Пробежал я мои публикации о временах службы, и показалось мне, что я явно недостаточное внимание уделил столь колоритному персонажу, как Бура Олег Андреевич. Он был моим коллегой, старшим товарищем и первым наставником. Вспоминается сейчас, что образование у него было среднее военное – я ведь застал ещё тех офицеров, что заканчивали средние военные училища. Вот из числа таких старожилов – мастодонтов был и майор Бура, старший опер нашего особого отдела.
При этом практического опыта ему было не занимать. Помню, собирался я на одно очень острое мероприятие. Всё никак не мог будущую, очень важную и ответственную, беседу распланировать и расписать. Что-то всё время мешало, неуверенность какая-то возникла. А сидели мы в одном кабинете напротив друг друга. И я помню, как Олег Андреевич, долго молча следя за моей суетой, выкупил моё состояние и наконец изрек:
- Молодой (он чаще всего так ко мне обращался), колись, что тебя так беспокоит, я ж вижу, места себе не находишь.
Тут надо сказать, что большая часть нашей деятельности должна была быть закрытой друг от друга, и никто не должен знать (кроме начальника, разумеется), чем ты занят, какие материалы у тебя в работе, а уж кто является твоими источниками – секрет секретов, отвечаешь головой. Поэтому я поделился с ним самыми намётками в наиболее общих чертах, не давая никаких возможных привязок и зацепок:
- Жена командира дивизиона мне нужна. По материалам выходит, что семью одного товарища надо под контроль брать, а она к ним вхожа. Вот и сомневаюсь, удастся ли убедить её, найду ли аргументы. Опять же – у неё муж есть, дети. Как она отнесётся?
Олег Андреевич закурил, подумал несколько минут и выдал готовый план мероприятия:
- Записывай, молодой. Встречаешься, говоришь ей так и так. Смотришь на реакцию. Если она улыбается, отвечает тебе так-то, говоришь ей такое. Если напряглась, говоришь так-то. А дальше идём по линиям развития сюжета.
И расписал мне Олег Андреевич несколько возможных вариантов беседы, но все сходились к одному – своей цели я должен был добиться непременно. При этом следует признаться, что наибольшей помощью мне была последняя сказанная им фраза:
- И запомни, молодой: каждая женщина желает в глубине своей души, чтобы у неё был свой собственный небольшой секрет. С её точки зрения, точки зрения замужней женщины, то, о чём ты просишь, – самое безобидное из возможного. Плюс к этому каждая женщина в самых потаённых движениях своей души – авантюристка. Из этого и исходи.
Именно последнее его замечание, высказанное вроде бы мельком, походя, неожиданно вселило в меня уверенность и спокойствие.
Нужно ли говорить, что в итоге всё прошло как нельзя лучше, по самому оптимистичному из вариантов. Вот таким человеком был мой коллега, старший оперуполномоченный особого отдела по 25-й Чапаевской дивизии.
Кстати, мы вообще отлично ладили с Олегом Андреевичем, несмотря на большую разницу в возрасте. Частенько по выходным выбирались на рыбалку. Брали отдельский грузовик с кунгом, свободных солдат из отделения охраны и выезжали либо на Сулу под тот самый знаменитый Мгарский монастырь (помните, где «Свадьба в Малиновке» снималась), или на ставки в окрестных сёлах. Таскали мелких карасей, плотву- варили уху, общались. Бойцы были просто счастливы, мы – тоже. Вообще отношения в отделе были просто отличные. Семейные, можно сказать, и заслуга в этом была прежде всего Олега Андреевича.
Когда же к нам перевели нового начальника, молодого майора Пилипчука, тот (надо отдать ему должное) не стал никоим образом ломать сложившуюся систему взаимоотношений в отделе, напротив, всячески подчёркивал опыт и авторитет Буры, а тот отвечал полным и беспрекословным подчинением и помощью в отдельских делах.
Тут надо рассказать об одном немаловажном нюансе. В то время было принято тасовать сотрудников особых отделов через три-четыре года службы. Поэтому никто и никогда к одному месту службы не прирастал; все всегда знали, что через пару лет ты поедешь на новое место, и хорошо, если это будет в пределах одного округа. С Бурой же всё обстояло иначе. У него был больной сын лет пятнадцати, в связи с этим майор служил в Лубнах постоянно, был старожилом и местной достопримечательностью.
Что греха таить, был у него и недостаток – любил Олег Андреевич выпить. Что было, то было. Вот об одном забавном случае, связанном с этим его пристрастием и с любимым его хобби – охотой, я и хотел бы рассказать.
Однажды в прекрасный летний день принесли мне весточку очень любопытного свойства. Якобы солдаты, постоянно обретавшиеся на дивизионном стрельбище, километрах в двадцати от Лубен, где-то нашли и спрятали винтовку и патроны времён войны. Винтовку видел водитель-хлебовоз, доставлявший им продукты, ну а дальше информация об этом окольными путями пришла ко мне.
С оружием было принято работать так: никуда информацию о нём не передаёшь, пока не изъял. Почему так, я думаю, понятно: прозвенишь, сигнал твой пройдёт все начальствующие инстанции – а оружие куда-то делось, испарилось в последний момент – иди объясняйся, замучаешься отписываться. И вообще, в этом случае проявишь себя не самым лучшим образом: или информацию правильно оценить не в состоянии, или ситуацию контролировать не способен. Поэтому о таких вещах сообщалось постфактум: изъял, оформил – молодец, всё правильно сделал.
Но внутри отдела от шефа секретов у тебя, естественно, быть не может. Поэтому я поздно вечером, едва получив первые сведения по этой винтовке, позвонил начальнику. Условились собраться назавтра утром, часов в шесть, в отделе и думать, что и как делать дальше.
Рано утром встретились у шефа в кабинете. Почему-то помню полумрак (внутренние ставни, которыми были оборудованы все окна отдела, были прикрыты). Я доложил всю имевшуюся на данный момент информацию, принялись решать, что и как делать дальше. Проблема была в том, что следовало вывести из-под удара наши источники, сделать изъятие винтовки и патронов вроде бы как случайным фактом. Но в голову ничего дельного не приходило.
Главная сложность заключалась ещё и в том, что саму винтовку хлебовоз видел, даже в руках держал и обратил внимание на исключительную её сохранность. Но вот где она может храниться, не знал. Он не был нашим источником, соответственно обучен не был и поэтому в том числе никаких мер по выведыванию дополнительной информации не предпринял. В итоге имеем что имеем, а для реализации данных материалов информации совершенно недостаточно.
Ломали головы уже с полчаса, когда вдруг в коридоре послышались тяжёлые шаги, раздался вежливый стук в дверь и после разрешения от шефа в кабинет вошёл Олег Андреевич. Напомню, время – полседьмого утра.
Шеф удивленно:
- Олег Андреевич, доброе утро! Что случилось? Вы ко мне?
Майор Бура, поздоровавшись:
- Нет, Владимир Григорьевич. Всё в порядке. Просто простудил горло, а сегодня день сборов, у меня лекция для сотрудников по плану. Вот пришёл пораньше, чтобы подготовиться.
Начальник вдруг, обрадованно:
- Слушайте, Олег Андреевич, очень хорошо, что вы здесь. Отложите ваши занятия, сейчас не это главное. Пусть Игорь Иванович нам ещё раз ситуацию обрисует, может, у вас какие-нибудь новые идеи возникнут. Игорь Иванович, прошу вас, ещё раз и со всеми подробностями!
Я начал свой доклад по второму разу, отметив для себя, что Бура расположился в самом дальнем от начальника углу кабинета. Поразил меня его голос – глухой, утробный, как из пустой бочки.
Что делать, доложил ещё раз, не забыв при этом добавить проработанные нами с начальником и отвергнутые нами же варианты действий. Олег Андреевич, поразмышляв с полминуты, вдруг ожил, заулыбался. Он явно нашёл решение нашей общей проблемы.
- Так всё ж проще пареной репы. Смотрите, Владимир Григорьевич. Вы сейчас позвоните комдиву, отпросите у него зампотылу дивизии Парфенюка на пару дней. Я забираю «буханку», беру Парфенюка и начальника военторга, переодеваемся, берем ружья и едем как бы на охоту. Заезжаем по дороге на стрельбище, Парфенюк якобы с внезапной проверкой. Он на правах зампотыла якобы случайно заходит в помещение, находит там бардак и устраивает вселенскую уборку. Мы втроём всё контролируем и под видом уборки проводим что-то вроде обыска. Находим винтовку и едем назад. Прячут они её, скорее всего, где-то в помещениях стрельбища, их там раз-два и обчёлся. Ну а если не найдём, то Игорь Иванович займётся уточнением информации. Интереса своего мы в любом случае ещё не проявим, никого не насторожим. Ну как, принимается?
Шеф, обрадованный столь простым и элегантным разрешением мучившей нас дилеммы, набрал комдива и отпросил Парфенюка на два дня «по одному важному и неотложному делу». А оживившийся Олег Андреевич (даже голос его вернул свой привычный тембр) попросил шефа назначить вместо него кого-нибудь другого провести запланированные занятия с сотрудниками отдела, закончив свою фразу совершенно неожиданно для меня:
- Да вот хоть бы и Игорю Ивановичу давайте поручим, сотрудник, пусть и молодой, но уже опытный, грамотный, ответственный, вполне справится.
Я от такой наглости чуть со стула не упал. Дело в том, что шеф, отпустив накануне Буру проехаться по его частям, не знал, что тот со своими закадычными кентами Парфенюком и начальником военторга организовал вместо поездки по частям охоту и только-только приехал с нее, а состояние его (из-за чего он и сидел подальше от шефа) свидетельствовало о крайне бурном праздновании её результатов. И не важно, результаты были положительными для окрестной фауны или отрицательными. Он и в отдел-то явился пораньше, потому что был совершенно не готов к занятиям, хотел, видимо, набросать хоть что-то.
Когда вышли из кабинета начальника и я увидел лицо Олега Андреевича, лицо совершенно серое и опухшее, только чувство милосердия и сострадания удержало меня от того, чтобы не раскрыть шефу глаза на то, как явно и откровенно некоторые пользуются сложившейся ситуацией. Да ещё и свою дурацкую лекцию на меня технично перекидывают. Ну ещё, может быть, остановило и восхищение тем, как легко и непринуждённо он это проделал: не только сам снова на охоту собрался, причём на совершенно законных основаниях, да ещё и своих закадычных друзей, явно находившихся в аналогичном состоянии, отпросил. Красавец! Вот что значит опыт!
На том и расстались. Я засел готовить лекцию, Бура отправился на отдельском уазике на охоту во главе экстренно сформированных экспедиционных сил.
Вечером звоню ему домой. Жена отвечает, что ещё не приехали и что при отъезде Олег Андреевич предупредил, что, может, его дня три не будет.
Дозвонился я до него только на третий день. Услышал его ещё более глухой утробный голос, понял, что охота явно снова удалась, а на вопрос по поводу винтовки и патронов услышал именно то, к чему морально был уже готов:
- Какая еще нахрен винтовка?!
Вот такая смешная история и урок для меня. Урок следующего содержания: решай свои вопросы сам, а к начальству иди с уже готовыми проработанными предложениями, иначе кто-то непременно перехватит контроль над твоей ситуацией. Этого правила я старался придерживаться всю свою жизнь.
Тут у некоторых читателей может сформироваться превратное впечатление об Олеге Андреевиче. Спешу уверить вас, человеком он был незаурядным. В Афганистан входил вместе с самыми первыми частями в декабре семьдесят девятого и работал в горных кишлаках в одиночку, без охраны. И жизнью рисковал, и серьёзные награды имел.
И ведь талант оперативный какой! Как он мгновенно ситуацию оценил и развернул в свою сторону, а?
Единственная моя претензия к нему - в том, как он повёл себя во время путча 1991- го.
Мало кто помнит, как тогда, буквально на следующий день, из телевизоров и со страниц газет полилась следующая гипотеза: мол, в большом Союзе слишком большой бардак развели, надо всем разъединиться, навести каждому у себя порядок и снова объединиться. Ни о каком развале Союза речи не идёт, это только временный развод. Во всяком случае, именно так подавалось это на Украине. Олег Андреевич стал самым ярым проповедником этого просветления.
Я спорил с ним один раз до хрипоты, доказывал, что это просто фиговый листок, это нелепое и непонятно на кого рассчитанное прикрытие операции по развалу нашей Родины, что это предательство памяти наших отцов и дедов. Но все было тщетно. И таких, как он, на Украине было большинство.
Именно под таким лозунгом «временного разъединения» и прошёл референдум о независимости Украины, и именно этот лозунг позволил набрать на нём большинство. И именно использование этого лозунга позволяет объяснить столь разные результаты референдумов марта девяносто первого года о сохранении Союза, и осеннего - о выходе Украины из его состава.
Так вот Олег Андреевич этот тезис с жаром тогда поддержал. Чем немало меня, помню, и удивил, и разочаровал…