— Ты живешь в моей квартире, ешь мою еду. Поэтому, когда родишь, будешь платить мне половину коммуналки и за продукты. И уборку делать каждый день. А то разленилась совсем.
Вероника медленно поднялась.
— Я работаю. Я устаю. Я ношу под сердцем вашего внука. И вы еще хотите, чтобы я платила вам за то, что живу в этой клетке?
***
Вероника стояла перед зеркалом в ванной, сжимая в руках тест. Две четкие линии. Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди. Она медленно провела ладонью по еще плоскому животу и глубоко вдохнула.
«Как сказать об этом Андрею?»
Они встречались всего полгода, и хотя он был заботливым и добрым, слово «семья» в их разговорах звучало весьма редко, несмотря на возраст. Андрею было тридцать три года – самое время строить семью. А вот Веронике было всего двадцать шесть.
Она еще не задумывалась о замужестве, но, видимо, время пришло.
— Андрей… — ее голос дрогнул, когда она вышла в комнату.
Он сидел на диване в ее съемной квартире, уткнувшись в телефон, и лишь мельком поглядывал на часы.
— Что-то случилось?
— Я беременна, — прямо сказала Вероника и зажмурилась.
Тишина.
Андрей медленно опустил телефон, его лицо было стало бледным. Потом он встал, подошел к ней и… обнял. Крепко, почти до хруста в ребрах.
— Ну… значит, будем родителями. Ничего не поделаешь, — произнес он, и в его голосе одновременно смешались радость и растерянность.
Через неделю в квартире появилась Алевтина Дмитриевна. До этого Андрей никогда не задумывался о знакомстве своей возлюбленной с мамой – единственной и неповторимой женщиной на земле.
— Ну что, раз уж так вышло, надо делать все правильно, — заявила она, ставя на стол сумку с документами и образцами свадебных меню.
С этого момента все пошло не так, как в своих мечтах видела Вероника.
— Регистрация — в следующую пятницу, я договорилась, — свекровь листала календарь. — Платье возьмем у моей племянницы, оно почти новое. Одно пятно, но ничего – я его быстренько выведу. Ресторан — «Березки», там скидка для своих.
— Но я хотела… — начала Вероника.
— Что ты «хотела»? Сейчас не время капризничать. Неужели у тебя денег много? А в карман к моему сыну нечего лезть. И так накладно выходит, — отрезала Алевтина Дмитриевна.
Андрей молча кивал, улыбаясь во все зубы и поддакивал время от времени.
Накануне свадьбы Вероника плакала в подъезде, разговаривая по телефону с подругой:
— У меня даже своего платья не будет… И друзей позвать не разрешили.
— Держись, — вздыхала та. — Главное, что Андрей любит тебя.
На церемонии Андрей нервно теребил галстук с клетку, который посоветовала мама. А Алевтина Дмитриевна то и дело поправляла цветы на столиках и делала замечания фотографу.
— Поцелуи потом, сначала подпишите документы!
Когда Вероника в чужом платье, слегка жавшем в бока, вышла к гостям, ее мать тихо прошептала:
— Ты уверена, дочка, что оно того стоит?
Но было уже поздно.
Под крики «Горько!» Андрей чмокнул ее в щеку, а потом вдруг обнял и прошептал:
— Ты у меня умница. Мама все так здорово придумала!
Через месяц после свадьбы Алевтина Дмитриевна объявила:
— Вы переезжаете ко мне. Хватит по съемным квартирам шляться.
Они сидели на кухне в квартире Вероники, которую теперь предстояло срочно освободить.
— Зачем платить за квартиру, когда у меня Андрюшина комната пустует? — свекровь размахивала руками, будто отгоняла возражения. — И потом, Вероника беременна, ей нужен уход. А как ты за ней будешь следить, Андрюша, если на работе с утра до ночи?
Андрей покусывал губу, но кивал.
— Мама права. Так будет лучше.
Вероника молчала. У нее уже третью неделю подступала тошнота, по утрам кружилась голова, а после работы она еле волочила ноги до автобусной остановки. Врач в женской консультации хмурился, глядя на ее анализы и убеждал девушки лечь в стационар.
— А как же мои вещи? — робко спросила Вероника.
— А что у тебя много вещей, что ли? — фыркнула Алевтина Дмитриевна. — Заберешь только самое необходимое, остальное выбросим. У меня и так шкафов лишних нет.
Квартира свекрови оказалась просторной, но душной — не от духоты, а от ощущения, что каждая вещь здесь уже лет тридцать не двигалась с места. Будто музей.
— Ты будешь спать здесь, — Алевтина Дмитриевна показала на небольшую комнату с диваном и стенкой, заставленной хрустальными вазами. — Андрей с тобой, пока живот маленький. Потом будет спать в гостиной.
— А детская? — спросила Вероника.
— Какая еще детская? Ребенок сначала в кроватке будет, потом разберемся. Я, кстати, уже договорилась. Дочь моей двоюродной сестры отдаст нам кроватку: она двух детей в ней вырастила, а теперь твой черед.
Андрей тем временем таскал коробки, избегая взгляда супруги.
Утро начиналось с того, что Вероника бежала в туалет, сдерживая рвотные позывы. Алевтина Дмитриевна стучала в дверь:
— Опять? У меня племянницу за всю беременность ни разу не вырвало! А ты что? Слабая какая!
После работы Веронике нужно было ехать в консультацию.
— Андрей, подвези меня после работы, пожалуйста, — попросила она как-то утром.
— Ты что, бензин сейчас дорогой. Доедешь на автобусе. — он хмуро завязывал галстук.
— Но мне плохо…
— Терпи. Все беременные ездят. Ты – не исключение.
В этот момент Вероника почувствовала, что с ней разговаривает не ее муж, а его мама — Алевтина Дмитриевна. Молодая женщина отстранилась, нахмурившись.
В автобусе ее шатало, а однажды какая-то школьница уступила место, жалостливо глядя на ее бледное лицо.
***
Как-то вечером Вероника купила себе новую кофточку для беременных — просторную, мягкую, чтобы не давило на живот.
— Это что ещё? — Алевтина Дмитриевна выхватила пакет у нее из рук. — Ты что, деньги печатаешь?
— Мне неудобно в старых вещах… Я поправилась.
— Неудобно? — свекровь закатила глаза. — В наше время сами себе шили — и ничего! Андрей, посмотри, какая транжира твоя жена!
Андрей, не отрываясь от телефона, пробурчал:
— Ну, мама права. Надо экономить. Ребенок скоро родится — расходов будет много.
Вероника сжала кулаки, но промолчала. Она усердно продолжала думать, что все живут так, а не по-другому. Пока однажды не встретила свою давнюю подругу Оксану, которая также недавно вышла замуж и родила сына.
Оксана жила совсем иначе. Муж оберегал ее и заботился. Они ездили загород на выходные, чтобы беременность Оксаны протекала лучше и она могла насладиться свежим воздухом.
А о свекрови и говорить нечего. Оксанина свекровь лишь изредка заходила в гости к молодой семье. А когда начала пытаться командовать невесткой, то муж Оксаны сразу ограничил общение с мамой.
После этой встречи Вероника лежала на диване, прикрыв глаза, когда Алевтина Дмитриевна зашла в комнату с пачкой бумаг.
— Вот, изучи. Это мои условия.
— Какие условия?
— Ты живешь в моей квартире, ешь мою еду. Поэтому, когда родишь, будешь платить мне половину коммуналки и за продукты. И уборку делать каждый день. А то разленилась совсем.
Вероника медленно поднялась.
— Я работаю. Я устаю. Я ношу под сердцем вашего внука. И вы еще хотите, чтобы я платила вам за то, что живу в этой клетке?
Андрей, услышав громкие голоса и зашел в комнату.
— Опять вы ссоритесь? — он закатил глаза.
— Андрей, — голос Вероники дрожал, — мы съезжаем. Сегодня же.
— Ты что, с ума сошла? — зашипела Алевтина Дмитриевна.
— Нет. Просто наконец-то очнулась.
Андрей растерянно смотрел то на нее, то на мать.
Но Вероника уже доставала чемодан. Она сгребла в охапку свои вещи, руки дрожали, но внутри вдруг стало спокойно — как будто она наконец перестала обманывать саму себя.
— Ты серьезно? — Андрей загородил дверь. — Куда ты пойдешь? У тебя же ни денег, ни жилья!
— Я позвонила маме, — коротко бросила она, набирая номер.
Алевтина Дмитриевна фыркнула:
— Тю! Вы будете вчетвером ютится в двушке? Ну да, конечно, там тебе точно место найдется! — рявкнула свекровь, услышав их разговор.
Но Вероника уже говорила в трубку, стараясь не срываться на крик:
— Мама, я… я сейчас приеду. Да. Ненадолго. Да, с вещами.
Андрей схватил ее за руку:
— Ника, остынь! Мама же не всерьез!
— А ты? — она резко вырвала руку. — Ты вообще всерьез? Или ты просто мамина собственность? У тебя вообще есть свое мнение?
Его лицо исказилось — будто он впервые увидел ее по-настоящему.
Пока она складывала вещи, Алевтина Дмитриевна не унималась:
— Вроде взрослая женщина, а ведет себя как капризный ребенок! Андрюша, скажи ей!
Но Андрей молчал. Он сидел на краю дивана, сжав кулаки, и вдруг пробормотал:
— Может, и правда… поживи у мамы недельку? Остынешь — вернешься.
Вероника замерла.
— Ты действительно так думаешь? Что проблема во мне? — она медленно подняла голову. — Я несколько месяцев жила в аду.
Голос сломался, но она резко захлопнула чемодан.
— Все. Я ухожу. Счастливо вам оставаться вдвоем... с мамочкой! — язвительно произнесла она на прощание.
Алевтина Дмитриевна вдруг сменила тактику:
— Ну что за драма! Ребенка-то где рожать будешь?
— Где угодно. Только не здесь.
На улице моросил дождь. Вероника вышла из подъезда, волоча чемодан, и вдруг услышала за спиной шаги.
— Подожди! — Андрей, в чем было, без куртки, догнал ее. — Я… я отвезу тебя.
Она покачала головой:
— Не надо. Я вызвала такси.
— Ника... — он растерянно провёл рукой по лицу. — Я просто… не знал, как…
— Знаю. Ты не знал, как быть мужем. Зато у тебя отлично получается оставаться сыном своей мамы!
Такси подъехало быстро. Последнее, что она увидела в окне — как Андрей стоит под дождем, маленький и жалкий, а за ним в подъезде маячит силуэт Алевтины Дмитриевны.
Роды были тяжелыми.
Спустя сутки Вероника лежала в палате, держа на груди крошечного Мишу. Она была счастлива. Ну и пусть без мужа. Зато все оставшиеся два месяца беременности с ней рядом были самые родные люди на свете – отец и мать.
На выписке, когда Веронику обнимали родители, дверь тихонько приоткрылась и вошел Андрей.
— Можно? — он стоял на пороге с огромным букетом и игрушкой.
Вероника не стала кричать или прогонять его.
— Ты слишком опоздал.
Он опустил глаза.
— Я… я съехал от мамы. Снимаю квартиру.
— Поздравляю, — сухо сказала она.
— Можно… можно я его подержу?
Вероника молча передала ему сына. И вдруг поняла, что не чувствует ничего. Ни злости, ни боли, никаких эмоций. Все прошло, перегорело...
Только усталость. И легкость. Как после долгого дождя.
Спасибо за интерес к моим историям!
Благодарю за комментарии, репосты и подписку! Всех благ!
Вам также может понравиться: