Россию нужно познавать нутром. Чувствовать кожей колкие травы. Вдыхать сырую изморозь поля. Надрывать горло чëрным вороньим криком. Стороннее вежливое любопытство — «велик ли доход на душу населения? множатся ли дороги и дураки?» — бесследно отразится от вековой мерзлоты.
Россией нужно болеть, как единственной и первой любовью.
Так её любил Егор Летов.
Игорь Фëдорович — так его звали при рождении, но настоящим (повлиявшим на целые поколения) именем было всё-таки Егор — родился 10 сентября 1964 года. В Омске, в глубине необъятной страны. Она вынашивала его в нутре, под сердцем, словно берегла для чего-то.
Можно ли, забегая вперёд, в 19 февраля 2008-го, после этого сказать, что он умер?
О жгучей радости солнца лучше всех поведает тот, кто вчера был слепцом. О свете и ярости музыки Летова расскажу вам я, вчерашний её ненавистник. В детстве она прошла мимо меня. Впервые услышав летовского «Дурачка» в 2012-м, я не испытал ничего, кроме вежливого любопытства. Занятно, но почитаемому мной Мусоргскому не ровня. Ещё несколько лет я был готов доказывать каждому, когда заходила речь, что Летов — не плох, но и не хорош: не первичен, не мастеровит, не велик. Любопытно — и только.
Но 7 февраля 2017-го на дне рождения у друга после жаркой бани и холодного снега, обмякнув в кресле в войлочной шапке с красной звездой и с горячим чаем в руках, я вновь услышал его. Играла «Родина» — и солнышко звало нас в поход и в стужу. Ревел «Прыг-Скок» — и мы ныряли ниже кладбища и выше солнышка. Гремела «Пой, революция!» — и сияли звëзды в земной грязи. И вдруг — разом, рывком, стремительно — я почувствовал и понял его.
Россия требует горла, которое сможет воспеть её: щедроты и нищету, хоромы и хаты, недра и небеса. Воспеть напряжённо, неистово, всем существом. И эту песню может услышать лишь тот, кто столь же горяч и холоден, столь же широк и неистов.
Столь же болен Россией, как Летов.
Можно ли сказать, что он умер? Нет. Это солнце скрылось в закатных недрах земли, чтобы взойти в русском небе.
Автор: Жар Волохвин