Светлана перелистнула страницу нотной тетради. Ошибка, снова ошибка. Третья октава вечно давалась Лизе с трудом. Красной ручкой Светлана обвела проблемное место. Пятничный вечер в музыкальной школе подходил к концу, а впереди — два выходных дня наедине с тишиной.
Телефон завибрировал так неожиданно, что она вздрогнула. Имя на экране выбило из колеи сильнее, чем любой громкий звук.
«Света, нам нужно поговорить. Очень. Я буду у твоего дома в семь. Пожалуйста».
Сергей. После их расставания она переименовала его в телефоне из «Серёжки❤️» в официальное «Сергей Майоров». Последнее сообщение датировалось прошлогодним августом — что-то по поводу налогового вычета за квартиру. Деловое. Сухое. Такими стали все их редкие контакты после развода.
Светлана взглянула на часы. Шестой час. У нее оставалось время решить, стоит ли вообще отвечать человеку, который три года назад собрал вещи и ушел к коллеге, которая была младше его на семнадцать лет.
«Хорошо», — набрала она после пяти минут размышлений, стирая несколько других вариантов.
— Ты выглядишь... по-другому, — Сергей замялся на пороге подъезда, явно не зная, как начать разговор.
Светлана вгляделась в его лицо — новые морщины, седина на висках, потухший взгляд. Он постарел сильнее, чем должен был за эти три года. И носил всё ту же кожаную куртку, которую они выбирали вместе перед их последним совместным Новым годом.
— Проходи, — она пропустила его в подъезд, не отвечая на замечание о внешности. — Поднимемся или будем говорить здесь?
Он бросил быстрый взгляд наверх.
— Если позволишь, у тебя. То, что я хочу сказать... личное.
В лифте они молчали. Сергей нервно постукивал пальцами по поручню. За пятнадцать лет брака Светлана хорошо выучила этот жест — так он делал всегда, когда не мог подобрать слова.
Квартира встретила их запахом корицы и яблок. Светлана утром испекла шарлотку — маленький ритуал начала выходных, который она установила для себя после развода.
— Здесь... всё иначе, — Сергей растерянно оглядывался.
И правда, от прежней обстановки почти ничего не осталось. Первые месяцы после его ухода каждая деталь интерьера казалась Светлане молчаливым напоминанием о предательстве. Серая стена, у которой они скандалили в ночь его признания. Диван, где они смотрели фильмы по выходным. Кухонный стол, за которым завтракали вместе пятнадцать лет.
Сначала она передвигала мебель. Потом перекрашивала стены. А в первую годовщину развода решилась на капитальный ремонт. Теперь вместо серых стен — глубокий синий и охра. Вместо громоздкой мебели — минимализм. Вместо семейных фотографий — картины, написанные ею самой на курсах живописи.
— Будешь чай? — спросила она, наблюдая, как он неуверенно присаживается на краешек дивана.
— Да, если можно... — он помедлил. — У тебя очень... уютно стало.
— Знаешь, я даже рада, что всё случилось именно так, — сказала она, ставя чайник. — Раньше бы никогда не решилась на такие перемены.
Она отметила, как вздрогнул Сергей от этих слов.
— Рада, что я ушёл? — в его голосе читалась обида.
— Рада, что была вынуждена измениться, — уточнила Светлана. — Зачем ты пришёл, Серёж?
Он вертел в руках чашку, не решаясь сделать глоток. На столе лежала стопка нотных тетрадей — работа на выходные, которую теперь придётся отложить.
— Я ушёл от Кати, — наконец произнёс он, глядя куда-то в стену за её спиной.
Светлана замерла. В первый год после их разрыва она представляла этот момент сотни раз. Фантазировала, как он вернётся раскаявшимся. Как она будет холодна и неприступна. Как заставит его помучиться, прежде чем простит. Глупые, наивные мечты уязвлённой женщины.
— И что ты хочешь от меня услышать? — спросила она спокойно.
— Не знаю, — он беспомощно пожал плечами. — Может... что ещё не всё потеряно?
Светлана невесело усмехнулась:
— А что потеряно, Серёж? Пятнадцать лет, которые ты перечеркнул за один вечер? Четыре попытки ЭКО? Моя вера в тебя?
Он поморщился, как от удара.
— Я знаю, что поступил как последняя сволочь. Но тогда казалось, что с Катей всё будет иначе. Что это шанс начать с чистого листа, особенно после всех наших... неудач.
Неудачи. Так он называл выкидыш на десятой неделе. И три бесплодные попытки ЭКО после. И её депрессию, из-за которой она на год оставила работу. И постепенное отдаление, которое ни один из них не мог остановить.
— Почему вы расстались? — спросила Светлана. — Она нашла кого-то помоложе?
Сергей покачал головой:
— Нет. Она... забеременела. А я понял, что не хочу ребёнка. Не с ней.
Воздух в комнате будто сгустился. Светлана почувствовала, как кровь приливает к лицу.
— Она беременна от тебя? — голос предательски дрогнул.
— Да. Пятый месяц.
Тишина, повисшая между ними, казалась осязаемой. Где-то на кухне монотонно капала вода из крана. Стакан выскользнул из рук Светланы и разбился об пол, разлетевшись на десятки осколков.
— Чёрт, — она наклонилась подбирать их, но Сергей опередил её:
— Я сам, осторожно.
Их руки столкнулись. Его — всё такие же тёплые, с мозолью на указательном пальце от ручки. Светлана отдёрнула ладонь, как от огня.
— И ты просто... бросил её? Беременную? — она отступила на шаг.
Сергей выпрямился, держа в руке осколки.
— Она сказала, что справится. Что ей не нужен муж, который думает о другой, — он сглотнул. — О тебе.
— О, так это теперь моя вина? — горько усмехнулась Светлана. — Серёж, ты в своём уме вообще? Бросить беременную женщину...
— Я предлагал ей деньги, помощь, всё что угодно, — торопливо заговорил он. — Но она отказалась. Сказала — или мы семья, или ничего.
— И ты выбрал «ничего». Поздравляю, — Светлана скрестила руки на груди. — А теперь, значит, решил вернуться ко мне? Очень удобно.
— Я только сейчас понял, как много потерял, — голос Сергея дрогнул. — Эти три года я постоянно сравнивал её с тобой. Как ты смеёшься. Как заправляешь волосы за ухо, когда нервничаешь. Как молчишь после сложного дня — не обиженно, а просто собираясь с мыслями. С ней всё было... не так.
— И ты думал, что я буду сидеть и ждать твоего возвращения? — Светлана покачала головой. — Серёж, я полгода не вылезала из депрессии после нашего развода. Понимаешь? Полгода. А потом... потом стало легче.
Она подошла к книжной полке, где среди нот и учебников по музыке стояла маленькая фотография в рамке — она сама, смеющаяся, с аккордеоном, на каком-то фестивале.
— Я поехала на конкурс в Новосибирск. Познакомилась с новыми людьми. Начала ходить на танцы, представляешь? Я, с моими-то двумя левыми ногами, — она улыбнулась воспоминаниям. — Потом были курсы живописи. Поездка в Армению с подругами. Я... нашла себя, Серёж. Без тебя.
— У тебя кто-то есть? — в его голосе прозвучала плохо скрываемая ревность.
Светлана пожала плечами:
— Если тебе так легче — да, был. Не сложилось, но это уже не твоё дело.
На самом деле, отношения с Андреем, преподавателем истории из соседней школы, продлились всего три месяца. Но Сергею знать об этом было необязательно.
Он отвёл глаза:
— Понимаю. Но мы могли бы попробовать... просто начать общаться снова? Медленно, без спешки.
— Зачем, Серёж? — она внимательно посмотрела ему в глаза. — Чтобы через полгода или год ты снова сбежал, когда станет трудно? Или когда твоя Катя решит, что ребёнку нужен отец?
— Я не сбегу, — он упрямо мотнул головой. — Я понял свою ошибку.
Светлана вздохнула и подошла к окну. Апрельский вечер медленно опускался на город. В соседнем доме загорались окна, кто-то выгуливал собаку, парочка подростков смеялась на лавочке. Обычная жизнь, идущая своим чередом.
— Знаешь, в чём проблема, Серёж? — она повернулась к нему. — Ты всегда думал только о себе. Когда у нас не получалось с ребёнком, ты говорил, что тебе и так хорошо. Я верила, что поддерживаешь меня. А ты просто не хотел усложнений.
— Это неправда, — начал он, но она перебила:
— Когда я впала в депрессию, ты сбежал к молодой коллеге. Когда она забеременела, ты сбежал обратно ко мне. Видишь закономерность? Ты убегаешь от ответственности. Всегда.
Он молчал, и это молчание было красноречивее любых оправданий.
— Возвращайся к ней, — тихо сказала Светлана. — Прямо сейчас. Скажи, что испугался. Что запаниковал. Попроси прощения. Она ждёт ребёнка, твоего ребёнка. То, о чём мы мечтали пятнадцать лет.
— Но я больше не люблю её, — его голос звучал растерянно. — Я думал, что люблю, но...
— А меня? — резко спросила Светлана. — Меня ты любишь или просто боишься остаться один?
Он не ответил, и этого было достаточно.
— Она тебя простит, — продолжала Светлана. — Женщина в её положении простит многое, поверь. Иди к ней. Будь отцом. Стань наконец ответственным мужчиной, а не мальчишкой, который бегает от одной женщины к другой.
— А если я не хочу этого ребёнка? — почти шёпотом спросил он.
Светлана покачала головой:
— Это уже случилось, Серёж. Ты будешь отцом через четыре месяца, хочешь ты этого или нет. Вопрос только в том, каким отцом.
Он долго смотрел на свои руки, а потом поднял глаза — в них читалась смесь страха и какого-то детского упрямства.
— Но я всё еще люблю тебя.
— Нет, — мягко возразила она. — Ты любишь идею обо мне. Комфортную, знакомую жизнь. Мы оба изменились, Серёж. Я — точно. И к лучшему.
Он тяжело поднялся с дивана.
— Я правда думал, что мы сможем всё начать сначала.
— А я не хочу начинать сначала, — тихо ответила Светлана. — Я хочу идти вперёд.
Когда дверь за ним закрылась, она не заплакала. Трясущимися руками набрала сообщение Ирине, своей лучшей подруге: «Поверишь, Серёжка только что приходил. Хотел вернуться. Я отправила его к беременной жене».
Телефон тут же зазвонил.
— Матерь божья, что? — голос Ирины звенел от возбуждения. — Он бросил беременную? И припёрся к тебе? Какая скотина!
— В точку, — Светлана невесело усмехнулась. — Знаешь, три года назад я бы всё отдала, чтобы он вернулся. А сейчас...
— А сейчас ты поняла, что заслуживаешь лучшего, — закончила за неё Ирина. — Слушай, мы сегодня с девочками собирались в тот новый джаз-бар. Присоединишься?
Светлана помедлила, глядя на стопку нотных тетрадей. Проверку можно и отложить.
— Знаешь, это отличная идея.
Повесив трубку, она подошла к зеркалу. Та женщина, которая смотрела на неё оттуда — с уверенным взглядом и лёгкой улыбкой — нравилась ей гораздо больше той несчастной, брошенной жены, какой она была три года назад.
В шкафу висело новое платье, купленное на распродаже и ни разу не надёванное. Кажется, сегодня был подходящий случай.
Светлана открыла окно, впуская свежий весенний воздух. Жизнь продолжалась — сложная, временами болезненная, но её собственная. И это того стоило.
НАШ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ