Из всех видов яда я, пожалуй, хуже всего переношу обычное хамство. Долго от него болею, трясусь, сомневаюсь в своих способностях снова выйти на улицу и показаться людям, белею лицом, выделяю кортизол и плохо сплю.
Нет, когда-то, как это у всех бывает, у меня начал формироваться иммунитет. Меня выручало обычное разнузданное паясничанье в ответ. Так хамские выпады всегда проносились как будто по касательной, только слегка задевая, но никогда не попадая в цель. Шуту никогда не больно. Но потом что-то такое случилось, что моя тоненькая защитная скорлупка треснула и развалилась, так и не став надежным панцирем. Иммунитет разрушился, и хамство теперь очень долго выводится из крови и из подкорки, если вдруг доведется хлебнуть.
И особенно в этом плане максимально токсичными для меня оказываются те, у кого хамство – что-то вроде альтернативного дыхания. Происходит естественно и даже является жизненно важным аспектом. Вот не похамит такой человек один день – ляжет, наверное, дома в своей постели и будет ртом воздух хватать, на последнем издыхании хрипя какие-то резкости и грубости всему вокруг себя. Ну, вот то самое, незабвенное, как в фильме: «Береза – тупица, дуб – осел, речка – кретинка, облака – идиоты, лошади – предатели».
И вот хорошо же, когда такой человек в окружении вычислен и изолирован. Ну, или я от него изолирована, как получится. В любом случае хорошо, если можешь контакты с ним минимизировать, пресечь или как-то еще избежать. А если нет?
Вот так в ближайшей «Пятерке» у нас завелась Горгона. Не знаю, чьей светлой голове взбрело, что это змееволосое чудовище можно не просто в торговый павильон выпустить (где люди каменеют, а хлеб черствеет только при ее появлении), а вообще на кассу посадить. Но так уж повелось: или ходи в магазин на шестьсот метров дальше, или терпи. Персей терпел и нам велел.
Так что пройти кассу «Пятерки» теперь по уровню сложности – это как проснуться по первому звонку будильника или, например, бросить курить. Т.е. почти нереально без эмоциональных потерь.
Стою в очереди, затаиваю дыхание от ужаса. Стараюсь не смотреть на Горгону прямо, а только в антикражное сферическое зеркало. В нем она хотя бы комично смотрится.
- Дайте мне еще сигареты… - молодой человек, который стоял первым в очереди, когда я подошла, должно быть, сейчас превратится в камень. Горгона взвивается всем телом и шипит:
- Какие?
- Ну, вот… - парень пытается показать ей какую-то картинку в телефоне. Может быть, не себе берет, сфотографировал пачку.
- Словами через рот! – шипит Горгона. - Я по вашим картинкам не понимаю!
Парень сглатывает. Коряво читает название. Горгона роется в ящиках за своей спиной, швыряя на кассу без разбора какие-то пачки с таким остервенением, как будто планирует ими перебить как можно больше этих мелких, жалких покупателей.
- Вот, вот, вот! – орет она. - Какие?
- Бирюзовые… - говорит полуокаменевший парень.
- Какие?! – Горгона торжествует. - Голубые есть.
- Ну, голубые, - быстро исправляется парень.
- А, ты дальтоник... – с деланной грустью говорит Медуза и сдувает с кассового аппарата каменную крошку.
Я тем временем в ужасе пытаюсь восстановить в памяти алгоритм. На пакет отвечаем нет, про вид оплаты – карта, «выручайку» можно сунуть вообще без слов. Только бы пронесло…
Передо мной еще один человек. Беспечный… Он попросил списать бонусы с «выручайки». Ох, кто его за язык тянул.
- Что, нельзя было раньше сказать? – шипит Горгона. - Мне теперь что, назад переключать?
И… она, сделав над собой адское усилие, таки идет покупателю навстречу и нажимает целую одну кнопку на кассе. Как это, оказывается, было трудно:
- Все, списались!
Покупатель рад сбежать, даже не выясняя, что там списалось и в каком количестве. Теперь я.
Зажмурившись, выкладываю на ленту йогурты. Три одинаковых. Горгона пару минут меланхолично ковыряется в каком-то ящике под кассой, потом в носу, потом в карманах. Короче, всеми силами демонстрируя, что я сейчас по какой-то причине стала для нее невидимой. Может быть, она, как хищник, видит только движущиеся объекты? Переминаюсь с ноги на ногу, шевелю ушами, всячески пытаюсь изобразить жизнь и активность. Наконец Медуза замечает не сколько меня, сколько мои йогурты, и нехотя начинает их «пикать». В гробовой тишине раздается три монотонных «пик-пик-пик» и ледяным голосом змееволосое чудовище называет мне сумму, которая на треть больше, чем я планировала. Наверное, на ценнике ошибка.
Из «Пятерки» я выползаю спустя пять минут опустевшая, побледневшая и окаменевшая. Вот был бы у меня друг Гермес, он бы мне шлем невидимости подарил бы или крылатые сандалии. Афина дала бы щит и меч. А то из средств самообороны у меня только экосумочка, но и та, если признаться, уже знатно потрепанная жизнью.
Теперь в магазин захожу только после того, как через стеклянную панель рассмотрю, кто нынче на кассе. А там, может быть, найдется какой-то Персей и свергнет противную Горгону.
А как вы с Горгонами себя держите? Знаете верное средство от Медузы?
И просто... Добро пожаловаться!