепляющим светом рекламы и соблазнительными витринами злачных мест у них получился вполне натуральным.
Эффектную брюнетку из ресторана, которая ненадолго появляется в кадре, сыграла известная в то время советская манекенщица Нина Большакова. Она не была профессиональной актрисой и певицей, но обладала модельной внешностью и умела двигаться в танце, как тогдашние стиляги. В фильме звучит два куплета песни, однако она состояла из трех куплетов, и при исполнении последнего певица должна была сбросить с себя часть одежды. Видимо, подобная сцена показалась цензорам неуместной и в фильм не вошла. Вместе с ней был вырезан и третий куплет – как мне кажется, зря. Если уж до конца выдерживать стиль «квартала красных фонарей», то он оказался бы как раз кстати. Судите сами:
К дьяволу морскому я спущусь на дно,
Там его любить я буду, как вино,
Там ему без лести отдам остаток чести -
Теперь мне всё равно!
Однако этот текст, видимо, показался цензорам чересчур смелым, достаточно и первых двух, тоже не очень-то целомудренных. В самом деле, изменить доблестному моряку, да еще с непонятной нечистой силой – это уж слишком! Вдруг молодежь прочтет между строк и будет распевать песенку как хит. Не знаю, как они рассуждали, но зрители в самом деле с энтузиазмом пели куплеты о «морском дьяволе» да еще и подражали танцевальной манере певицы, ее плавным движениям бедрами и руками в черных перчатках.
Ну а кто же исполнил эту песню за кадром? Тех, кто озвучивал фильмы и песни в них, не всегда даже указывали в титрах. Но имя исполнительницы история все же сохранила – это была ленинградская джазовая певица Нонна Суханова, приглашенная по предложению Андрея Петрова.
Нонна Суханова вспоминала, что «Эй, моряк!» записывалась практически в экстремальных условиях. В качестве помещения был выбран огромный ангар, звучание в котором создавало «эффект бочки». Микрофон, с которым пришлось работать, оказался 1946-гогода выпуска. В течение короткого времени было сделано девять дублей. У певицы даже появилась легкая хрипотца, но именно последний дубль и вошел в фильм, как напоминание о манере чернокожих джазовых исполнителей. Недаром Нонну называли «ленинградской Эллой Фитцджеральд»! В результате песня была записана всего за двадцать минут, причем за само исполнение песни Нонна Суханова получила 9 рублей.
Фонограмма полной версии в исполнении Нонны Сухановой, к сожалению, не сохранилась, и сама певица на концертах ее, видимо, не пела. Текст и ноты песни тиражировались по оригиналу из фильма, даже последующие ее кавер-версии исполнялись с двумя куплетами, не считая огромного числа ее «дворовых переделок», а текст третьего куплета песни почему-то стал считаться утраченным.
В фильме есть еще одна песня, которую исполняют ловцы жемчуга на службе у Педро Буриты — печальная «Песня бродячего певца» («Уходит рыбак в свой опасный путь»), но она все же не отличалась такой эксцентричностью и задором, как «Эй, моряк!», и популярной не стала.
Кстати, смелости и даже дерзости создателей фильма «Человек-Амфибия» можно только аплодировать стоя. Вечеринка «у Черных камней», где Гуттиэре обронила в пучину свое жемчужное ожерелье, начинается с танцев – как водится у молодых аргентинцев, с танго. Но где это видано, чтобы танго танцевали только мужчины!
На самом деле авторы точно следуют этнографическим изысканиям историков музыки, которые утверждают, что изначально танго был мужским танцем. Это было связано с тем, что среди эмигрантов из Европы в Южную Америку женщин было гораздо меньше, чем мужчин. Поэтому мужчины начинали парный танец, а затем женщина должна была разбить пару и выбрать понравившегося ей танцора.
Как бы то ни было, картину посмотрели 100 млн зрителей, она стала одной из любимых у советских кинозрителей – и не только у советских. Мы до сих пор любуемся небесно-голубыми глазами Ихтиандра, в которых плещется море. И, отпуская его в глубины, надеемся, что он вернется на землю, к людям.