Один из лучших современных художников России Андрей Ефи в своих сюжетах умело оперирует архетипами, использует универсальные визуальные элементы для построения метафорических композиций. Некоторые теоретики относят произведения Андрея Ефи к интеллектуальному символизму, сам автор свои работы определяет как «Знаковые». Он обозначает свое понимание живописи (картин) – как универсальный язык передачи абстрактных данных (абстрогенов). «ЭЛЕМЕНТЫ ЕФИ» – выставка в галерее «Общество поощрения художеств», которая позволяет понять этот интуитивный код или шифр художника.
Андрей Ефи (Ефимов Андрей Иванович) — художник, поэт и сценарист, теоретик искусства, куратор, педагог. Основные специализации — живопись, графика, синкретические искусства. Член Союза Художников РФ с 1990г., участник более 100 отечественных и зарубежных художественных выставок. Работы Ефи находятся в собрании Государственного Русского музея, Выставочном центре «Эрмитаж-Выборг», Кабардино-Балкарском музее изобразительных искусств имени А.Л.Ткаченко (г. Нальчик), а также в частных коллекциях Австралии, Англии, Бельгии, Германии, Италии, Канады, России, США, Швейцарии, Швеции.
Творческая энергия художника позволяет ему инициировать и принимать участие во множестве значимых проектов: в 2000 году он организовал художественную группу «МОЛОЧНЫЕ БРАТЬЯ», в 2000 г. и в последующие годы стал арт-директором «Дебошир Фильм Фестиваль» (в сотрудничестве с Александром Башировым), в 2004-м стал основателем и директором фестиваля концептуального искусства «АРТЗОНД», на идею проведения которого откликнулись Христо Явашев и Жанн Клод де Гийебон. По сути, Андрей Ефи является одним из пионеров активного фестивального движения и популяризации актуального искусства.
Специально для нашего канала Андрей Ефи рассказал о своем понимании искусства, творческих поисках и экспериментах, а также о новой выставке в галерее «Общество поощрения художеств».
Из чего складываются «ЭЛЕМЕНТЫ ЕФИ»? Что лежит в основе Вашего творчества?
Каких-то стандартных решений по выбору пластического решения картины не существует. В каждом случае это всегда поиск и выбор наиболее подходящих. Но, конечно, есть нечто основополагающее. То, без чего не обходится ни одно из моих произведений. Такие первичные изобразительные элементы я называю Абстрогенами, они возникли тогда, когда у людей начинает формироваться абстрактное мышление, которое неизбежно трансформирует явления и объекты в знаковые системы, а они являются первичными элементами развития письменности. Это то, что вывело человека из мира животных в мир воплощения нового сознания.
Для меня это некий универсальный язык передачи данных, общечеловеческий интуитивный код. Так появилось абстрактное вычленение графических знаков из звуков, из речи. Сначала это были наскальные фиксации, тату на лице и на теле, постепенно знаковая символика вылилась в некую геометрию. Я бы ее классифицировал очень просто: горизонтальные и вертикальные линии, окружности, изгибы. И комбинации из них. Графическое отождествление каких-то символических вещей, которые невозможно обозначить абстрактно. Например, огонь или дым.
Письменность в принципе начиналась с иероглифики. В своих картинах я в каком-то смысле манипулирую знаками, созданными разными культурами. Я изучал культуру Древнего Египта, увлекался символикой Латинской Америки, культурой ацтеков, греков, этрусков. На севере Скандинавии широко использовались руны, в Китае до сих пор пишут иероглифами, а не алфавитной азбукой. Да и на нашей территории очень много всяких интересных находок. Например, берестяные грамоты в Новгороде. Я постарался вывести некую закономерность и использую ее в своих работах. Не могу сказать, что это в чистом виде живопись. Я предпочитаю использовать более широкое обозначение для своего творчества – просто «картины». Оно лучше отображает суть того, чем я занимаюсь.
Вы стремитесь соединить открытия великих мастеров прошлого и реформаторов XX века. На кого вы ориентируетесь в первую очередь?
Не хочу показаться нескромным, но сейчас я уже ни на кого не ориентируюсь. Хотя в юношеские годы художественная подпитка, конечно, была. Меня интересовали хорошие, по-настоящему сильные художники. Те, которых можно назвать выдающимися. Например, Рембрандт — голландский художник «Золотого века Нидерландов». Гольбейн, Кранах, Босх, этот список можно продолжать долго. В свое время Казимир Малевич обнаружил различия в пластике у художников импрессионистов, постимперссионистов и кубистов, и классифицировал это явление как некий прибавочный элемент. Мне были интересны рассуждения Кандинского об искусстве. Посещая Эрмитаж я восторгался творчеством Матисса, Гогена, Ван Гога, но я знал, что не буду повторять кого-то из них. Кажется Пикассо сказал: «Я лучше буду повторять других, чем повторяться». В отличии от него, я заявляю: «Я лучше буду повторяться, чем повторять кого-то».
Мне также очень близки русская икона, детский наив, лубок. Я вдохновляюсь и красотой поэзии. Например, японская поэзия - не только литературное творчество, это образ мышления, часть дзэнского бытования, способ достижения гармонии с миром. Мне очень импонируют такие древнейшие жанры как хокку и танка. Как правильно сказал Чехов, краткость – сестра таланта. То есть минимум средств, максимум выразительности. В своем творчестве я стараюсь придерживаться этого правила.
С какими темами вы работаете? Чем вас привлекают библейские сюжеты?
Библейские сюжеты меня привлекают потому, что я человек своей культуры. Возможно, если бы я родился в Китае, в той же Латинской Америке или в Центральной Африке, у меня были бы другие источники и приоритеты. Но наша культура, и архитектура, и литература, вообще всё базируется на библейских историях. Я неплохо знаю эту тему. Поэтому она во мне есть. Но я не ограничиваюсь рамками религии. Для меня это, скорее, мифология. Вы же понимаете, что Иисус Христос – историческая личность, но то, что мы сейчас читаем, это мифология, бояться этого не надо. То, что для верующих священно, конечно, не оспаривается. У них другие принципы взаимодействия с этим материалом. А в мифологиях заложены основные культурные и эстетические «коды» развития человечества.
Как я уже сказал, в целом меня интересуют разные культуры. Когда я рассматриваю элементы, такие обособленные, почти геометрические, в тех же китайских знаках или ацтековских, то я вижу общие коды. И я их чувствую, я их понимаю и работаю с ними.
Так одной из основополагающих для меня является тема любви, инь-янь, мужчина-женщина. Ну, а что ещё может быть интереснее? Человечество всегда это интересовало, вспомним Шекспира, Пушкина, Лермонтова. Литература, музыка, балет – всё говорит о любви.
Есть темы, которые больше про взаимоотношения между людьми. Но они всё равно семейные, что ли. Как взаимодействуют отец и сын, или братья. У меня есть картина «Братья». В картине отсылка к Ветхому Завету. Хоть мы и говорим о родственных связях. По сути, это библейские Каин и Авель. Именно там первоисточник, к которому мы обращаемся вновь и вновь. Но я считаю, он дает почву для художников интерпретировать – в рамках гуманитарного или общечеловеческого ракурса. Я надеюсь, что своим искусством несу добро и позитив. Культура и искусство – это уникальное наследие, которым надо правильно распоряжаться.
Вы называете свои работы «Знаковыми». Почему?
В первую очередь это прямая отсылка к знакам, с которыми я работаю. Визуальная составляющая. Например, образы Каина и Авеля у меня соответственно напоминают буквы «К» и «А», вот такая трансформация. Я часто использую конкретные графические элементы, не интерпретируя: треугольники, прямоугольники, круги, полукруг. Через эти простые символы вообще выстраивается обучение композиции. Как сначала обозначается человеческая фигура? Делаются прямоугольники. Даже голова получается прямоугольная, квадратная. Это нужно, чтобы соблюсти пропорции, от пропорций все идет. Можно, конечно, их видоизменять, вытягивать, как у Эль Греко. Но при первом знакомстве с композицией, очень важно научиться выстраивать правильную геометрию фигуры человека, или кошки, или собаки, это просто прямоугольник. Моё понимание Знаков идет бок о бок с универсальными культурными символами, которые понятны и доступны каждому – это и есть Абстрогены.
Конечно, смыслы для меня не менее важны, чем сами графические элементы. Часто при разработке темы я руководствуюсь принципами нумерологии. Могу распределить графические элементы в соответствии со символикой цифр в разных культурах. Например, число «двенадцать»: 12 знаков зодиака, 12 часов дня и ночи, 12 главных олимпийских богов, 12 библейских колен, 12 апостолов.... Число «двенадцать» – как символ вечного совершенства. Так и с другими цифрами. Возможно, немногие это заметят, увидят, поймут. Но я всегда учитываю это, когда работаю над новым произведением.
Есть ли работа, которая стала для Вас переломной?
Я всегда чувствовал, что мне нужно выйти за рамки реалистического направления. В частности, мне были интересны достижения Василия Кандинского, Хуана Миро и Пауля Клее. Я познакомился с разными манифестами начала XX века. Я читал, увлекался кинематографом, также писал стихи, сценарии. Общался с актёрами, режиссёрами, сценаристами, музыкантами и вообще с творческими людьми. Все это подвело меня к идее о том, что есть ещё другие пути кроме реалистических, в этих поисках я и пришёл к Знаковой живописи. Так появилась одна из первых картин моих новых устремлений - картина «Подол». Источником вдохновения, как ни странно, стало метро. Толпа людей, я сижу, а передо мной стоит девушка. Правда я, пардон, вижу только ее подол. Но я увидел его как будто через призму камеры, наездом, крупным планом. Получился образ вазы. Я пришел, сделал эскиз, начинаю переносить на холст и понимаю, что мне не хватает традиционных материалов. У меня была полоска то ли бинта, то ли какой-то другой ткани. Я ее вклеил, и это сработало, образ сложился. Получилась аппликация или коллаж. Эта картина стала для меня переломной, я понял, что какие-то смыслы можно передавать другим видением, другим масштабом, привнесением других материалов, изменением палитры. Так начались мои эксперименты в искусстве.
Можете охарактеризовать свой художественный язык? Что для вас важнее – идея или ее пластическое выражение?
Мне сложно об этом говорить. Отождествлять своё творчество каким-то новым «измом» – не мой путь. Пусть этим занимаются эксперты – искусствоведы. В картинах я всегда «провожу мостик», даю ключики зрителям. Если человек, хотя бы отчасти, знаком с сюжетами, например, таким как Преображение, то он легко сможет «прочитать» мою картину. Названия картин выводят на ассоциации. Я не ставлю перед собой задачу создать каноническую икону. Иконы выполняют другие коммуникационные функции.
Я упрощаю образы до геометрии. До простых фигур, до примитивного, до детского. Кстати, детское наивное искусство – синкретическое, как и наскальные рисунки, они похожи. Мы, взрослые, смотрим, там нет ни перспективы, ни масштабности. Фигурка, находящаяся позади, может быть больше той, что на переднем плане. Река может быть наверху, а солнце почему-то внизу, земли вообще нет. И все равно образ считывается. Вот и я думаю, что люди прекрасно понимают, что стоит за моими Знаками.
Конечно, содержание важно. Но идея должна быть в балансе с ее художественным воплощением. Если найдено плохое средство выражения, то идея просто не раскроется. У меня есть картины, над которыми я работаю по 20 лет. Их немного, штук 5-7, но вот не могу найти решение, постоянно переделываю.
Чем интересна выставка в галерее «Обществе поощрения художеств»? Что вошло в экспозицию?
Выставка состоит из двух разделов: сцены Священного Писания и тема Любви как неизбежного явления. Я создавал и продолжаю создавать картины на сцены «Ветхого и Нового Завета»: «Адам называет животных», «Предвестие», «Бегство в Египет», «Вход в Иерусалим». Тема Любви показана в многообразии ее энергий, от «Геометрии любви» (где почему-то неизбежны фигуры с тремя углами) до совместного поддержания огня в картине «У Костра».
Экспозиция показывает то, что мы называем «ЭЛЕМЕНТЫ ЕФИ» в действии – как я их применяю и что из этого получается. Это возможность познакомиться с моим изобразительным алфавитом, тем пластическим языком, на котором я разговариваю. Есть работы двадцатилетней давности, есть и совсем недавнего периода. В том числе такие картины, где мне не хватает экспрессии краски, и я ввожу ткани.
Что посоветуете зрителям?
Не хочу ничего навязывать. Художнику искусство даёт право высказывать своё суждение, а зрителю формировать собственное мнение. Просто отдайтесь процессу и иногда используйте подсказки. Мои картины – интуитивный алфавит, который легко считывается. «ЭЛЕМЕНТЫ ЕФИ» — приглашение к совместному исследованию глубинных смыслов искусства.
Посетить выставку и погрузиться в мир символов Андрея Ефи можно в галерее «Общество поощрения художеств» (Шпалерная ул., д. 35). Выставка «ЭЛЕМЕНТЫ ЕФИ» работает до 11 мая 2025 г.