Костя вздрогнул, услышав шорох шин по гравию. Машина тестя остановилась у подъезда. Как всегда, минута в минуту.
— Приехали, — сказал он, не оборачиваясь.
Оля замерла, так и не дотянувшись до верхней полки шкафа.
— Слушай, может, не начинать сразу? — она подошла к мужу. — Хотя бы сегодня.
Их взгляды встретились в оконном отражении. Два усталых лица, темные круги под глазами. Ипотека третий год выжимала из них все соки.
— Я не начинаю, — ответил Костя. — Просто каждый раз одно и то же.
Он отвернулся от окна. Оля тронула его за плечо.
— Миша ждет дедушку с бабушкой. Давай хотя бы ради него...
— Ради него я и молчу обычно. Но может быть, ради него стоило бы перестать приглашать твоих родителей каждые выходные? Мальчику нужен отец, а не вечно поучающий всех дед.
В прихожей раздался звонок — настойчивый, длинный. Виктор Семёнович не признавал коротких сигналов.
Оля вздохнула и пошла открывать. Костя слышал, как меняется её голос:
— Мама, папа! Как доехали?
Голос Виктора Семёновича был громким:
— Нормально. Пробки только на Ленинском. Что у вас тут? Обои в коридоре пузырятся. Недавно же делали.
Костя закрыл глаза и медленно досчитал до десяти.
В детской что-то упало, и Миша вскрикнул. Костя рванул туда, столкнувшись в дверях с тёщей, Тамарой Петровной — маленькой женщиной с цепким взглядом.
— Опять игрушки разбросаны? — тёща покачала головой. — Я же говорила Оле купить органайзер. Ребёнка нужно приучать к порядку с малых лет.
— Мы приучаем, — ответил Костя, проходя мимо неё в комнату.
Миша сидел на полу. Рядом валялась коробка с конструктором.
— Ты в порядке, чемпион?
— Да, — кивнул Миша, но его глаза заблестели.
— Дедушка приехал, — Костя взял сына на руки. — Пойдём встречать.
В груди появилось знакомое чувство — как будто что-то сжималось. Костя был против новых гостей в их маленькой квартире. Против новых споров. Против советов. Против того, как Оля превращается из уверенной в себе женщины в виноватую девочку. Но выбора не было — родители Оли не принимали отказов.
Миша выскользнул из его рук и бросился к деду. Тот подхватил внука, подбросил к потолку.
— А вот и наш богатырь! Как дела, служивый?
Костя поморщился. В свои пять Миша уже знал, что такое «наряд вне очереди» и чем отличается «рядовой» от «генерала». Виктор Семёнович не оставлял надежды вырастить из внука офицера.
За ужином было тихо. Оля пыталась поддерживать разговор, но он не клеился. Миша ёрзал — бабушка постоянно поправляла ему салфетку, отодвигала тарелку, вытирала подбородок.
— Ну что, Константин, как дела на работе? — спросил тесть, отрезая кусок мяса.
Оля под столом коснулась колена мужа.
— Нормально, — ответил Костя. — Даже премию обещали в следующем квартале.
— Премию? — тесть приподнял бровь. — То есть, зарплата всё та же?
— Вполне достаточная, — отрезал Костя.
— Для чего достаточная? — не отставал Виктор Семёнович. — Для того, чтобы сидеть в ипотеке до пенсии? Или для того, чтобы Ольга вкалывала сверхурочно?
— Папа, — Оля положила вилку. — Давай не сегодня.
— А когда? — тесть развёл руками. — Когда вы оба выдохнетесь? Смотрю на вас — ходячие тени. Олечка похудела, Мишка бледный. А всё потому, что...
— Мы прекрасно знаем почему, — Костя сдерживался. — Не нужно каждый раз напоминать.
— Напоминать не нужно, — согласился тесть. — Нужно решать. Поэтому мы приняли решение.
Оля замерла.
— Какое… решение?
Тесть переглянулся с женой, и та кивнула.
— Мы продаём нашу квартиру, — объявил Виктор Семёнович. — Три комнаты на двоих — это баловство. Купим однушку недалеко от вас, остальное отдадим вам на ипотеку.
Вилка выпала из рук Оли. Миша испуганно посмотрел на мать.
— Вы… что? — выговорила она.
— Сколько можно смотреть, как вы мучаетесь? — вмешалась Тамара Петровна. — Мы уже не молодеем, хотим быть рядом с внуком. В конце концов, вы оба работаете, а мальчик целыми днями в саду или с няней.
— С очень хорошей няней, — сказал Костя.
— «Хорошая», — фыркнул тесть. — Конечно, хорошая. Но разве мы хуже? Я займусь с Мишкой спортом. Тамара поможет с уроками, когда в школу пойдёт.
— Вы уже купили квартиру? — спросил Костя.
— Нет, но присмотрели, — ответил Виктор Семёнович. — Хорошая однушка на соседней улице. А чтобы вам было проще, мы будем забирать Мишу каждое утро и привозить вечером. Когда вы уже закончите все свои дела.
— Подождите, — Оля наконец обрела голос. — Вы хотите переехать сюда, чтобы забирать Мишу каждый день?
— Именно! — просияла тёща. — И помогать вам. Готовить, стирать. А то у вас вечно времени нет.
Костя встал.
— Я категорически против новых гостей в нашей жизни. Особенно ежедневных.
— Костя! — Оля схватила его за руку.
— Нет, дорогая, — он высвободился. — Я молчал долго. Каждый раз, когда твои родители приходили и устраивали допрос с пристрастием. Каждый раз, когда твой отец намекал, что я неудачник. Каждый раз, когда твоя мать перекладывала вещи в нашем доме. Но это... это уже слишком.
— А что здесь такого? — тесть тоже встал. — Мы хотим помочь собственной дочери и внуку. Что в этом плохого?
— Помощь — это когда о ней просят, — ответил Костя. — А когда её навязывают — это контроль.
— Контроль? — глаза тестя сузились. — Мы растили Олю двадцать пять лет и знаем, что для неё лучше. А ты...
— А я её муж, — отрезал Костя. — И отец Миши. И я не позволю превратить нашу семью в филиал вашей.
В наступившей тишине было слышно тиканье часов на стене.
— Ты не позволишь? — Виктор Семёнович оперся о стол. — А ты кто такой, чтобы не позволять? Посмотри на себя — менеджер среднего звена, сидите на моей шее, живёте в квартире, на которую мы дали первый взнос...
— Папа! — крикнула Оля, но тесть не слушал.
— ...с трудом сводите концы с концами, а гонору как у министра! Кто ты такой, чтобы решать за мою дочь?
— В том-то и дело, — сказал Костя. — Она не ваша дочь. Она — моя жена.
Миша заплакал. Оля обняла сына.
— Всё, хватит! — её голос дрожал. — Миша, милый, иди в комнату.
— Я не пойду! — прорыдал мальчик. — Вы опять ругаетесь! Из-за меня!
— Не из-за тебя, — Костя присел рядом с сыном. — А из-за того, что взрослые иногда бывают глупыми.
— И упрямыми, — сказал Виктор Семёнович, тише. — Ладно, поговорим, когда остынешь. Пойдём, Тамара, здесь нам не рады.
— Останьтесь, — внезапно сказала Оля.
Все уставились на неё.
— Что? — тесть моргнул.
— Останьтесь, — повторила она, беря Мишу за руку. — Я отведу сына в комнату, а потом мы все вместе поговорим. По-взрослому. Без крика.
— Ты что, на его стороне? — тёща кивнула на Костю.
Оля выпрямилась, и Костя увидел, как изменилось её лицо — словно маска спала, обнажив решительные черты.
— Я на стороне своей семьи, — ответила она. — И моя семья — это Костя и Миша. Но вы тоже моя семья. И я хочу, чтобы мы научились уважать границы друг друга.
Три часа спустя Костя сидел на кухне один. Тесть и тёща ушли полчаса назад. Разговор вышел тяжёлым. Оля укладывала Мишу, долго читала ему сказку. Мальчик никак не мог успокоиться после семейной бури.
В коридоре послышались шаги, и на кухню вошла Оля — бледная, с покрасневшими глазами, но странно спокойная.
— Уснул? — спросил Костя.
— Наконец-то, — она села напротив. — Долго ворочался и боялся, что мы больше не будем дружить с бабушкой и дедушкой.
— Будем, — вздохнул Костя. — Чёрт, Оль, я не хотел, чтобы всё так вышло. Но они просто...
— Перешли границы, — закончила Оля. — Я знаю. И... ты прав. Всегда был прав. Я позволяла им слишком много.
Она коснулась его запястья.
— Знаешь, я впервые увидела родителей... такими. Папа привык командовать, мама привыкла всё решать за других. А я всю жизнь была удобной дочерью. Всегда говорила «да». Всегда соглашалась. Мне казалось, это и есть любовь — когда ты всегда уступаешь.
— А сейчас? — Костя сжал её пальцы.
— А сейчас я поняла, что любовь — это когда ты защищаешь то, что важно, — ответила Оля. — И сегодня я впервые в жизни сказала отцу «нет». По-настоящему.
Она замолчала, глядя в сторону.
— Это... странное чувство. Словно я предала их. И одновременно нашла себя.
В этот момент телефон Кости звякнул. Сообщение от тестя. Он открыл его.
«Извини за сегодняшнее. Оля права. Нам нужно научиться уважать ваши границы. Поговорим завтра, когда все остынут».
Костя протянул телефон жене. Она прочитала, и на её лице мелькнула улыбка.
— Не ожидала, — призналась она. — Папа никогда не извиняется.
— Что теперь? — Костя убрал телефон. — Думаешь, они правда откажутся от этой идеи с переездом?
— Не знаю, — ответила Оля. — Но теперь они знают, что мы — это мы. И если они хотят быть частью нашей жизни, им придётся принять наши правила.
— Ты правда в это веришь? — спросил Костя. — Твой отец привык, что все подчиняются его правилам.
— Да, — согласилась Оля. — Но я больше не «все». Я твоя жена и Мишина мама. И я буду защищать нас.
Она встала и обняла его.
— Я так устала от этой войны между вами.
— Я тоже, — он прижался к ней. — Честно говоря, я восхищаюсь твоим отцом. Если бы он не был таким упрямым...
— Тебе придётся смириться с тем, что ты во многом похож на него, — усмехнулась Оля. — Оба сильные, оба упрямые. Оба готовы на всё ради близких.
Костя посмотрел на неё:
— Я правда похож на твоего отца? Господи, какой кошмар.
Она рассмеялась, и в этом смехе была надежда.
— Отдохни немного, — Оля поцеловала его. — А я пойду в душ. День был... слишком длинным.
Оставшись один, Костя слушал шум воды. Он думал о том, сколько ещё таких битв их ждёт. О том, что тесть не сдастся просто так. О том, как тяжело строить семью, когда все вокруг считают, что знают, как лучше.
Но впервые за долгое время он чувствовал спокойствие. Оля была на его стороне. По-настоящему. А значит, они справятся.
За окном моросил дождь. Где-то там, в одной из квартир, тесть, наверное, тоже сидел, остывая после бури. Наверное, он тоже любил дочь. По-своему. И Мишу. И даже где-то в глубине души уважал зятя.
Костя открыл сообщения. Перечитал последнее от тестя. И написал в ответ: «Спасибо за понимание. Завтра поговорим спокойно. Миша очень скучает по вам».
Он отправил сообщение и откинулся на спинку стула. В конце концов, они все хотели одного — счастья для мальчика, который сейчас спал. И может быть, границы — это не стены, а дороги. Дороги, по которым можно ходить друг к другу в гости, но не оставаться навсегда.
Две недели спустя
Костя проверил время — без пятнадцати одиннадцать. Он сидел в кафе, к которому тесть относился с непонятной любовью — обычная сетевая забегаловка с кислым кофе.
Виктор Семёнович опоздал на пять минут — для него это было неслыханно.
— Прости, — он сел напротив, растрёпанный и запыхавшийся. — Грузчики задержались. Перетаскиваем вещи.
— Всё в порядке, — Костя кивнул. — Чай, кофе?
— Давай чай, — сказал тесть. — Сердце шалит от переездов.
Они сделали заказ. Виктор Семёнович постукивал пальцами по столу.
— Новая квартира хорошая? — спросил Костя.
— Нормальная. Маленькая, конечно. После трёшки непривычно. Но бодрит, — тесть хмыкнул. — Как молодые начинаем. Романтика.
Он посмотрел Косте в глаза:
— Я не хотел давить, знаешь. Просто беспокоюсь. Ольга у нас одна. И Мишка... Я не думал, что ты воспримешь всё так.
— Я понимаю, — Костя покрутил чашку в руках. — Честно говоря, я тоже перегнул палку. Прости.
Тесть покачал головой:
— Нет, ты был прав. Тамара мне потом все уши прожужжала. Сказала, что мы слишком давим. Что Олечка уже не девочка. А я всё не могу привыкнуть — для меня она всегда маленькая. И видеть, как она изматывается...
— Мы стараемся, — сказал Костя. — Правда стараемся. И Оля сейчас на повышение идёт. И у меня проект новый, перспективный.
— Знаю, — кивнул тесть. — Она рассказывала.
Он отпил чай:
— Дрянь, а не чай. Но к делу. Мы с Тамарой подумали. Раз уж мы всё равно переехали... — он замялся. — Может, мы будем забирать Мишку... не каждый день. Пару раз в неделю. Когда вам нужно. И с вашего разрешения.
Костя с удивлением посмотрел на тестя — тот как будто постарел за эти дни.
— Думаю, это отличная идея, — Костя улыбнулся. — Мише будет полезно проводить время с вами. Только...
— Знаю, знаю, — тесть махнул рукой. — Без самодеятельности. И никаких разговоров о том, что его отец — разгильдяй. Я понял.
Он подмигнул:
— Хотя ты всё равно разгильдяй. Но, как выясняется, неплохой отец.
Костя рассмеялся:
— А ты упрямый старик. Но, как выясняется, неплохой дед.
Виктор Семёнович фыркнул, но в глазах было одобрение.
— Заедете в воскресенье на обед? Тамара жаркое обещала.
— Заедем, — кивнул Костя. — И знаешь... мы с Олей подумали. Может, вы будете забирать Мишу на выходные раз в месяц? Чтобы мы могли... ну...
— Побыть вдвоём? — спросил тесть. — Конечно. Я же помню, каково это — быть молодыми.
Он допил чай и посмотрел на часы:
— Ладно, пора. Грузчики ждут, а Тамара названивает каждые пять минут — боится, что они что-нибудь разобьют.
Они вышли из кафе вместе. Начинался дождь.
— Знаешь, Костя, — сказал тесть. — Когда Оля вышла за тебя... Я был уверен, что этот брак продлится год, не больше. Считал тебя никчёмным.
— А сейчас? — Костя приподнял бровь.
— А сейчас я думаю, что она могла бы найти и похуже, — тесть усмехнулся и протянул руку. — Мир?
— Мир, — Костя пожал протянутую ладонь.
Они разошлись в разные стороны. Косте подумалось, что эти две недели изменили их всех больше, чем предыдущие пять лет. Словно прорвался нарыв, который давно зрел.
Он достал телефон и написал Оле: «Поговорил с твоим отцом. Кажется, у нас перемирие».
Она ответила сразу: «Серьёзно? Это прорыв! Как он?»
«Нормально. Приглашает на обед в воскресенье».
«Поедем?»
Костя улыбнулся. Ещё месяц назад он бы придумал тысячу отговорок. Но сейчас...
«Поедем. И знаешь, я больше не против новых гостей. Но только если они будут уважать наши границы».
Телефон звякнул последний раз: «Я тебя люблю».
Костя спрятал телефон и пошел к метро. Дождь усиливался, но ему впервые за долгое время было тепло.
НАШ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ