Золотые портреты "Линий судьбы" Александра Осипова
Портрет «Иисус Христос — Берегиня» не поддаётся привычному восприятию. Здесь Христос предстает не через традиционный канон, а через образ, в котором соединяются защита, тишина и незримая материнская сила. Название вводит зрителя в новое пространство смысла: образ «Берегини», соединён с ликом Христа, несущего свет любви, прощения и тайную мощь внутренней опоры.
В центре — лик, возникающий из света, но растворённый в золоте, как дыхание вечной нежности. В этом взгляде нет ни намерения, ни желания объяснить — только тишина, в которой раскрывается любовь. Он молит и тем самым - обнимает. Как присутствие, которое не требует слов. Глубина его взора — прозрачна, как вода, в которой отражается утреннее небо. В этом безмолвии живёт не пустота, а тёплая, живая полнота — как если бы сама Любовь смотрела на тебя.
Поверхность пронизана мягкими линиями, струящимися по образу, словно тёплый ветер касается ткани. Эти линии не подчёркивают форму, они вплетают в неё ощущение — заботы, памяти, света. Это не контуры тела, а дыхание сути. Они струятся, образуя волны, похожие на дыхание или движение воды. Каждая из них — как ниточка судьбы, вплетённая в общее полотно. Они ведут к сердцу образа, собирая внимание зрителя в одну точку — точку тишины.
Осипов не воспроизводит традиционный нимб. Вместо этого — сияние, возникающее изнутри, как круглая волна, расходящаяся по золоту. Этот свет не отделяет, а вбирает. Он не говорит о божественной власти — он напоминает о том, как Христос был частью человеческой боли, тревоги, жизни. В портрете — не судья, а хранитель. Не символ жертвы, а образ существа, обнимающего мир.
На одной из партиций,
В золотом мерцании внизу - начинает проступать сцена Гефсиманского сада. Она, как воспоминание — как тень будущего. Чуть в стороне, из этой тени входят фигуры Стражников, движущихся в сторону Христа. Но сам Христос остаётся недвижим. Он здесь — не ожидает, не боится. Он хранит. Он уже оберегает даже тех, кто идёт его предать.
Золото здесь становится не драгоценным материалом, а веществом времени, в котором обретает форму память, молитва, тишина.
В этом портрете нет агрессии, нет угрозы, нет устремлённости в вечность как отдалённый горизонт. Здесь — ощущение, что вечность уже рядом. В каждом отражении света, в каждом дыхании золота, в каждой струящийся линии — тишина, из которой рождается доверие.
«Иисус — Берегиня» — это не изображение фигуры, это облик внутреннего состояния. Он не рассказывает, он сохраняет. И в этом его сила.
Искусствовед О. Граббе