– Да ладно, брат, найдём мы этого Маврина. Ты ж знаешь, у меня тут все связи на районе, – сказал Антон, когда мы встретились рано утром в кофейне «ДаблБи» на Тверской. Он отхлебнул свой латте и понизил голос: – Сейчас инфу пробью, а там посмотрим.
Он говорил всегда резко, с хрипотцой, и бросал странные словечки, которые не всякий поймёт. «Кирдык» – любимое его выражение, означающее проблемы, «катласа» – о деньгах, «малафить» – вообще не берусь толком объяснить, что именно он имел в виду. Антон был парнем крутым, но ходил в растянутом свитере и старых кедах, напоминая хиппи-ветерана. Его речь жутко контрастировала с моей, и люди в кафе косились, когда он начинал сыпать своими любимыми «Сейчас мы замутим это дело, бабла подкинуть надо, и всё будет чики-пуки, понял?».
– Антон, тут, в общем, вся ситуация такая… – я вкратце обрисовал ему, что заподозрил жену в измене.
Рассказывая, чувствовал, как горло перехватывает злость. По крайней мере, хоть выговорился. Антон, нахмурившись, бросал короткие реплики: «Понял, понял. Ну, мерзко, конечно. Но ты не делай резких движений, Илюх. Давай аккуратненько разберёмся».
Мы вышли на улицу. Утренняя Москва шумела машинами, толпы людей спешили по делам, а мне казалось, что весь этот суетливый город вдруг потерял свою краску. Будто кто-то вынул из него душу и оставил только серый асфальт. Я шёл по Тверской, спотыкаясь об собственные мысли.
К обеду Антон уже позвонил мне с информацией.
– Этот твой Маврин – Олег Борисович, 35 лет, не судим, но подозревался в мошенничествах по мелочам. Слышал? Похоже, руки у него нечистые. Часто крутится возле каких-то липовых контор. Значит, аккуратнее с ним.
Сердце екнуло: мошенник? Значит, Настя могла попасть в лапы афериста? Или это не афера вовсе, а она сама в связке с ним? Тут мне вспомнилась банковская квитанция: «Ремонтные работы». Всё звучало как прикрытие.
Но почему она посмела трогать мои деньги? Я не падкий на сбережения, но три месяца пахал там, на промёрзших ветрах и бесконечных ночных сменах, возвращался без сил, а она…
– Слушай, – добавил Антон, – я ещё по знакомым пробью. Есть один мужик, говорит, видел его пару раз возле Буревестник-бара на Старом Арбате. Может, они там тусуются?
Вечером я позвонил Насте.
– Где ты? – спросил негромко, сдерживая волну раздражения.
– А что, отчитываться теперь должна перед тобой по минутам? – огрызнулась она в трубке. – Я вышла погулять… у меня нервы, устала от твоих скандалов.
Скандалов? Да я ещё ни разу не повысил голос, кроме вчерашней вспышки! Но проглотил, сказал: «Иди куда хочешь», – и отключился. Сердце стучало, голова гудела.
Внутри нарастало ощущение, что меня придавливает бетонная плита. Когда любимый человек лжёт тебе в лицо – это словно лишает тебя опоры. Каждая мелочь получала двойное дно: я думал, что может, у неё звонит этот Маврин, а она назло смеётся, представляя, как я киплю от злости.
– Илюх, – услышал я голос Антона, он снова вышел на связь. – Я узнал, что этот Маврин крутит какие-то схемы с продажей ювелирных украшений без документов. Типа контрабанду гонит. Может, твои бабки и пошли на эти махинации.
Ювелирные украшения. Вспомнились Настины новые серьги с синим камнем. Она как-то сказала, что это подарок от двоюродной сестры. Но, возможно, это очередная ложь.
– Антон, – сказал я тихо, – надо проследить за Настей. Если она с ним встречается, то где и когда…
Я ждал, что друг будет меня отговаривать, мол, это незаконно, зачем оно тебе надо. Но Антон только выдохнул:
– Ладно, Илюха, я подключу Серёгу, он понимающий. Он в частной охранной фирме работает, подменит одного их опера. Будем отслеживать её перемещения. Если что – сообщу.
Я почувствовал себя сгустком боли и отчаяния: свой брак превратил в полицейское расследование. Но разве оставался другой выход?
А через сутки я увидел фотографии, которые окончательно разбили мою веру в семейное счастье… Читать далее...