Они делили наследство, забыв, что бабушка просила: «Берегите друг друга». Через год на кладбище все приехали в разное время. Поодиночке.
Елизавета Петровна ушла во сне. Восемьдесят семь лет жизни уместились в одну последнюю секунду. Двушка на Садовой, где она прожила почти шестьдесят лет, погрузилась в тишину — только в углу тикали старые часы.
На похоронах собрались все — и сын Анатолий с женой Верой, и дочь Светлана, и внуки: Кирилл с женой, Оксана с мужем, и младшая внучка Наташа. Никто не произносил громких слов — бабушка не любила показухи.
— Царствие небесное, — сказала Вера, когда гроб опускали в могилу.
— Земля пухом, — отозвалась Наташа.
На поминках в гостинице «Садовая» Светлана отставила чашку и произнесла:
— Я думаю, нам нужно будет собраться через неделю. Обсудить наследственные дела.
Анатолий поперхнулся чаем.
— Господи, Света, мы только маму похоронили...
— Именно поэтому. Чем раньше решим, тем меньше будет недопониманий.
Светлана уже посетила риэлтора и знала, что бабушкина квартира значительно поднялась в цене. «Сталинка» в центре, шестиминутная доступность от метро «Садовая», парк через дорогу. Район стремительно дорожал.
Завещания бабушка не оставила. При жизни отмахивалась: «На что оно мне? Умру — разберетесь, не маленькие».
Через неделю в бабушкиной квартире собрались Анатолий, Светлана и старший внук Кирилл. Сели за круглый стол, под фотографией молодого дедушки в офицерской форме.
— У меня предложение, — начал Анатолий. — Квартиру продаем и делим деньги. Поровну.
— На всех — это на кого? — Светлана прищурилась.
— На всех наследников первой очереди. На тебя и меня, — Анатолий не хотел говорить, что деньги нужны ему на операцию для Веры.
— А внуки? — Светлана взглянула на Кирилла.
— Внуки — наследники второй очереди. По закону они наследуют, только если нас с тобой нет.
Кирилл, который сидел молча, вдруг заговорил:
— Дядя Толя, бабушка мне обещала своё жильё.
Анатолий уставился на племянника:
— В каком смысле — обещала?
— Я к ней ходил каждую неделю. Продукты носил, счета оплачивал, в поликлинику возил. Она говорила: «Кирюша, всё моё тебе достанется».
— И где это записано? — спросила Светлана.
— Нигде. Она просто говорила это.
Вера, до этого молчавшая, произнесла:
— А я слышала, как она это говорила. На твоем дне рождения, Кирилл, три года назад.
Светлана повернулась к невестке:
— Вера, без обид, но ты вообще не родственник и права голоса тут не имеешь.
— Света! Не смей так говорить с моей женой!
— Ладно-ладно. Но факт остается фактом: слова к делу не пришьешь. К тому же, — она перевела взгляд на Кирилла, — ты ведь уже свою квартиру имеешь.
— Ипотечную, которую я буду выплачивать ещё пятнадцать лет!
Разговор перешел на повышенные тона. Светлана сменила тактику:
— Послушайте, давайте без ругани. Может, продадим квартиру и разделим на троих — мне, Толе и Кириллу? Он действительно много для бабушки делал.
— А что насчет других внуков? — возразил Анатолий. — Оксана тоже к бабушке ездила. И Наташа звонила из Питера.
— Оксана приезжала раз в полгода, — возразил Кирилл. — А Наташа только из ВКонтакте писала.
— Но она внучка, — перебила Светлана. — А вообще, у меня есть другое предложение. Я хотела бы оставить это жильё себе. Выплачу вам компенсацию по рыночной цене.
— И где ты такие деньги возьмешь? Квартира стоит минимум двенадцать миллионов.
— Продам свою однушку и возьму ипотеку.
— Зачем тебе эта хрущёвка? У тебя же своя квартира есть.
Светлана на мгновение замешкалась.
— Хочу сохранить память о маме. К тому же, район дорожает.
— Вот и я о том же, — кивнул Анатолий. — Поэтому и предлагаю продать.
— Мне не нужны деньги, — сказал Кирилл. — Мне нужна бабушкина квартира.
Светлана окинула его взглядом:
— Да уж, с твоей зарплатой деньги лишними не будут.
Прошел месяц. В квартире скопилась стопка неоплаченных счетов. Света приезжала проветривать помещение, попутно фотографируя комнаты для риэлтора.
Анатолию позвонила Оксана.
— Дядя Толя! Мне Наташка сказала, что вы с Кириллом и мамой делите квартиру на троих! А как же я?
— Никто ничего не делит. Светка просто предложила вариант.
— Почему Кирилл и никто больше?
— Потому что он к бабушке ходил постоянно.
— А я что, не ходила? Я просто работаю допоздна, у меня маленький ребенок!
Анатолий устал от этого спора. У Веры нашли опухоль, нужна срочная операция. Страховка покрывала только треть суммы.
Тем временем Светлана подала документы на вступление в наследство и наняла юриста. Тот подсказал, что если Анатолий откажется от своей доли в ее пользу, то она сможет претендовать на большую часть квартиры.
Светлана позвонила брату вечером, когда он возвращался из онкоцентра.
— Толя, у меня есть предложение. Ты отказываешься от доли в мою пользу, а я тебе выплачиваю пять миллионов. Сразу.
— А Кирилл? А остальные внуки?
— Юрист говорит, что внуки вообще не при делах, пока есть наследники первой очереди.
— Света, у меня сейчас нет сил с тобой спорить. Вера в больнице. Ей нужна операция.
— Сколько стоит операция?
— Примерно два миллиона.
— Вот видишь! Я даю тебе пять. На операцию хватит, и еще останется.
— Ты предлагаешь мне продать наследство в обмен на жизнь жены?
— Я предлагаю тебе решение проблемы. Деньги нужны всем, особенно когда болеют близкие.
— Пошла ты к черту, Света, — он отключил телефон.
Кирилл тем временем обивал пороги юридических консультаций. Адвокат на Тверской выслушал его и сказал:
— Возможно, мы сможем доказать, что ваша бабушка находилась в отношениях зависимости от вас. Если найдем свидетелей, которые подтвердят, что вы регулярно помогали.
— Но это правда! Я действительно ей помогал!
— Верю. Но нужны доказательства. Есть чеки из аптеки? Свидетели? Переводы денег на ее карту?
У Кирилла защемило сердце. Какие чеки? Он просто приходил к бабушке, потому что любил ее.
Вечером ему позвонила Оксана:
— Ты знаешь, что мама пообещала долю бабушкиной квартиры моему Артему? На образование, когда подрастет?
— Какая мама?
— Тетя Света! Она сказала, что квартира отойдет ей, а она выделит часть денег на образовательный счет Артема!
— И ты ей поверила?
— А почему нет? Она сказала, что дядя Толя с ней согласен! И что ты вообще отказался от доли!
— Да это полная чушь! Тетя Света пытается настроить всех друг против друга!
— Ты врешь! Все знают, что ты к бабушке таскался, чтобы ее квартиру отжать!
Кирилл почувствовал, как что-то обрывается внутри.
— Думай что хочешь.
В мае Светлана пригласила Анатолия в кафе на Невском. Брат выглядел осунувшимся.
— Толя, я хочу закончить эту историю. Предлагаю вот что: мы с тобой продаем квартиру. У меня есть покупатель.
— Ты что, уже и рекламу разместила?
— Не совсем. Просто навела справки. Квартиру можно продать за четырнадцать миллионов. По семь на каждого.
— А внуки?
Светлана поморщилась:
— Толя, ну сколько можно? По закону...
— К черту закон! Вера умирает, ты понимаешь? Я не могу думать ни о квартире, ни о деньгах! Мама бы никогда...
— Не драматизируй. Раз уж заговорил о Вере — тебе нужны деньги на лечение? Вот они. Продаем квартиру — и проблема решена.
— Дело не только в деньгах.
— А в чем еще?
— В справедливости. В том, что бабушка любила своих внуков. И, возможно, хотела бы, чтобы они тоже что-то получили.
Светлана фыркнула:
— Справедливость? Я все годы навещала маму. До последнего дня!
— Раз в три месяца.
— Неважно! Я была! Я звонила! Я помогала с врачами!
Брат и сестра смотрели друг на друга через стол, и Анатолий вдруг понял, что больше не узнает в этой женщине свою сестру.
— Знаешь, Света, ты изменилась.
— Все меняются.
— Не в лучшую сторону.
— Какая разница? Мы не на конкурсе доброты. Мы делим наследство.
— Вот именно это и печально. Не делимся, а делим.
Спустя три месяца после смерти бабушки родственные связи трещали по швам. Оксана перестала разговаривать с Кириллом. Наташа из Питера перестала звонить всем, устав от бесконечных пересказов конфликта.
В августе Светлана подала иск в суд, требуя признать ее единственной наследницей. В качестве доказательств приложила распечатки звонков, несколько фотографий и справку из поликлиники.
Анатолий, получив копию иска, швырнул бумаги в стену. Вера, бледная после химиотерапии, заплакала.
— Что она творит? Как можно так ненавидеть собственную семью?
— Дело не в ненависти. Дело в жадности.
В сентябре Анатолий столкнулся с Кириллом у бабушкиного подъезда.
— Здравствуй.
— Привет, дядя Толя. Как Вера?
— Лучше. Есть прогресс. Ты заходил в квартиру?
— Нет, ключи у тети Светы. Она сменила замки.
— Как сменила?
— Вызвала мастера. Я случайно его увидел.
Они стояли молча, глядя на окна третьего этажа. Мимо спешили люди — с детьми, с покупками, с собаками.
— Знаешь, я вспомнил, как бабушка говорила: «После моей смерти не деритесь за квартиру. Главное, чтобы вы оставались семьей».
— Да. А мы не послушали.
Анатолий посмотрел на племянника и вдруг подумал, что Кирилл действительно любил бабушку. Не за квартиру. А просто так.
— Кирилл, я подам встречный иск. И я откажусь от своей доли в твою пользу.
— Почему?
— Потому что бабушка этого хотела. И потому что эта квартира уже разрушила нашу семью.
Прошел год. Квартира на Садовой все еще была заперта новыми замками. В районном суде рассматривалось дело о наследстве Елизаветы Петровны.
Каждое заседание превращалось в пытку — адвокаты выкладывали горы бумаг, свидетельских показаний, распечаток звонков, чеков из аптек. Чужие люди копались в самом сокровенном — кто и сколько раз навещал старушку, кто и какие таблетки покупал, кто возил в больницу.
Светлана обвиняла брата в корыстных мотивах. Анатолий упрекал сестру в жадности. Кирилл приносил свидетельские показания соседей. Оксана подала встречный иск. Наташа прислала отказ от претензий с пометкой: «Забирайте всё, подавитесь».
На годовщину смерти бабушки все приезжали на кладбище поодиночке, в разное время. Врозь. Каждый сам по себе.
В квартире на Садовой стояла тишина. Книги покрывались пылью. Сервиз «Мадонна», привезенный когда-то из Чехословакии, померк за стеклом серванта. Никто не раскладывал его по праздникам, не собирался за столом.
Через пятнадцать месяцев после начала тяжбы Анатолий вышел из здания суда. Накрапывал дождь. Судья отклонил претензии Светланы и признал права Кирилла на часть наследства, но назначил еще одно заседание.
Телефон в кармане завибрировал. Смс от Веры: «Толя, у меня хорошие новости. Ремиссия. Приезжай скорее».
Он поднял глаза к небу. Дождь усиливался. Анатолий вспомнил бабушкины слова.
«Запомните, родные мои, — говорила Елизавета Петровна, — никакие квартиры и деньги не стоят семейного тепла. Когда меня не станет, берегите друг друга».
Анатолий зашагал к метро. В кармане рядом с телефоном лежал старый латунный ключ от бабушкиной квартиры. Тот самый, который уже не открывал новый замок. Бесполезная вещь. Как и все их попытки доказать, кто больше любил бабушку.
НАШ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ