Настоятельно не рекомендую вам издание, представленное на картинке выше (издание «Азбука-классика») ввиду того, что в нем отсутствуют множественные части полного текста.
Мною замечено, что сделано это было не во имя более краткого изложения основных мыслей автора - в книге более 800 страниц - но в качестве намеренной цензуры. Предположить это с наибольшей вероятностью мы это можем, так как изъяты были именно те фрагменты, в которых содержалась острая критика и высмеивание христианства вообще и православия в частности, чиновничества и жандармерии с их изуверствами над простыми людьми, а также указание на чрезвычайно удручающее положение ими притесненных и на добродушных, благородных помощников этих страждущих. Посему мне пришлось дочитывать удаленное и добавлять его в своей пересказ, что существенно увеличило объем последнего.
Причину этого сокрытия я предлагаю вам выдумать самим Ознакомиться с полным текстом без цензуры можно, к примеру, здесь Если конспект книги кажется вам чрезмерно
Важное предупреждение:
Настоятельно не рекомендую вам издание, представленное на картинке выше (издание «Азбука-классика») ввиду того, что в нем отсутствуют множественные части полного текста.
Мною замечено, что сделано это было не во имя более краткого изложения основных мыслей автора - в книге более 800 страниц - но в качестве намеренной цензуры. Предположить это с наибольшей вероятностью мы это можем, так как изъяты были именно те фрагменты, в которых содержалась острая критика и высмеивание христианства вообще и православия в частности, чиновничества и жандармерии с их изуверствами над простыми людьми, а также указание на чрезвычайно удручающее положение ими притесненных и на добродушных, благородных помощников этих страждущих. Посему мне пришлось дочитывать удаленное и добавлять его в своей пересказ, что существенно увеличило объем последнего.
Причину этого сокрытия я предлагаю вам выдумать самим
Ознакомиться с полным текстом без цензуры можно, к примеру, здесь
Примечание:
Если конспект книги кажется вам чрезмерно объемным, то советую вам пройтись по подробному содержанию ("Конспект конспекта") и отметить для себя отдельные любопытные пункты, знакомясь с ними подробнее впоследствии.
Особенно рекомендую вам обратить внимание на часть четвертую -
Москва, Петербург и Новгород (1840–1847), в которой представлена все неприятные стороны императорской России
Количество страниц в книге - 807 (с учетом цензуры - не менее 1400). Мы сократили ее до - 342
(Все тезисы пронумерованы для вашего удобства и соответствуют основному порядку текста)
Подписывайтесь на наш ТГ-канал: https://t.me/cherniekopi, где вы можете предложить администратору группы свой вариант книги для конспектирования, написав в личные сообщения
Подписывайтесь на нашу группу в VK со статьями различного характера: https://vk.com/terraofmortem
Зачем читать:
чтобы узнать как сформировался и в каких условиях рос русский интеллигент-западник; чтобы узнать о его воззрениях на дремучую николаевскую чиновничью Россию, а также о том, что Московский и Петербургский период России - две явные ошибки, к которым не стоит возвращаться (пункт 182);
чтобы узнать о том, что славянизм - это противоборство против иностранного влияния, существовавшее со времен первого обрития бороды Петром, а также о том, что петербургское террористическое правительство всегда стремилось уничтожить все славянское, и что Карамзин, Пушкин и Александр 1 имели характер старообрядчески-славянский (пункт 174);
о том, что западный панславизм поддерживался иностранными правительствами, дабы разжигать международную ненависть (пункт 173);
чтобы узнать о том, что народный гимн - это нововведение Николая, и что до него этот гимн не пели (пункт 175);
чтобы узнать о том, что Николай бежал в православие и народность, испугавшись революционных идей (пункт 176);
чтобы узнать о том, что возвращение «к народу» - это всегда безжизненный маскарад, то есть это возвращение к старинным неуклюжим костюмам, а не к современным крестьянским одеяниям, а также о том, что возвращение к селу, к артели работников, к мирской сходке, к казачеству - это возвращение к тому, с чего начнется будущее России, а возвращение к византийской церкви и Грановитой палате - это путь тупиковый (пункт 181);
чтобы прочитать, что Герцен предполагал разложение России на части после Крымской войны, а также о то, что по его мнению разумное и свободное развитие русского народного быта совпадает с стремлениями западного социализма (пункт 184);
чтобы узнать об условиях пребывания им в сибирской ссылке, о жестоком характере сибирского чиновничества и вольности сибиряков, и чтобы прочитать одновременно комичные и дикие истории об издевательстве чиновников над различными людьми, в том числе и нерусскими;
чтобы узнать из первых уст о его встречах и отношениях с социалистическими деятелями народов Европы, вроде Гарибальди, Маццини, Оуэна и проч., о его взгляде на европейские революции и восстания, непосредственным свидетелем которых он был;
чтобы узнать о том, что нет такого другого народа, как славяне, которые глубоко и полно усваивают себе чужую мысль, при этом оставаясь собой, а также, что великий талант славян - это неспособность к развитию современного европейского государства (пункт 183);
чтобы узнать о том, что Герцен полагал более вероятным возникновение социального переворота в России, нежели в Европе (пункт 183);
чтобы узнать о его эмиграции, а также об эмигрантской среде его времени, а то есть: что она из себя представляла и какие цели перед собой ставила
Название частей и глав, а также тезис, с которого они начинаются:
- Часть первая
Детская и университет (1812–1834) - 1 - Часть вторая
Тюрьма и ссылка (1834–1838) - 43 - Часть третья
Владимир-на-Клязьме (1838–1839) - 99 - Часть четвертая
Москва, Петербург и Новгород (1840–1847) - 118 - Часть пятая
Париж – Италия – Париж (1847-1852) - 216 - Часть шестая
Англия (1852–1864) - 321 - Польская эмиграция - 352
- Немецкая эмиграция - 355
- Роберт Оуэн - 374
- Camicia Rossa (о Гарибальди) - 398
- Часть седьмая
Вольная русская типография и "Колокол" (1858–1862) - 406 - В. И. Кельсиев - 416
- Молодая эмиграция - 420
- М.Бакунин и польское дело - 424
- Пароход «Ward Jackson» R. Weatherley & Co - 438
- Pater V. Petcherine - 439
- И.Головин - 443
- Часть восьмая
Отрывки (1865–1868) - 446
Конспект конспекта
- рассказ о пожарах и обстановке в Москве 1812 - 1
- о том, как отец Герцена был представлен Наполеону в Кремлевской зале и о жалобах Наполеона на русскую армию - 2
- о том, как простые люди спасли семью Герцена от голода во время захвата Москвы 1812 - 3
- о французском графе на русской службе во время Отечественной войны - 4
- о слугах и разврате в России- 5
- о положении прислуги в доме Герценов - 6
- о содержании дворовых - 7
- о воспитании в преденей - 8
- о любви к чтению и нелюбви к учению юного Герцена - 9
- о литературных предпочтениях юного Герцена и о первой влюбленности его - 10
- об обстановке в доме, о физическом здоровье и об ученьи Герцена - 11
- о профессии "немец при детях" - 12
- о том как Герцен отравлял минуты жизни немца, приставленного к нему - 13
- о природе религиозности в России, у русских дворян - 14
- о любви Герцена к Александру 1 и о неприязни к Николаю 1 - 15
- об общественном положении в России во времена Александра и Николая и о том, как граф Самойлов достойно ответил на плоскую шутку Николая - 16
- о женах сосланных и об их самоотверженности по сравнению с мужчинами, и
- об одной истории такой женщины - 17
- о том, что Николай ввел смертную казнь в уголовное законодательство и о сходстве Николая с армейскими императорами Рима - 18
- о Константине - 19
- об одной живописной пасторальной сцене из Италии - 20
- о сходстве первой любви и первой дружбы - 21
- о любви Герцена к Шиллеру и о том как под его влиянием он представлял свой разговор с Николаем - 22
- об удивительной спартанской и римской силе западных людей 18 века и о влиянии их на людей в России, а также о таком человеке - Н.Б.Юсупове - 23
- о воспитании отца Герцена и о том, что быть образованным в 18 веке значило быть наименее русским, а также о том почему несоблюдение приличий для отца Герцена было куда хуже, чем дурные поступки - 24
- о том как старосты отца Герцена грабили его и мужиков и о том, что он никак не хотел замечать этого и придумывал для них всяческие оправдания- 25
- о том как Герцен отказался от проплаченных курсов, которые давали хорошую должность без должного обучения, ради действительного обучения в Московском университете - 26
- о развитии Московского университета, о пагубном влиянии на него Николая и о университетском товариществе, где было стыдно хвастаться своей белой костью или богатством, где различия между братством студентов
- ограничивались факультетами - 27
- на какой факультет в Московском университете поступил Герцен - 28
- о том, кто повлиял на выбор Герценом физико-математического направления и об одном материалисте-затворнике, а также о необходимости изучения естественных наук для современного человека - 29
- о том как за Герценом постоянно приставляли провожатых - 30
- о гражданской нравственности студентов в период университетского обучения Герцена и о живом восприятии ими науки - 31
- о разнице немецких и русских профессоров университета - 32
- о том, что Герцен порол дичь - 33
- о том, что дело университета - поставить человка на ноги и о профессорах, которые способствовали развитию Лермонтова, Тургенева, Кавелина и Пирогова - 34
- о том как принимали Гумбольдта в Москве и о том как Гумбольдт заставил казака опуститься на дно, а также о том как принимали в Москве Листа, а также о манерах англичан - 35
- о сидельце за прилавком просвещения - графе С.С. Уварове - 36
- о тяжелой жизни Вадима Пассека, родившегося в Сибири в нужде и лишениях во время ссылки своего отца и о его героической семье, закаленной Сибирью - 37
- о мелкой экзекутрской натуре Николая 1 - 38
- о прелести юности, о том, что самый уродливый период немецкого студентства во сто раз лучше мещанского совершеннолетия молодежи во Франции и Англии и о том, что американские пожилые люди лет в пятнадцать от роду — просто противны, а также об аристическом периоде во Франции и Англии - 40
- о том как сен-симонизм лег в основу убеждений юного Герцена - 41
- история студента А.Полежаева, отданного в солдаты Николаем 1 за шуточную поэму, подражающую "Евгению Онегину" - 42
- о том, кто быстро приучается к тюрьме и о том как пьют русские и поляки, а также история о том как тюремщик выпил дорогое вино, приняв его за дешевую мадеру - 43
- о том как Герцен сидел две недели в тюрьме, не зная за что, и совет от полицейского, чтобы спастись - 44
- о первом допросе Герцена, на котором присутствовал зевающий, безучастный к его судьбе священник, делающий формальные увещевания - 45
- о портрете Павла, который висел в зале полицейского, чтобы служить напоминанием о злоупотреблении власти и для поощрения полицейских на всякую свирепость - 46
- история о том как полицейские избили досмерти унтер-офицера, спрятавшегося в сарае и о том, что русская тюрьма, суд и полиция - это беспорядок, зверство и своеволие, особенно для простых мужиков - 47
- о том как полицейские пытают людей по всей России и что об этом произволе все молчат, а также о том как в три дня по - распоряжению Николая - нашли невиновных "зажигателей" Москвы и строго их наказали кнутом и клеймлением, а затем извинились за ошибку - 48
- как Герцен чуть не угарел в тюрьме - 49
- о том, чем Герцен занимался в тюрьме и о варварском устройстве военной службы в Росии - 50
- история о том как один офицер из ревности приказал своим солдатам утопить в реке молдаванку - 51
- история об одном офицере, который чуть не сдержался, чтобы выдать на смерть своей команде польского помещика и его семью, а также о том, что даже среди жандармов есть люди - 52
- о том, как полиция впервые взяла Герцена и о споре справедливого коменданта Стааля и Голицына-младшего по поводу без вины взятых студентов - 53
- о том как Герцена допрашивали Голицыны и о том как Герцена держали в тюрьме за то, что он состоял в тайном обществе, которого не существовали, а также о том, что священник подписался под тем, что Герцен дал показания без всякого насилия, хотя этого священника даже не было на допросах - 54
- о том как доктор Гааз снабжал заключенных съестными припасами, пугая тем самым благотворительных дам, а также как доктор Гааз спас больного, который его обокрал, от полицейского наказания, дав ему еще и денег в дорогу - 55
- о том как наказали Соколовского, Уткина и Ибаева - 56
- о том, куда приказали сослать Герцена и о мерзкой шутке Голицына в адрес беременной жены Лахтина - 57
- об оскорбительной обстановке при прощании родственников с Герценом - 58
- о том как городничий сначала нагрубил Герцену, а затем пригласил его позавтракать у себя - 59
- как Герцен чуть не утонул в Волге близ Казани, плывя на дощанике - 60
- описание Герценом Казани - 61
- о том как Герцен оскорбился тем, что ему предложили держать свою корову и о переводе его в Вятку - 62
- о быте типичного полицмейстера, который сечет полицейских, бьет мещан, подличает перед губернатором, покрывает воров, крадет документы и повторяет стихи из «Бахчисарайского фонтана» и жена которого, жалуясь на судьбу и на провинциальную жизнь, берет все на свете, грабит просителей и свозит их подаяния в московский ломбард, выручая за них средства - 63
- о мучениках польского восстания и о генералах, действия которых были покрыты солдатской шинелью Николая, облитой и польской кровью мучеников, и слезами польских матерей, а также о Муравьеве, авторе фразы "я принадлежу не к тем Муравьевым, которых вешают, а к тем, которые вешают", и о том как этот Муравьев испугался взгляда польского арестанта в цепях - 64
- о том как пожилых лет офицер вел больных детей, умиравших по дороге, в Казань, и как это испугало Герцена - 65
- о вятском губернаторе Тюфяеве - 66
- о том как из-за Тюфяева скончался в сумасшедшем доме молодой бедный чиновник Петровский и о клевете на него его сестры, которая, по наущению Тюфяева, сказала, что она в ссоре с братом с тех пор, как лишилась невинности с императором Александром, за что получила от него через генерала Соломку пять тысяч рублей - 67
- об эксцентричных выходках князя Долгорукова, в частности о том как он гнался в одном халате за пермской барыней, которая застала его с горничной, и как он высек ее на небольшой площади, а также как он накормил чиновников пирогом из своей собаки - 68
- о том как Толстой-американец был женат на цыганке, как он проводил время в оргиях и как в доказательство меткости своего глаза прострелил жене каблук ее башмака, а также как он поймал некоего мещанина, связал его и вырвал у него зуб, а затем задарил полицейских, чтобы вместо принятия жалобы от этого мещанина его посадили в острог за клевету - 69
- о невыносимой для Герцена работе в канцелярии и как эта "офисная" работа его отупляла и была ему менее мила, чем тюрьма с тараканами, и о том, что из-за этой работы Герцен отчаянно пил водку и вино для утешения - 70
- о том, что у неотесанных, наглых, грубых русских властей постоянное доколачивание людей - не в нравах, так как у них на это недостает терпения, может, оттого, что оно не приносит никакого барыша - 71
- нелепости в таблицах со статистикой - 72
- о Тюфяеве и о том, что чиновники скорее готовы простить воровство и взятки, убийство и разбой, чем наглость человеческого достоинства и дерзость независимой речи - 73
- о том, что сосланные декабристы пользовались огромным уважением в Сибири, а также о том, что простой народ не враждебен к сосланным, что в глазах народа судебный приговор не пятнает человека, а также о ссыльных поляках и что простой народ Сибири никак не теснит их - 74
- о том, что в Тюфяеве сочетались византийское рабство, уничтожение себя, отречение от воли и мысли перед властью с канцелярским порядком, а также о том, что когда то его теснили начальники и из-за этого он стал бесправно теснить иных, став губернатором - 75
- о том, что один из самых печальных результатов переворота Петра 1 - это развитие чиновничьего сословия, класса искусственного, необразованного, не умеющего ничего делать, кроме "служения" и о царствии чиновничества в северо-восточных губерниях и в Сибири, а также о средствах против взятничества и еще об отце декабриста Пестеля, который грабил весь край - 76
- о большой будущности Сибири, о том, что у нее есть потенциал развития, как у Америки, а также о том, что Тихий океан - Средиземное море будущего, в котором роль Сибири, страны между Азией и Россией, чрезвычайно важна, и еще о том, что сибиряки имеют иной характер, нежели великорусы, не знающий помещичьей власти - 77
- о том как некий вятский полицмейстер ограбил шайку воров и о том, что такое наказание "на две трубки" - 78
- о том как полицмейстер украл у купца лошадь - 79
- о вотяках, мордве и чувашах и о том, как они откупались от чиновников ассигнациями, заперев исправников в избе и в конце концов погубив их огнем за нежелание взять взятку в сто рублей, запрашивая двести, будучи в плачевном положении - 80
- о финах и о том как священник Курбановский безуспешно обращался с провоедью к черемисам-язычникам, и что после этой безуспешной попытки магометанин Девлет-Кильдеев поехал к черемисам насаждать христианство, за что получил Владимирский крест, а также о том как этот исправник Девлет-Кильдевв пришел в мечеть с крестом на шее в Рамадан и встал в первый ряд молящихся, но убежал оттуда со страхом из-за возмущения татар - 81
- нелепые заголовки чиновничьих ревизий и нелепая история о том как крестьянскую девочку Василису пьяный священник окрестил Васильем и так внес в метрику - 82
- о том как император Павел приказом второй раз убил некоего гвардейского полковника - 83
- о том как вятские крестьяне уходили в лес - 84
- о том как у крестьян Даровской волости купцы украли землю, затем даровали им вместо их земли болото, потом еще часть болота, а затем усмирили их возмущение военной экзекуцией - 85
- о том, что картофель - это дряная пища, которую неохотно сажали крестьяне как в России, так и во всей Европе, а также о "картофельном бунте" крестьян против нелепых требований чиновников, который был жестоко подавлен, и о том как остроумно Тюрго приучил крестьян франции сажать картофель - 86
- о том как чиновники захотели отдать цыган в солдаты и отобрали у них детей мужского пола, поселив их рядом со стариками и старухами в богадельне, отлучив от родителей - 87
- о двух суждениях, которые ярко выражают русское имперское понятие о праве и о том, что беспорядок в праве делает возможною жизнь в Росии - 88
- о том, что нет ни одного искусства, которое было бы роднее мистицизму, как зодчество и о том, что храм святого Петра - построенный выход из католицизма, начало светского мира, начало расстрижения рода человеческого, и что в его колоссальных размерах христианство рвется в жизнь, церковь становится языческая, а также о лицемерных церквях на индо-византийский манер, которые строит Николай и об угловавых готических, которыми англичане укарашают свои города - 89
- о Воробьевых горах и нереализованном гениальном проекте храма на этих горах за авторством Витберга - 90
- о диком православии архимандрита Фотия и о том, что религия петербургского правительства - это несправедливое гонение и преследование, а также о том как оболгали Витберга и о том как Николай сослал его в Вятку и продал его имение за долги - 91
- о скандинавском мистицизме Витберга, схожая с холодно обдуманной мечтательностью Сведенборга - 92
- о спектакле, который стали организовывать впопыхах в Вятке к приезду наследника престола - 93
- о том как некий чиновник подобрал кость от персика, выброшенную наследником престола, и хвастался ею перед дамами, которые были в восторге, и о том, что таких косточек он вырезал еще пять и осчастливил тем самым всего шесть дам - 94
- о падении губернатора Вятки Тюфякова и о том, что его подчиненные, которые еще вчера относились к нему с лицемерной почтительностью, теперь не кланяются ему и кричат во весь голос о тех беспорядках, которые он делал вместе с ними - 95
- о том как запрягают по русски и как запрягают в Перми и Вятке и о том как Герцен соскучился по русской тройке в ряд и быстрой езде - 96
- о министре Блудове, государственном доктринере, человеке умном, образованном, честном, умевшем писать по-русски, патриоте, и о том, что он ничего не сделал, а также о том, что он ввел полицейского в тайны крестьянского промысла и богатства, в семейную жизнь, в мирские дела и через это коснулся последнего убежища народной жизни - 97
- о том, что Блудов выдумал "Губернские ведомости", о том, что в России каждое министерство издает свои журналы, академия и университеты — свои - 98
- об обстановке в доме княгини - 99
- о том как в беззвестности гибли прекрасные крестьянские души - 100
- о превосходстве русских гувернантов над французскими и отличие этих французских гувернантов от прежних, которые приезжали в Россию до 1812 года - 101
- о первом опыте любви Герцена - 102
- что значило для Герцена слово "сестра" - 103
- о саде земных наслаждений - 104
- о том, когда начинается умственное совершеннолетие человека - 105
- о том как Герцен влюбился в немку - 106
- о том как Герцен разорвал отношения с немкой ради Natalie <будущая жена Герцена> - 107
- о том как Natalie угнетали в доме княгини - 108
- о том как Natalie хотели насильно выдать замуж с одобрением этого действия священником - 109
- об удивительном явлении русской жизни, ближайшим другом которой был Чаадаев, посвятивший ей письмо - 110
- о бездействии - 111
- о толпе чужих на брачном пире - 112
- о настоящем и лучших минутах - 113
- о беременных женщинах, вынужденных стыдиться своего положения - 114
- о дамах с камелиями и о Жераре-де-Нервале, который проводил время в самых черных харчевнях и потом застрелился - 115
- о повиновении Герцена Прасковье Андреевне - 116
- о протестантизме и деве-родительнице - 117
- о характере Огарева и о делах для бессмертия - 118
- о том как Огареву пришлось выбирать между дружбой и любовью - 119
- об освобождении женщины и о том почему люди истязают детей - 120
- о немецкой философии в стенах Московского унверситет, а также о Павлове и Станкевиче - 121
- о главном недостатке немецкой науки и о главном характере русского языка - 122
- об испорченном понимании жизни молодых философов и о Гегеле, фразу которого "Все действительное разумно", которая позволяла человеку сложить руки, как того и хотели берлинские буддисты, и которая противна русскому духу, приняли московские гегельянцы - 123
- о натуре Белинского - 124
- о том, что человек, не переживший «Феноменологии» Гегеля и «Противуречий общественной экономии» Прудона, не перешедший через этот горн и этот закал — не полон, не современен и о том, что философия Гегеля - алгбера революции, а также о простых истинах - 125
- о мистицизме и тайне женского развития - 126
- об одном споре с умной женщиной и о Фейербахе - 127
- о том, что византийское богословие - точно так же внешняя казуистика, игра логическими формулами, как формально принимаемая диалектика Гегеля - 128
- о том, что Белинский был одним из самых замечательных лиц николаевского периода, оригинально сочетавший философские идеи с революционными и без страха нападавший на литературную аристократию - 129
- как Белинский облил Жуковского бордо и убежал домой - 130
- о стеснительности и боевом характере Белинского, а также о его раздражительности - 131
- о том как Белинский и Герцен закусились с неким чопорным министром из-за Чаадаева - 132
- о том, что Россия будушего существовала исключительно между несколькими мальчиками, то есть между кругом Станкевича, славянофилами и западниками в их отчуждении от официальной России, а также о том, что люди не в силах отрешиться от своих своих физиологических воспоминаний и от своего наследственного склада, и еще о дряни александровского поколения, и также о том, что противоречие это между воспитанием и нравами нигде не доходило до таких размеров, как в дворянской Руси - 133
- о том, кто вышел из круга Станкевича и о славянофилах - 134
- о том, что для хороших натур богатое и даже аристократическое воспитание очень хорошо - 135
- о Бакунине и о том, что он усвоил логику Гегеля в совершенстве, проповедуя ее затем Герцену, Белинскому и Прудону - 136
- о том, что в 18 веке только в России сохранились группы отшельников мысли, схимников науки, фанатиков убеждений, у которых седеют волосы, а стремленья вечно юны, которые презрели богатство ради общественной деятельности, и что такие группы были во Франции в период Реставрации - 137
- сожаление Герцена о том, что пушки Николая 14 декабря не расстреляли картечью медного Петра - 138
- о том как Герцен говорил с малороссийским чиновником с вопиющим акцентом - 139
- о службе Герцена в Петербурге - 140
- о разнице одеяний в Петербурге, Москве и Европе - 141
- о омерзительной учтивости жандармов, палачей и прокуроров, исполняющих свои обязанности - 142
- о том, что Герцена снова выслали в Вятку из-за одного "неважного дела" - 143
- о Бенкендорфе и о том как он брезгливо прошел мимо старика с медалями, вставшего на колени, чтобы попросить нечто значительное для всей его жизни - 144
- о том как легко назначили обвиненного Герцена на должность, которую так упорно и страстно домогались чиновники - 145
- об удивительной судьбе одной придворной дамы, у которой собирались заговорщики и которых она подстрекала на убийство Павла и о "Записках" Дашковой - 146
- о русском обществе с 1825 года - 147
- о том, что новгородские чиновники не боялись больших денежных взысканий, так как у них ничего не было и они могли рисковать тем больше, чем важнее было дело - 148
- о том как некий немец <Маркс> не поверил, что Герцен занимал в ссылке должность советника губернского правления, ввиду чего считал его русским шпионом, и о том как Герцен свидетельствовал каждые три месяца о себе самом как о человеке, находившемся под полицейским надзором - 149
- о том как Павел сосал на рудники некоего раскольника, который не согласился снять перед ним шапку, и как Павел чуть не сжег всю деревню из-за этого случая, а всех жителей чуть не сослал в Сибирь - 150
- о том как Герцен довел до суда дело отставного морского офицера, который всячески издевался над своими крестьянами, и как этот офицер хотел сделать засаду на Герцена, подкупив бурлаков - 151
- о помещице Ярыжкиной, которая выдумывала удивильные по своей жестокости наказания для своих крестьян, и как эта барыня засекла двух горничных насмерть - 152
- о том сколько схоронено злодейств в полицейских застенках и о военных поселениях в Старой Руссе, а также о том, что граф Аракчеев - одно из самых гнусных лиц, всплывших после Петра 1 на вершины русского правительства, и еще о том, что Аракчеев был трусом и никудышным полководцем - 153
- о том как из-за убийства своей любовницы Аракчеев погубил множество людей, в том числе засек до смерти беременную женщину - 154
- о том как крестьянка, которую барин Мусин-Пушкин вместе с ее мужем ссылал на поселение, просила у Герцена дозволить взять ей с собой их ребенка, который по закону должен был оставаться у барина, и как Герцену стало противно от того, что она приняла его за одного из чиновников, что послужило причиной подачи им в отставку - 155
- о том как купец Гибин одолжил Герцену денег без расписки за то, что он вел себя на службе не так как иные чиновники, а также за то, что он заступался за черный народ - 156
- о гнусности отношений между господ со слугами и об удручающем положении слуг, по сравнению с работниками - 157
- о мягких, тонко развитых натурах, у которых есть огромный запал на начинание обученья, но нет сил для длительного продолжения дела - 158
- о том как становой по букету водки понял имя заводчика - 159
- об одном попе алкоголике, который после архипастырского исправления стал еще и вором - 160
- об односторонней и самодовольной личностью западного человека перед русским, с характером которого мещанство несовместимо, а также о том, что в жизни русский человек, с одной стороны, больше художник, с другой — гораздо проще западных людей, не имеет их специальности, но зато многостороннее их - 161
- о казарменном строе фаланстеров и о том, что люди готовы отказаться от собственной воли, чтобы прервать колебание и нерешительность - 162
- о том с каким презрением русский аристократ смотрел в Париже на европейских мещан - 163
- о Грановском - 164
- о любви, которая глубока и прочна - 165
- о том, что Герцен видел в Грановском и его жене связь как между братом и сестрой, а также о том, что они напоминали ему семьи первых протестантов - 166
- о том, что лекции Грановского имели "историческое значение" по мнению Чаадаева и о том, что их с овациями слушали в Московском университете - 167
- о двух видах угнетения, одно из которых приблизило Чаадаева к концу - 168
- о гонениях на университеты и о том, что священникам было предписано внушать кадетам, что величие Христа заключалось преимущественно в покорности властям (из письма Грановского Герцену) - 169
- о молодой плеяде доцентов, которых сгубили в России - 170
- о грехе славянофилов, который состоит в том, что высшие слои населения долго не понимали ни народа русского, ни его истории - 171
- об идее народности и о том, что русским доказывать свою народность было бы еще смешнее, чем немцам, в ней не сомневаются даже те, которые нас бранят, они нас ненавидят от страха, но не отрицают - 172
- о том, что западный панславизм поощрялся правительствами, дабы разжигать международную ненависть - 173
- о том, что славянизм - как противодействие иностранному влиянию - существовал со времен обрития первой бороды Петром, а также о том, что петербургские террористы всегда стремились уничтожить все славянское, и о том, что Карамзин, Пушкин и Александр 1 имели старообрядчески-славянский характер - 174
- о том, что народный гимн - это нововведение Николая, и что до него никакой гимн не исполнялся - 175
- о том, что православие, самодержавие и народность - это хоругвь, на манер прусского штандарта, поддерживаемая чем попало, и о том, что Николай бежал в народность и православие от революционных идей, а также о том как некий славянофил за обедом произнес тост, в котором он желал упиться кровью мадьяров и немцев - 176
- о "Письме" Чаадаева и о том как Герцен перечитывал это письмо несколько раз, боясь, что сойдет с ума оттого, что это письмо напечатано по-русски русским автором - 177
- о Чаадаеве как о фигуре, являющейся воплощенным протестом против всего современного ему общества и о том, что люди приглашали его к себе из тщеславия, а также о том, что насколько власть «безумного» ротмистра Чаадаева была признана, настолько «безумная» власть Николая Павловича была уменьшена, и также о том, что Чаадаев был знаком с Шеллингом, что повлияло на обращение его в католицизм - 178
- о неокатолицизме и о том, что русские находили для себя в католицизме - 179
- о возвращении Чаадаева в Россию и о том как он ненавидел и оскорблял все дорогое для славянофилов, а также о том, что Чаадаев считал переворот Петра тем, что сделало из людей просвященных рабов - 180
- о том, что все реставрации, которые хотели сделать славянофилы, вернувшись к "народной жизни" - это всегда безжизненные маскарады, то есть это возвращение к старинным неуклюжим костюмам, а не к современной одежде крестьян, а также о том, что государственная жизнь допетровской России была уродлива, бедна и дика, и еще о том, что возвращение к народу - не значит, что нужно делить с ним все предрассудки, и еще о том, что возврат к селу, к артели работников, к мирской сходке, к казачеству - значит вернуться к тому, что обещает будущее развитие славянского мира, в отличие от упований на византийскую церквоь или Грановитую палату - 181
- о том, что возвращение к московскому периоду Руси, так же бессмысленно как и возвращение к петербургскому периоду России, а также о том, что без мощи западной мысли невозможно оплодотворить зародыши, дремлющие в быту славянском - 182
- о женственном, восприимчивом характере славян, делающим их народом, нуждающимся в других, и что, оставленные на самих себя, славяне легко "убаюкиваются своими песнями и дремлют", а также о том, что нет народа, который глубже и полнее усваивал бы себе мысль других народов, оставаясь самим собою, как славяне, и еще о том, что неспособность к развитию современного европейского, государственного чина - это великий талант славян, и о том, что теперь нет свободных стран, ибо все страны сами напрашиваются на деспотизм, и в заключении о том, что Россия, в отличие от Европы не так не способна к социальному перевороту, как Россия - 183
- о Крымской войне и о том разложиться ли Россия на части или обессиленная Европа впадет в византийский маразм, а также о том, что разумное и свободное развитие русского народного быта совпадет с стремлениями западного социализма - 184
- о пробуждении умственных интересов в Москве - 185
- отличие людей николаевской России от людей екатерининской эпохи - 186
- об интеллектуальном обстановке в московских гостинных и столовых 19 века - 187
- о том, что в Моске 18 века жизнь больше деревенская, чем городская, и о том, что в ней жили образцы разных времен, образований, слоев, широт и долгот русских, а также о том, что помещичья распущенность по душе Герцену, так как в ней есть своя ширь, которой не найти в мещанской жизни Запада, и еще об особом характере московского общества, в котором сохранялась традиция западной вежливость с примесью славянского разгула - 188
- о повальном мещанском быте в среде всех западных слоев - 189
- о Хомякове, о том как он запугивал и смеялся над робкими дилетантами, а также о том, что в его чертах выражалось какое-то азиатское простодушное лукавство вместе с русским себе на уме, и ещео том, что он разуму давал способность развивать зародыши, получаемые из откроения и веры - 190
- о братьях Киреевских, и о том, что Иван Васильевич Киреевский - этот славянофил, но в то же время поклонник свободы и великого времени Французской революции - не мог разделять пренебрежения ко всему европейскому новых старообрядцев, а также о художественном мистицизме, и еще о том, что во взглядах Петра Васильевича Киреевского была доля горьких истин об общественном состоянии Запада, до которых Герцен дошел после бурь 1848 года, и о том, что тюрьма и ссылка в молодых летах чрезвычайно благотворны как закал, а также о том как Киреевских сломила казнь Пестеля и коронцаия Николая - 191
- о Константине Аксакове и о том, что он первый опустил панталоны в сапоги и надел рубашку с кривым воротом - 192
- о характере рабства в России - 193
- о временах, когда люди мысли соединяются с властью, то есть когда власть ведет вперед, когда она защищает свою страну или врачует раны страны и дает ей вздохнуть, и что в самую ограниченную эпоху русского самовластья нелепо и вредно вооружаться против частных злоупотреблений аристократии - 194
- о том как Грановский с кафедры ответил "Москвитянинам" и заставил их покраснеть - 195
- о пире, где случилось краткосрочное примирение славянофилов с западниками, и о том как Иван Киреевский просил Герцена, чтобы он вставил в свою фамилию букву ы вместо е, чтобы она таким образом была более русской для уха - 196
- о неудачной попытке Шевырева превзойти Грановского на его же лекционном поле, и что он портил свои чтения выходками против идей, книг и лиц, за которые было трудно заступаться, не попав в острог - 197
- о том, почему славянофильский журнал "Москвитянин" не был популярным - 198
- панегирик Герцена славянофилам, признающим их заслуги в переломе русской мысли, а также о том, что ни славянофилы, ни западники никогда не сомневались в любви друг друга к России - 199
- о том, что отец Герцена даже при смерти не захотел купить новый хомут и отдал решение этого вопроса после своей гибели сыну - 200
- о кальяне и о том как умирал отец Герцена - 201
- о том, что Герцену было противно оттого, что дом его отца стал принадлежать ему в силу того, что его отец умер, и что ему казалось, будто он обкрадывает покойника - 202
- о Дмитрии Павловиче Голохвастове, о том, что у него все получалось, что во всем он был лучший, но в его "гладкой" натуре не было безделицы, некоего недостатка - 203
- о Николае Павловиче Голохвастове, о полной противоположности своего брата, и о том, как он тайно обвенчался с простой девушкой, вопреки уговорам родственников, отчего его мать слегла в постель и умерла, принеся свою жизнь в жертву на алтарь этикета - 204
- о том как Дмитрий Голохвастов привез с собой Англию, а то есть сеятельные и веятельные машины, обставив русское хозяйство на английский манер, тогда как Николай Голохвастов разлюбил свою жену, взял на содержание актрису-танцовщицу и тем самым разорил свое имение, а также сгубил жену - 205
- о том как Вронченко, вопреки его воле, Николай сделал министром финансов, говоря о том, что он обучится этому делу в процессе - 206
- о натуре Дмитрия Голохвастова, обладающего теми достоинствами, которые высшее начальство искало в человеке 19 века и без тех недостатков, за которое оно гонит его - 207
- о том как Герцен отвратил своими трудами одного молодого человека от становления священником, окончательно разуверив его в догматах богословия - 208
- о том как Грановский категорически отказался говорить с Герценом и Огаревым о бессмертии души, которое с их точки зрения опровергала наука, и как после этого между ними начался разлад, а также о том, что в близких отношениях тождество религии необходимо - 209
- о том насколько вредно русскому полицейскому знать по французски и об истории французкого путешественника Про, который критиковал военные действия России на Кавказе, и которого из-за этого объявили агентом Франции - 210
- об одном обер-полицмейстере Кокошкине, который сильно брал взятки, но Николай спал спокойно, зная, что он полицмейстер в Петербурге - 211
- о том, что в русской службе страшнее бескорыстные люди - 212
- о некой парижанке, с характером благородной плебейки великого города - 213
- о том как Бакунин предлагал Тургеневу окунуться в пучину действительной жизни в Берлине и о русской натуре, которая не выносит постного отношения - 214
- о том как Белинский притворился француженкой, с которой Базель должен был обвенчаться в Покровском - 215
- о том как Герцен чуть не потерял паспорт, о котором мечтал несколько лет и о том как Герцен скупил все карикатуры на Николая в Кенигсберге, а также о том как его поразила публика в театре, которая говорила громко и свободно, а также что все надевали шляпы - 216
- об одной неприятной ситуации, которая случилась с Герценом и его семьей ночью на станции - 217
- об одном состоянии Герцена, когда почти все стало ему безразлично, и он равно не желал ни завтра умереть, ни очень долго жить - 218
- о встрече Герцена и Токвиля в Париже, а также о том как революционные мещане захватили Герцена и повели его к комиссару полиции и как полиция защищала граждан от этих мещан, а также о том как гвардеец чуть не проткнул Герцена штыком, и еще о том как проводился обыск в доме у Герцена - 219
- о том как Герцена подозревали в ирм, что он агент русского правительства - 220
- о снисходительном тоне французов по отношению к русским, а также о разнице в характерах француза и англичанина - 221
- о том, что Мицкевич - один из первых, кто стал развивать мысль о братственном собзе всех славянских народов, а также о том, что поляки относились к нему чересчур благоговейно, и что Мицкевич привык к таким знакам подчиненной любви - 222
- о том, что католицизм действует на славян разрушительно, что оно доводит до мессианизма, до сотворения себе кумира, а также о том как под этим опьянением мистики поляки поклонялись Наполеону, который не любил Польши, но любил тех поляков, которые с безграничным мужеством проливали за него кровь - 223
- о России, которая выходила из страшного пятилетия вслед за гробом Николая - 224
- о хористах революции или о революционерах кофейных и клубов, о том, что банкеты, демонстрации, протестации, сборы, тосты, знамека - главное в революции для них - 225
- о том, что Женева - это убежища между тремя нациями, а также о том, что Швейцария была местом, куда сходились со всех сторон уцелевшие остатки европейских движений, неудавшихся революций - 226
- о том, что эмиграции, предпринимаемые не с определенной целью, а вытесняемые победой противной партии, замыкают развитие и утягивают людей из живой деятельности в призрачную, а также о том, что все эмиграции, отрезанные от живой среды, к которой принадлежали, закрывают глаза, чтоб не видеть горьких истин, и вживаются больше в фантастический, замкнутый круг, состоящий из косных воспоминаний и несбыточных надежд - 227
- о том, что Гейнцен (основоположник теории современного терроризма, автор фраз Их лозунг — убийство, наш ответ — убийство. Им необходимо убийство, мы платим убийством же. Убийство — их аргумент, в убийстве — наше опровержение», «Если нам потребуется поразить половину континента или пролить море крови,… нас не будет мучить совесть», Не экономика, но «насилие служит исходным пунктом исторического развития».) ради революции готов был избить два миллиона человек и о замечании некоего доктора по этому поводу, которое заключалось в том, что Гейнцен имел ввиду по крайней мере двести тысяч китайцев, которых не стоит жалеть - 228
- о том как Густав Струве (один из руководителей баденской революции 1848 года) поучал Герцена своей теории о семи бичах, а также о том как Струве начал внезапно для Герцена ощупывать его череп, затем заявив, что у последнего отсутсвует "бугорок почтительности", а еще о том, что Струве выбирал себе жену, потрогавши предварительно ее голову - 229
- о том как Герцен и Струве спорили насчет растительной пищи, и как Герцен защищал мясо, основываясь на том факте, что у травоядных животных гораздо меньше развит мозг, а Струве ему заявлял, что если питаться только растительной пищей, то после смерти тело не будет пахнуть - 230
- о том как Струве изобрел новый календарь для вольной Германии, где он заменил дни, которые прежде были посвящены святым, на дни почитания знаменитостей, вроде Вашингтона, либо же на дни ненависти к неким персонам, вроде Николая, а также о том, что день Рождества он заменил на праздник Амалии, то есть своей жены - 231
- о Джузеппе Маццини - итальянском политики, сыгравшем важную роль в национальном освобождении Италии, организатор тайных обществ в Италии - 232
- о том, что француз - природный солдат, как и немец, шаблон, тогда как итальянец, скорее, бандит, свободный человек, бегущий ото всякой работы, как и русский, и имеющий сходство с русским человеком достоинствами в виде самообрзования и недостатками в виде лени - 233
- о великих личностях, воинах за свободу отечества, которых дала Италия - 234
- о том, что для Гарибальди Америка - это страна забвения родины и о том, что для него было лучше носиться по океану, закаляя себя в суровой жизни моряков, будучи плавучей революцией, готовой пристать к тому или другому берегу - 235
- об Феличе Орсини (итальянский революционер, известный своим неудачным покушением на Наполеона 3) и о том, что такие личности как он, противоположные будничным мещанам, готовые на всякое лишение и жартву, в душе которых бродит бездна античных добродетелей и католических пороков, развиваются только в Италии - 236
- о том, что западные люди часто бывают недалекими и оттого кажутся простыми, о том, что простота немцев - это простота практических недорослей, простота англичан - сонливая, от нерасторопности ума, а также о том, что все французы - скверные актеры, что в их крови хвастовство и привычка к фразе вплоть до того, что они платят жизнью за это актерство, за свою ложь - 237
- о том, что людям деятельности непонятные сомненья и сокрушительные раздумья натур художественных - 238
- о том, что Англия стоит в стороне от революции, а также о том, что в Швейцарии нет каст и ярких пределов между горожанами и сельскими жителями, и еще о том, что через Швейцариюи проходят все учения, все идеи, оставляющие на ней следы - 239
- о том, что централизация несовместима со свободой, а также о швейцарском свободном федерализме, и еще о том, что каждый человек в Швейцарии принимает активное участие в делах кантона и принадлежит к какой то партии, в отличии от крестьян Франции, которые ничего не знают и вовсе не интересуются делами Франци, и о том, что президент и министры в Швейцарии ходят в кафе как простые смертные и обедают за общим столом - 240
- о гонениях эмигрантов, искавших убежища в Швейцарии осенью 1849 года, а также о том, что федеральное собрание Швейцарии и не подозревало, как боятся его правители соседних стран, и еще о том, что переход из заговорщиков в правительство имеет свои комические и досадные стороны, и о том как граф Остерма-Толстой дал совет по поводу постановки пушки Фази, который побудил народ Женевы восстать на свое правительство, мирно ушедшее в отставку под ружьями толпы, расходясь из залов по домам - 241
- о том как Фази и Маццини сделались врагами социализма оттого, что это было учение, сложившееся вне их круга - 242
- о том как Герцен ругался с Фази по поводу ареста Струве, да так усердно, что их прения слушали люди из соседних отелей, а также о том, что, по мнению Герцена, что нелепо уважать человека без причины, только за то, что он полицейский, а также о том, что представлять себе чиновников какими-то священнодействующими лицами - вещь сугубо монархическая, и еще о том как Фази со злости назвал Струве русским шпионом, чем очень насмешил Герцена - 243
- о том, что неумеренная любовь раскрывать истину, добираться до подробностей в делах уголовных, преследовать с ожесточением виноватых, сбивать их – все это чисто французские недостатки, а также о том, что судопроизводство для них – кровожадная игра, вроде травли для испанцев - 244
- о том, что русскому человеку, жителю долин и лугов, горы мешают через некоторое время, что они громадны, близки и тесянт, а также о чистом добром племени, живущем в горах, и еще о том, что на северо-востоке России, в Перми или Вятке Герцен встречал людей такого же закала, как в Альпах - 245
- об обычае пермских мужиков выставлять на ночь за окно кусок хлеба, квас или молоко, на тот случай, ечто если несчастный, т.е. сосланный, проберется из Сибири да побоится постучать, так чтобы подкрепился, не делая шума, и что подобный обычай Герцен нашел в Швейцарии - 246
- о том, что либерализм - это последняя религия, а также о том, что 18 столетие было одним из самых религиозных времен в истории Европы, и еще о том, что скептицизм провозглашен был вместе с Французской республикой в 1792 году, и о том, что якобинцы - это светское духовенство - 247
- о том, что якобинцы освободили не народ, а грязную толпу, пыл которой они пытались безуспешно остудить гильотиной, а также о том, что мещане не были произведены революцией, но всегда были ей чуждыми, и о том, что мещан держала аристократия в черном теле, тогда как освобожденные они прошли по трупам освободителей и ввели свой порядок - 248
- о молодом американском народе, более деловом, чем умном, который необразован и занят лишь устройством своего жилья, и о том, что если эта порода возьмет верх, то с ней не будет ни царей, ни централизации, ни голода, а также о том как вымерли идеалы романтической Европы - 249
- о том, что западные люди не соответсвуют русскому понятия о них, что они гораздо ниже этого понятия, этого идеала, вроде рыцарской доблести и изящества аристократических нравов, что все это переродилось в мещанские нравы, а также о том, что купец стал первообразом нового европейского мира, и еще о том, что главное для рыцаря было лицо, его личность, тогда как у мещанина главное товар, дело, вещь, то есть собственность, и о том как вульгарная сторона Санчо Панса взяла верх и разгулялась - 250
- о том, что в голове европейцев смешались все их выковые учения, вылившись в нелепые выводы, до которых дошли передовые страны Европы, а также о том, что вся европейская нравственность свелась к приобретению собственности, о том, что жизнь свелась на постоянную борьбу из-за денег - 251
- о том, что в Европе все партии разделились на два стана: на мещан-собственников и неимущих мещан, которые хотят вырвать из рук первых достояние, но не имеют на это сил, а также о том, что современный английский парламент - это самое колоссальное беличье колесо в мире - 252
- о том, что во всем современном европейском мире лежат две черты, идущие из-за прилавка: лицемерие и скрытность, с одной стороны, и с другой - выставка и хвастовство, а также о том, что русский человек краснеет за неведение западного общества, что образование отвлекает европейца от дела, и еще о том, что хитрость и лицемерие не так умны и дальновидны, как их воображают - 253
- о глупости всеобщей подачи голосов - 254
- о том, что никогда католицизм и рацарство не отпечатывались глубоко на людях, как буржуазия, а также, что мещанство ни к чему не обязывает, кроме обладаниесобственностью, и еще о том, что мещанство, освободившиеся от всех общественных тяг, кроме складчины для найма охраняющего их правительства, воспользовалось работой свободных людей, вроде Вольтера, Гете и Шиллера, которые отринули мир рыцарский и католический, и еще о том, что в Англии чернь менее всего ходит в церковь, а также о тяжелой общей атмосфере европейской жизни, и о том, что Швейцария - единственный клочок Европы, в который можно удалиться с миром - 255
- о том, что глупо или притворно во времена Герцена было пренебрегать денежным состоянием, и о том, что деньги - это независимость, сила и оружие, а также о том почему Герцен не поехал назад в Петербург из воспрянувшей Италии - 256
- о знакомстве Герцена с Ротшильдом и о плохом курсе билета московской казны, и как Ротшильд принял Герцена за русского князя, задолжавшего в Париже - 257
- о том, что чем меньше страстности в финансовых делах, тем легче они удаются, и что состояния рушатся как у мотов, так и стяжателей - 258
- о бюрократическом формализме буржуазной Франции, который не уступал русскому имперскому - 259
- о природе, внутри которой рос и складывался крестьянский мальчик, потомок старого сельского рода - Прудон - 260
- о том как Ротшильд удвилися, что Николай не хотел отдавать ему капитал в виде билета матери Герцена, который его продал, по причинам политическим и секретным, а также о казацком коммунизме самодержавия - 261
- о том, что никогда и нигде не было такой политической полиции как во Франции со времен Конвента, так как полиция везде окружена враждебным элементом, но во Франции, напротив, полиция - самое народное учреждение, и какое бы правительство ни захватило власть - полиция у него готова и часть народа будет ему помогатьь с фанатизмом и увлечением, а также о том, что в Париже живут как в ульях, с общей лестницей, с общим двором и дворником - 262
- о генезисе тайной полиции во Франции, и что во Франции времен Февральской республики все подсматривали, следили друг за другом и доносили друг на друга с убеждением, с наилучшими целями, и еще о том, что ни в Австрии, ни в России нет такого количества шпионов, как во Франции - 263
- о том, что самые серьезные люди увлекают себя формализмом, и что революционная бюрократия точно так же распускает дела в слова и формы, как и канцелярская, а также о том, что время тайных обществ миновало только в Англии и Америке, и что где есть меньшинство, желающее осуществить некую идею, если нет свободы речи и права собарния - там будут тайные общества, и еще о том, что Герцен никогда не состоял ни в каких тайных обществах, но что он с радостью бы вступил в союз Пестеля и Рылеева - 264
- о том, что кроме швейцарской натурализации Герцен не принял бы никакой, даже английской, и что для полной свободы Герцен выбирал подданство между Швейцарией и Америкой, и о том, что Герцен очень уважал Америку и верил в ее великое будущее, но ее жизнь была для него антипатична из-за ее недостроенности и сырости, что в нее едут люди, которые не имеют веры в свое отчество, и еще о том, что по мере того, как Герцен утрачивал надежды на романо-германскую Европу, его вера в Россию возрождалась, и потому он решил принять подданство Швейцарии - 265
- о древнегерманских рабочих семьях, отличающихся от изнеженных аристократических и приходо-расходных мещанских - 266
- о том, что устройство каждого человека зависит от химическоо соединения и качества элементов, иначе - все в человеке предопределено его генетическим происхождением - 267
- о храбрости, которую нужно иметь, чтобы высказать свое мнение, противоречающее общепринятым предрассудкам и о том, что почти вся музыка соответсвует своему времени, и людям из другой эпохи тяжело ее воспринимать, если она не отзывается в них чем то знакомым - 268
- о самом светлом нраве из всех и о самой полной натуре, которых когда либо видел Герцен - 269
- о том хорошо ли начинать жизнь с трезвого взгляда на нее и о том, что Герцен пережил романтизм революции, мистическое верование в прогресс и человечество, и что у него осталась только религия личностей, вера в двух-трех, уверенность в себе, в воле человеческой, и еще о том, что последние человеческое утешение - это оправдание себя в собственных глазах - 270
- о том, что вся задача педагогики состоит в том, что заставить говорить науку простым, обыкновенным языком, а также о том, что нет трудных наук, а есть только трудные, непериваримые изложния этих наук, и что ученый язык - язык стенографированный для того, чтобы не повторять одного и того же по сто раз, а лаконично выразить все в формуле, и еще о том, что христианское воззрение приучило человека к идеалу, а потому его неприятно поражает все естественное - 271
- о мечте Герцена, которая состояла в том, чтобы человек отошел от религиозных заблуждений и начал исповедовать науку, и что он надеется в этом вопросе на будущие поколения - 272
- о том как Герцен стал гражданином Швейцарии и о его любви к России и ненависти к самовластью Николая - 273
- о том как Герцен заплатил залог за журнал Прудона и о том, что чтение Прудона, как и чтение Гегеля, дает не результаты, а средства, а также о том, что сила Прудона в критике существующего, и еще о том, что у прудона соверешнно французский ум, который был у Рабле, Монтеня, Вольтера, Дидро и у Паскаля, и о том, что у Прудона, по его же признанию, нет никакой системы - 274
- о том, что Прудон был равнодушен в политических вопросах, а также о том, что Прудон терялся в Народном собрании, в этом мещанском вертепе, и еще о том, как Прудон отвечал на претензию Тьера по поводу нравственного растления им людей тем, что почти вызвал его на дуэль и предложил рассказать свою жизнь факт за фактом, убедив всех присутствующих, что она более весомая, чем жизнь Тьера, и, высказав эту нелепость, сошел с торжествующим с трибуны, презрительно смотря на защитников религии и семьи - 275
- о кощунстве и резкости суждений француза, которые больше шалость, чем сосущий душу скептицизм, и что французы не могут простить ни Монтеню, ни Прудону вольнодумство и непочтительность к общепринятым кумирам - 276
- о том как Прудон ходил слушать Гегеля к Бакунину, и о том как они спорили с вечера до самого утра - 277
- хвалебное письмо Герцена Прудону, которое он выслал вместе с двацати четырьми тысячи франков на его журнал, и о комичной нападке в этом журнале Прудона на Наполеона - 278
- о том как правительство перевело Прудона в прескверную камеру, и что люди не поумнели со времен Сократа, раз так поступают со своими гениями, а также, что раньше гениев преследовали и убивали - 279
- о том, что Прудон считал женщину подвластной работницей, и сказал Герцену, шутя, что его жена не настолько глупа, чтобы не умела приготовить хороший бульон, и не настолько умна, чтобы толковать о его статьях, и это все, что необходимо для домашнего счастья - 280
- о том как Прудон испугался освобожденной личности человека, потоу что, освободив ее отвлеченно, он впал снова в метафизику, и что "свободная" личность у него часовой и работник без выслуги, которая должна морить в себе все лично-страстное, что ее сущность - вне ее, а также о том, что в прудоновской семье необходимо мало любить, а также, что, по мнению Прудона, брак должен быть без любви, по долгу, по выбору родителей, что этот брак должен превзойти любовь, и еще о том, что у Прудона изгнано чувство и остался лишь безвыходный тупой труд пролетария, от которого была свободна семья Древнего Рима, имевщая рабов - 281
- о том как по мнению Герцена должен отвечать сын отцу, который заставляет первого работать во имя справедливости и слушаться его во всем, а также о том, что Прудон, испугавшись освобожденной толпы, захотел заточить ее в капкан римской патриархальной семьи- 282
- о том какие народы бывают свободны, а также о том, что Франция 19 века самая свободная страна мира, ее язык - лучший язык, ее литература - лучшая литература, ее силлабический стих звучнее греческого гекзаметра, и еще о том, что Шекспир, Кант, Гете и Гегель сделались своими во Франции, и что Франция исправила их и одела, как помещики одевают мужиков, когда берут их во двор - 283
- о том, что западноевропейский мир не любит свободы, что он любит только домогаться ее, и что сил на освобождение он иногда находит, но на свободу - никогда - 284
- о том, что старсть несправедлива, так как она индивидуальна, тогда как справедливость - межличностна, и что радикально уничтожить ревность значит уничтожить любовь к личности, заменяя ее любовью к полу - 285
- о том, что здоровый человек равно бежит от монастыря и от скотного двора, от бесполости инока и от бездетного удовлетворения страстей - 286
- о том, что христианский брак мрачен и несправедлив, так как отдает жену в рабство мужу - 287
- о том, что гражданский брак - это кабальный контракт на пожизненное отдание своего тела друг другу - 288
- о том, что Герцен отрицает царственное место любви и протестует против ее самодержавной власти, а также о том, что любовь для Герцена - такой же предрассудок как бог, дьявол и римское уголовное право, и что только разум - единственный путиводитель человека, а также о том, что Герцену очень жаль тех женщин, которых изнашивает любовь, делает их сосредоточенными на одном половом отношении, а, следовательно, она меньше разумна - 289
- о нелепости соединения христианской нравственности с земными страстями - 290
- о том, что с девушка с детства испугана половым отношением и о том, что мальчка, едва умеющего ходить, подготавливая к убийству, а девочку готовят к женитьбе, приучая любить ее эполеты не на своих, а на чужих плечах - 291
- о том, что вся жизнь женщины вращается вокруг половых отношений, и что освобождение от этого стремления является героическим подвигом с ее стороны - 292
- о ядах, которые злее и мучительнее разлагают человека, нежели детские болезни и о том, что несчастие - самая плохая школа, и о том, что человек, много испытавший, имеет ослабленную душу, которая становится со временем трусливее от перенесенного - 293
- о том, что Герцена оскорбило представление "Катилины", которого ставил А.Дюма тем, что на сцене завуалированно демонстрировали смерти восставших в то время, когда в Париже еще недавно лилась кровь людей - 294
- о разнице между грубыми русскими страстями и утонченными европейскими - 295
- о психической невоздержанности немок, об их эстетической истерике, о том, что они проходят весь курс страстей и искушаются всеми грехами заочно, по книжкам других и собственным тетраткам, а также о том, что общая их черта - это идолопоклонство гениям и великим людям - 296
- о том как одна немецкая жена, восхищавшаяся своим мужем поэтом, сделала его предводителем немецкого восстания, и что во время сражения он проявил себя худшим образом, ведь был нежной натуры - 297
- о том, что забывать прошедшее - это слабость и ложь - 298
- о нелепости дуэлей, о том, что худшая сторона дуэля в том, что он оправдывает всякого мерзавца, а также о том, что основа человека должна быть в его разуме, а если это не так, то он раб даже при всей своей храбрости - 299
- о том как Энгельсон предложил Герцену свои услуги в качестве того, кто убьет поэта Гервега, у которого был роман с женой последнего, и как после отказа Герцена Энгельсон стал танцевать на одной ноге и петь - 300
- о яркой личности Бакунина - 301
- о том как молодой Герцен и его юные друзья занимались проповедью против всякого насилия и правительственного произвола, а также о том, что петрашевцы были их младшими братьями, а декабристы - старшими - 302
- об удивительной талантливой молодежи времен юности Герцена, которые жертвовали всем из своих убеждений, а также ответы Герцена на возражения молодых революционеров, согласно которым для всех его друзей революционные идеи и участие в революционном деле были роскошью и что для них это не было вопросом куска хлеба и человеческого существования - 303
- о том, что русские забывают, что реальное понимание жизни обнаруживается в остановке перед крайностями - 304
- о том как Париж и Франция имели чарующее воздействие на людей русских, а также о том как Сазонов, не найдя себе места ни в России, ни во Франции бросился в парижский разгул - 305
- о том, что в России появление "Мертвых душ" было важее назначения двух Паскевичей фельдмаршалами, то есть о том, что в 1847 году говорить о политической жизни в России было нелепо - 306
- о том как Герцен, говоря о том, что пустые разговоры о судьбах России в Париже мало к чему приведут, защитил Белинского перед Сазоновым, по мнению которого, Белинский мог бы пустить все свои силы в политические дела, а не в литературные, а также о строгости русских парижан к своим соотечественникам и поклонение перед французскими краснобаями, которые забрасывали их красивыми фразами - 307
- о том, что во времена Герцена Париж перестал был городом французским и стал городом, в котором расположилась вся Европа и две Америки, что кочующий турист считает Париж своим - 308
- о том, что клиентизм русских перед западными авторитетами шел из казармы, и о том, что русские привыкли поклонятся грубой силе и ее знамениям - чинам, и что поэтому русские в Париже преклонялись даже перед заграничными посредственностями, тогда как немцы - только перед великими французами - 309
- о том как Сазонов думал, что после Февральской революции во Франции правительство России, под давлением либеральных идей, обратится к нему и к его парижскому кругу, как к высоко образованным людям, предлагая им стать министрами в России - 310
- о том, что русские обладают огромным талантом, превосходящим многих, который они не сознают и не развивают в себе, полагая его пустяком и напраслиной, и о том какие точные комические представления давал Энгельсон- 311
- о том, что на жене Энгельсона Герцен впервые понял, как мало можно взять логикой в споре с женщиной - 312
- о том как опасно забрасывать фермент сомнения в нравственную натуру женщины - 313
- о петрашевцах и об отличии их от поколения Герцена - 314
- о том как в казармах Николая из молодых талантливых людей вывели обессиливших ипохондриков, вечно депрессивных, наблюдающих за своим психическим состоянием и упивающихся самолюбием в самбобичевании, обидчивых и нежных как мимозы - 315
- о том, что бездетность развивает у женщин грубый эгоизм и что ребенок приучает мать к жертве, к подчинению воли, к трате времени не на себя, и что чужой ребенок в доме женщины может рассчитывать на все льготы и холенья, которые делают шпицу - не более - 316
- о том как Герцен отказал Энгельсону в пропаганде, нацеленной на балтийские страны, чтобы они во время Крымской войны восставали против России, под предлогом того, что таким образом они погубят себя в глазах России и станут ее врагами - 317
- о том как Энгельсон угрожал Герцену ножом - 318
- о том как Герцен радовался смерти Николая - 319
- о том как Энгельсон угрожал Герцену в его отсутствие из-за того, что Герцен в шутку при поляке назвал их обоих трусами - 320
- об одинокой жизни Герцена в Англии и о том, что нет в мире городе, который бы больше отчучал от людей и больше приучал к одиночеству, как Лондон, и описание Лондона 19 века, которое похоже на описание мегаполиса века 21 - 321
- о разнице между Гарибальди и Маццини - 322
- о разговоре Лайоша Кошута (венгерский государственный деятель, революционер, национальный герой Венгрии) и Герцена, который заявлял, что поддержка Австрии со стороны России в подалвении венгерского восстания выглядит как узкая противославянская политика, за проведение которой Австрия даже не поблагодарит - 323
- о том, что в английской эмиграции немцы смотрят на англичан как на высшее племя, а французы их ненавидят, и о презрительном отношении англичан ко всем эмигрантам, но если англичане смотрят на немцев свысока, то французам они завидуют и стараются им подражать - 324
- о Викторе Гюго, о том, что он никогда не был политическим деятелем оттого, что он слишком поэт - 325
- о Луи Блане и о том, что его ум и характер являются образцом лучших людей старой Франции - 326
- о вырождении политической реформации - 327
- о том, что буржуазия - главный балласт всех эмиграций, а также о том, что лавочники в изгнании становятся радикалами в силу боязни, но в самом деле они рады возвратиться на родину, если им то позволят, и еще о лейб-компанейской роте эмиграции, которые искали в революции лишь общественного положения - 328
- о прирожденных революционерах - 329
- об оскорбленных жандармами крестьянах, вынужденных эмигрировать со своей родины, желающих только отомстить обидчикам и работать дальше - 330
- о революционной интеллигенции, которая состоит из людей, бросающихся красивыми лозунгами, но совершенно не знающими как их осуществить на практике - 331
- о том, что террор оправдывается успехом - 332
- о письме некоего доктора Герцену, который критиковал современных революционеров во Франции и желал, чтобы войско Николая разрушило дотла обветшавшую французскую цивилизацию - 333
- о том, что некий доктор в письме Герцена назвал его казаком и крайнем анархистом по сравниню с европейскими филистерами, а также о том, что для успеха революции Герцен рассчитывал на образование демократической федерации славянских народов, которые дадут Европе общий толчок для воскрешения, и еще о том, что, по мнению доктора, в Европе только лишь Россия способна привести смертный приговор над Западом, и что нет другой силы в мире, способной сделать это, ведь русская армия готова напасть на братские народы, проливать кровь, жечь, разить без оглядки и без колебаний - 334
- о том, что, по мнению некоторого доктора, множество современных революционеров мечтают о диктатуре и о должностях, забывая свои принципы, и о том, что взрослые в этом вопросе лицемернее детей, ведь дети серьезнее играют в солдаты, чем великие монархи - 335
- о том, что в новом поколении спаяны противоположные элементы: неукладичвое самолюие и недоверие к России, преждевременное старчество, и что это является естественным результатом рабства, которое сохранило наглость начальника и подавленность подчиненного - 336
- о том, что Мильтон защищал свободу речи против нападений власти, а Милль отстаивает свободу против общества и нравов, против посредственности - 337
- о том, что, по мнению Милля, в развитии народов наступает предел, после которого он делается Китаем, и бывает это тогда, когда личности начинают стираться, пропадать в массах, когда все подчиняется обычаям, а также о том, что развитие - это стремление к лучшему от обычному, и что вся история состоит из этой борьбы, и еще о том, что, несмотря на умственное превосходство людей 19 века, они являются посредственностями, так как лица теряются в толпе, которая ненавидит все резкое и самобытное, проводя над всем общий уровень - 338
- о том, что, по мнению Герцена, все народы рано или поздно подходят к такой форме жизни, которая соответствует ему, что когда то наступает насыщение, где все приходит в равновесие, продолжает вечно одно и то же до катаклизма, и это время не требует ни усилий, ни грозных бойцов, и о Голландии как примере такой страны - 339
- о том как Герцен развил логику Милля, которая дошла до того, что Англия должна превратиться в усовершенствованный Китай, сохраняя свою торговлю, свободу и улучшая свое законодательство, а Франция должна совершать набеги на соседей и приковывать другие народы к судьбам своей центразиованной деспотии - 340
- о том, что если народ не будет восставать и требовать своих прав - его будут использовать и подавлять, и о том, что идея спасения народа невыгодна господствующему классу, что ему выгодно только государство с американским невольничеством - 341
- о некоей революционере (Бартелеми) из французских пролетариев, который жаждал восстание рабочего класса и свирепого истребления буржуазии, и как в нем увидел Герцен как человек может быть правым перед совестью, посылая десятки людей на гильотину, и о том, что человек этот говорил мастерски, талантливо, грациозно и талантливо, хотя он был обычным механиком, а также о том как незаслуженный удар жандарма по лицу этого человека сделал из него революционера, побудив его купить пистолет и застрелить своего обидчика - 342
- о том как Бартелеми изобрел в Швейцарии ружье, которое имело возможность пустят ряд пуль в одну точку, и что этим ружьем он думал убить Наполеона - 343
- об азартных людях и о русских офицерах в частности, к числу которых принадлежал Денис Давыдов, которые храбры, опрометчивы до дерзости и очень недалекие, которые всю жизнь живут парой воспоминаний, где они простояли под градом пуль, и что их единственный интерес - это задор, которым они могут похвастаться, исполняя какой то подвиг - 344
- о том, что не бывает страшнее и многочисленнее толпы, как в Лондоне - 345
- о том как адвокат осужденного на казнь Бартелеми заранее продал его пальто мадам Тюссо, которое Бартелеми предложил этому адвокату как единственную плату, которую он может вручить за услуги - 346
- о том, что робость в английскую кровь внесена капиталистами и мещанством - 347
- о том как англичане держаться за право убежища - 348
- о французских шпионах в Лондоне - 349
- о прочности сил и страстной привычки к работе у английчан, как тайна их организма, воспитания и климата - 350
- о пищевых привычках немцев, англичан и французов, а также о том, что русские люди полностью зависимы от желудочных привычек, что им лучше опоздать, чем остаться без обеда - 351
- о польской эмиграции, а также о старом пане-энциклопедисте Бернацком - 352
- об отсталости Польши от всех общественных европейских движений 19 века, и о том, что все приобретенное революцией - это заслуга среднего слоя общества и городских работников - 353
- о том, что рассказы о русских аристократах сводятся к дикой роскоши, пирам на целый город, к тиранству крестьян, к рабскому подобострастию перед императором и двором, и что Шереметьевы и Голицыны ничем не отличались от своих крестьян, кроме немецкого кафтана, французской грамоты, царской милости и богаство, и еще о том, что в замашках польских панов не было ни тени холопства - 354
- о немецкой эмиграции и об излишнем простодушии немцев, которое отпугивало другие национальные эмиграции - 355
- о разговоре поляка и немца, где первый высказал мысль, что поляков все ненавидят, кроме Англии и Франции, так как первая их презирает, а вторая - не боится - 356
- о том, что немцы не умеют справиться с внутренним и внешним врагом, хотя и могут - 357
- о том, что Маркс выдал за русского шпиона Бакунина, который чуть не сложил свою голову за немцев - 358
- о том как Давид Уркуад считал, что Турция - превосходная старана, имеющая большую будущность и о том, что он полагал якобы русская дипломация - самая хитрая и ловкая во всей Европе, что она подкупает и надувает всех государственных людей, и о том как марксисты постоянно ссылались на Уркуада, подозревая всех людей в шпионаже на русское правительство - 359
- о том как марксисты в частоности и немцы вообще стали критиковать Герцена за то, что он осмеливается смотреть на Германию сверху вниз, а также о том, что немцы предостерегали другие эмиграции от общения с Герценом, как с агентом русского правительства, и что эта ненависть немцев была безличная, и еще о дипломатическом обеде, которые устроили американцы в честь врагов всех существующих правительств - 360
- о том, что Маркс был против выбора Герцена в члены международного комитета, полагая, что он русский, который во всем, что писал, поддерживает Россию - 361
- о том как Маркс в черно-желтом журнале Германии анонимно выдавал Карла Фогта за агнета принца Наполеона - 362
- о том как Герцен обидел весь германский народ, оскорбив прусское юнкерство - 363
- об одном немце на содержании у молодых и образованных русских, и о свободе слова в берлинской таверне - 364
- о Полине Виардои и о том, что побывать у нее дома равнозначно попаданию в приличное общество, и о том как он однажды съел все угощение в доме у Виардо, и как Жорж Санд, забрав его к себе, сделала из него другого человека - 365
- о том, что в Лондоне нужно было работать как машина, иначе тебя заменят иные, а также о том, что, поживши несколько лет вне Германии, у немцев наступает отвращение от родины, и еще о том как Лондон сгубил любознательного Мюллера, десят лет прожившего на попечении то одних, то иные - 366
- о том, что немцы называли марксистов "серной шайкой", и о "мутной гуще" эмигрантов-революционеров и эмигрантов-консерваторов, а также о том, что в Лондоне, чтобы не быть задаваленным, нужно много работать, выполнять сейчас и что попало, что потребовали - 367
- о том как немцы в Лондоне бросают курить и ходить в пабы - 368
- о том как эмигрантская интеллигенция в Англии не могла найти себе работу по должности, а устраиваться на работу, где преобладал ручной труд для них было дико, и о их выдумках в попытках заработать - 369
- об одном забавном случае, случившимся с Герценом, когда он подал на поездку в необходимую часть города одному господину и затем встречал его еще пару раз с той же просьбой с измененным внешним видом, а также об истории офицера Стремоухова, собиравшегося в Мельбурн, но которого посадили на три месяца в тюрьму за буянство и драку в кабаке - 370
- об испитых и ободранных плененных после Крымской войны русских матросах, некоторые из которых сбежали с военного корабля в Портсмуте, чтобы остаться в Англии, и как Герцен пытался устроить одного из этих сбежавших матросов на корабль к Гарибальди, и как этот матрос несколько раз намеренно пропускал этот корабль, пропивая данные ему Герценом деньги в кабаке - 371
- о ворах, награждаемых правительством и защищаемых войском и полицией, т.е. об эмигрантах-шпионах, и что французы - большие артисты этого дела, умея сочетать должность шпиона с апломбом человека, совесть которого чиста, а также об образцовом поведении шпиона в лице де ла Года, которого обличили в донесении партийных сведений полиции - 372
- о том как некий австрийский журналист Энглендер жил на содержании у французского префекта и автрийского посольства как шпион, за что был посажен из ревности французской полицией в тюрьму - 373
- о встрече Роберта Оуэна (английский философ, социалист, один из первых социальных реформаторов XIX века) с Николаем и об успехе New Lanark'а, а также о том как Оуэн уничтожил свою популярность заявив во всеуслышанье, в самом центре Лондона, что главное препятствие к гармоничному развитию нового общежития людей - это религия - 374
- о том, что люди европейского материка беспомощны перед властью, выносят цепи, но не уважают их, тогда как свобода англичанина больше в учреждениях, чем в нем самом, чем в его совести, его свобода в общественном закона, а не в нравах, не в образе мыслей - 375
- о том, что государство - не дома сошедших с ума, а дома не взошедших к уму, и об эволюционистских воззрениях Герцена - 376
- о том, что люди все меньше понимают простое и готовы верить, что понимают вещи очень сложные и совершенно непонятные, и о том, что, по мнению Герцена, власть и религия созданы с целью сохранения общественной безопасности от диких страстей и преступных покушений, и еще о том, что, по мнению Оуэна, человек вовсе не преступник, что он не отвечает за себя, как и другие звери, и что он не подлежит суду, а воспитанию - очень, и что характер человека создают обстоятельства - 377
- о нелепости веры в метафизическое измерение, загробный мир и богов, с точки зрения Герцена, а также его мнение, состоящие в том, что чем развитее народ, тем развитее его религия, что грубый католицизм и позолоченный византизм не так суживают ум, как тощий протестантизм, а язычество пригодно лишь для поверхностных умов, равно не имеющих ни довольно сердца, чтобы верить, ни довольно мозга, чтобы рассуждать - 378
- о том, что образованные сословия готовы сами ходить на веревку, лишь бы ее уберегли от толпы, и о том, что внизу, в толпе 15 век, тогда как наверху, у аристократии век 19, и что в самом деле старшно вообразить и тех, и иных на воле, без церкви, без суда, без попа, царя и палача, которые бы удерживали их зверное буйство - 379
- о том, что древние греки верили вздору и играли в мраморные кукла, а современные Герцену люди играют в них из процентов, поддерживая иезуитов, чтобы обуздать народ и эксплуатировать его - 380
- о том, что все о чем мечтала старая Европа: республика, демократия, федерация должны были воплотиться в Америке, но в ней произошло так, что большинство захватило диктаторскую и полциейскую власть, исполняя должность палача, что американский народ распадается из-за "права сечь", и что южане не уступают по гнусности образа мыслей неополитанскому королю и венскому императора, а также о том, что в Северных штатах люди занимаются вертящимися столами, постукивающими духами - и это в стране, хранящей нетерпимость пуритан и квакеров, и еще о том, что чем страна свободнее от правительственного вмешательства, тем нетерпимее делается толпа, следящая за личностью, исполняя должность квартального - 381
- об успехе воспитания детей в школе New Lanark'а и о том, что его фабрика шла превоходство, доходы росли и работники богатели, но все испортилось, по мнению Герцена, из-за квакеров, которые испугались веселых детей и стали требовать, чтобы их не учили ни танцевать, ни светскому пению, и из за этого напора Оуэн оставил на них свое детище, а также о том, что успех Оуэна раскрывает то, что бедный и подавленный работник, лишенный образования и с детства приученный к пьянству и обману, только сначала противодействует нововведению, но как только он убеждается, что перемена не во вред ему - он следует ей с покорностью и любовью, и еще о том, что высшие круги не желают, чтобы народ был сыт, хорошо одет и получил достойное воспитание - 382
- о том, что, по мнению Герцена, история развивалась нелепостями, что люди всегда стремились за бреднями, но достигали действительных последствий - 383
- о том, что разумное понимание вряд ли станет доступно для всех - 384
- о том, что люди умирают и убивают других из-за вздора, о том, что они бездумно создают семью и ставят ее во главу смысла своей жизни, и о сравнении жизни в постоянных заботах с муравейником, где нельзя остановиться, ибо расстроишь дела, отстанешь, будешь затерт - 385
- о нелепой жизни одного старого итальянца банкира, который каждый день делает одно и то же, занимается своим делом, без которого он скучает, несмотря на все революции и потрясения - 386
- о том, что Герцену не было никакого дела до того, что погибнет государство - 387
- о нелепости того, что пролетарий будет государем и что ему должно принадлежать все достояние, награбленное другими - 388
- о ненасильственном социализме Оуэна, который мог бы ужиться при любом правительстве, и о том, что никогда на европейской почве, со времен тридцати тиранов афинских до Тридцатилетней войны и от нее до исхода Французской революции, человек не был так пойман правительственной паутиной, так опутан сетями администрации, как в новейшее время во Франции - 389
- о том, что Наполеон понимал, что французы любят подраться и похвастаться, а потому пошел с ними на охоту на другие народы, и что для толпы он был своим и показал ей ее саму, с ее недостатками и симпатиями, с ее страстями и влечениями - и в этом кроется отгадка его силы и влияния, и еще о том, что Наполеон пал не оттого, что толпа его оставила, а оттого, что он додразнил народы до дикого отпора, и эти народы стали отчаянно драться за свои рабства и за своих господ - 390
- о том, что, по мнению Герцена, Блюхер, пруссак с отечеством в казармах, и Веллингтон, человек без отечества, своротили историю с большой дороги в грязь, разбив Наполеона, и о том, что победа Наполеона, с другой стороны, стоила бы народам огромных несчастий и много крови - 391
- о том, что ни природа, ни история никуда не идут, и что они готовы идти туда, куда укажет им человек, и еще о том, что природа никогда не борется с человеком, что ей все равно на человека - 392
- о том, что фатализм вне религии теряет свой смысл - 393
- о том, что прогресс - это кумир, и еще о том, что человек живет не для совершения судеб, не для воплощения идеи, не для прогресса, а для того, что он родился для настоящего, что он не кукла и сам решает как ему жить и поступать - 394
- о том, что Европа блика к "насыщению", к мещанскому спокойствию, что первая к нему пришла Голландия, и что на мещанский покой обречены не все, но некоторые, а также о сезонах расцвета и упадка народов, и еще о том, что слово "человечество" не выражает ничего определенного - 395
- о том, что испанцы, поляки, итальянцы и русские имеют в себе очень мало мещанских элементов - 396
- о рационалистах, которые отбрасывают кумиры религий, но ставят себе новых в виде планов природы и т.п - 397
- о Гарибальди, о его лице, напоминающем славянский тип, о его характере, который схож с характером девы Орлеанской, о его костюме, в котором не были ничего буржуазного, в частности о его красной рубашке, о том, что Гарибальди ходит без оружия, так как он ничего не боится и никого не стращает, и что в Гарибальди так же мало военного, как мало аристократического и мещанского, о том, что Гарибальди не любил солдатского ремесла и называл себя работником, который вынужден был взяться за оружие, чтобы спасти свою родину, и о том, что обращение Гарибальди с людьми было мягко до женственности, о том, что даже на вершине общественного мира Гарибальди остался итальянцем, верного эстетичности своей расы, и еще о том как Гарибальди восхищался польским восстанием, героизмом поляков - 398
- об английской толпе, чествовашей Гарибальди, при котором все лорды и дюки казались гайдуками и официантами, которых никто не замечал - 399
- о том, что немцы страшные националисты - 400
- о том как народ встречал Гарибальди - 401
- об открытых, нескрываемых пороках во времена 19 века - 402
- о том, что англичане, которые пригласили к себе Гарибальди ничего общего не имеют с министерством, и о том, что Гарибальди согласился приехать в Англию, чтобы снова выдвинуть итальянский вопрос и начать поход в Адриатике - 403
- о том, что английская аристократия не боится своего забитого народа, но их коробит, когда они отвлекаются от добычи хлеба насущного на работе, и о том, что английские аристократы хотели заласкать и закормить Гарибальди - 404
- о том как под предлогом лечения болезни, которой не было у Гарибальди, английское правительство рекомендовало ему покинуть Англию - 405
- о критике освобождения крестьян со стороны некоего полковника, которую он высказал в личном разговоре с Герценом, аргументируя это тем, что русский мужик, хотя и добрый, но пьяница и лентяй, и что, если ему дать свободу, он тут же перестанет работать и умрет с голоду, и о том как во время реакции в Европе русские обходили Герцена стороной - 406
- о влиянии "Колокола" в России, и о том, что он был распространен среди всех высших слоев, и о том как чиновники хотели предложить Герцену должность статс-секретаря, чтобы унять "Колокол" - 407
- о том, что русские офицеры - самые симпатичные и здоровые духом люди, которые посещали Герцена, что они были скромнее и проще людей невоенных, и о том, что под гнетом деспотизма военных корпусов они воспитали к себе сильную любовь к независимости, а потому среди них после Крымской войны было немало казненных, убитых и сосланных на каторгу - 408
- о том как один молодой офицер в Лондоне обещал Герцену не идти против народа, но в итоге дослужился для генерала, бранил Польшу и хвалил русское правительства, называя беседу, когда он дал обещание, ребячеством и безумием - 409
- о том, что телесное наказание равно растлевает наказуемого и наказывающего, а также о том, что декабристы вывели у в полках эти наказания - 410
- о том, что поколение Герцена находилось между реакционерами и молодежью, и о печатных доносах, а также о том, что после освобождения крестьян консерваторам казалось, что Россия слишком далеко зашла, что она идет слишком быстро, и как этим развитием консерваторов, убегающий в лоно полиции, пугали студенты-радикалы - 411
- о роскошной жизни без денег и об эксцентричных выходках князя Юрия Николаевича Голицына в Лондоне и об английской тупоумной доверчивости - 412
- о некоторых типажах русских - 413
- о том как князь Голицын попал в английскую тюрьму за долги - 414
- о том как один чиновник утонул в Неве и затем вспылал в Лондоне в шубе и меховом картузе - 415
- о Кельсиеве, человеке поздней ширенге петрашевцев, который соединял в себе нигилизм и мистические фантазии и о его жене нигилистке - 416
- о том как Кельсиев увлекся старообрядчеством, принимая его за социализм в евангельской ризе, и о том как идеалом жизни он видел скитание по лесам и проповедовать учение социально-христианского раскола в России, а также о том, что Кельсиев был нравственным "бегуном" - он не мог оставаться на одном, он, чисто по русски, постоянно бегал от дела к делу, не оканчивая ни одно, и о том, что он схватывал все вещи легко и тотчас удовлетворялся ими до пресыщения, и еще о том как Кельсиев пытался перевести на славянский язык Библию, не зная еврейского, и что благродаря ему синод издал указ об издании Ветхого Завета на русском языке, а правительство позволило обнародывать сведения о старообрядцах - 417
- о том, что поколение Кельсиева шло куда-то без цели, без смысла - 418
- о русском характере - 419
- о новом поколении молодых революционеров после поколения Герцена, о том, что свои мнения и воззрения они принимали за воззрения и мнения целой России, и еще о том, что жизнь молодых людей, вообще идущая в своего рода шумном и замкнутом затворничестве, вдали от будничной и валовой борьбы из-за личных интересов, резко схватывая общие истины, почти всегда срезывается на ложном понимании их приложения к нуждам дня, а также о том, что за границей кругов молодежи их ничего не занимало, и еще о том, что они сближались с народом книжно и теоретически, живя только воспоминаниями и ожиданиями - 420
- о том, что деньги внесли разлад между Герценом и молодой эмиграцией, считавшей, что Герцен недостаточно тратил на пропаганду средств - 421
- об одном молодом человеке П.А. Бахметеве, который решил ехать на Маркизовы острова делать колонию, и в конце концов там пропал, а также о том, как Герцен водил его в банк к Ротшильду - 422
- о новом временном типе заносчивых юнош, выходцев из передних, казарм, семинарий, мелкопоместных господских усадеб, которые были неотесаны, грубы и дерзки в речах, что не имеет ничего общего с неоскорбительной и простодушной грубостью крестьянина и очень много общего с приемами подьяческого круга, торгового прилавка и лакейской помещичьего дома, и о том, что они бьют в рожу по первому возражению, если не кулаком, то ругательным словом, и в этих поступках можно было узнать квартального, исправника и станового, и еще о том, что такую почву подготовила царская опека и императорская цивилизация в России - 423
- письмо Бакунина, в котором он желал разрушить Австрийскую империю и создать вольную славянскую федерацию, которая, по его мнению, являлась единственным исходом для России, Украйны и Польши и вообще для всех славянских народов - 424
- о том, что Бакунин тяготился долгим изучением и всегда хотел быстрее приступить к делу, лишь бы оно было среди бурь революций - 425
- о том, что тюрьма и ссылка необыкновенно сохраняют сильных людей, если тотчас не губят их - 426
- о том, что первые дни после Февральской революции были лучшими днями жизни Бакунина, и о том, что Бакунин всегда проповедовал коммунизм, освобождение всех славян, уничтожение всех Австрий и перманентную революцию, и что французы отправили его к славянам с уверенностью, что там он себе сломает шею, говоря о нем, что в первые дни революции такие люди как Бакунин - это клад, а на следующие дни их нужно расстрелять - 427
- о том как в Дрездене Бакунин учил профессоров, музыкантов и фармацевтов военному делу и как он советовал им поставить на городские стены "Мадонну" Рафаэля, чтобы ими защищаться от пруссаков, чтобы они не осмелились стрелять по Рафаэлю - 427
- о том, что в Ольмюце Бакунина приковали к стене и что в этом положении он пробыл полгода, как с Бакунина на русской границе сняли цепи и заковали его в цепи еще более тяжелые, и о том как Николай посадил его в Алексеевский равелин, где условия содержания были настолько плохи, что Бакунин хотел лишить себя жизни, а также о том как в Иркутске Бакунин сошелся с Муравьевым, который был начальником края, и они вместе мечтали об учреждении славянского союза и уничтожения Австрии, и еще о том как Алексендр 2 разрешил Бакунину вступить на службу писцом - 428
- о том, что Бакунин, где бы он ни был, всегда отделял революционную струю и принимался со страстью раздувать ее - 429
- о том, что Тургенев хотел нарисовать портрет Бакунина в Рудине, но в итоге у него получился Тургенев второй, который наслушался философского жаргона Бакунина - 430
- о том как Бакунин критиковал Герцена и его "Колокол" за недостаточную революционность и организационность, считая их умеренными - 431
- об отношении Бакунина к деньгам, о том, что он готов был отдать всякому последние деньги, оставляя себе на сигареты и чай, и еще о том, что в Бакунине было что-то детское, беззлобное и простое, что отталкивало от него чопорных мещан - 432
- о том как курят одни русские и славяне, в том числе как курил Бакунин, и как Герцен удивился, когда глубокой ночью горничная принесла Бакунину пятую сахарницу и горячую воду для чая - 433
- о том как Бакунин непринужденно послал офицера, к огромному его удивлению, с которым впервые встретился, с письмом в Яссы, а затем на Кавказ - 434
- о недостатках Герцена - 435
- о том на чем разошлись поляки и русские в эмиграции и что их заново сплотило - 436
- о том как Бакунин мечтал видеть красное знамя "Земли и воли" развивающимся на Урале и Волге, Украине и Кавказе, и даже на Зимнем дворце и Петропавловской крепости - 437
- об одном полковнике Лапинском, который по происхождению принадлежал к галицкой шляхте, а по воспитанию - к автрийском армии, и который воевал на стороне черкесов против русской армии на Кавказе - 438
- о том как бежавший из России Печерин сделался иезуитом - 439
- письмо Герцена Печерину, в котором первый говорит о коммунистическом, древмлющем русском народе, и о том, что с Петра I русская история - история дворянства и правительства, а также о том, что образованные русские – самые свободные люди, и что они несравненно дальше пошли в отрицании, чем, например, французы в отрицании старого мира, и еще о том, что русский народ принадлежит к грядущему миру, а также о том, что только невежество является причиной пауперизма и рабства, и что только наука может поправить это положение - 440
- ответ Печерина Герцену, в котором первый говорит о том, что наука ограничена, узка и материальна, и что он превозносит науку, которая обнимает видимое и невидимое, и о том, что если великая наука поклонения личности восторжествует, то с ней придет горе в виде торжества материальной цивилизации, от которой некуда будет бежать, что от тиранства материи не будет спасения, и еще о том, что материальная наука всегда составляла силу России и чо верующим в бессмертную душу нет места в ней - 441
- ответ Герцена Печерину, в котором первый заверяет, что глупо боятся материальной цивилизации, приводя в пример Англию, а также то, что созерцательные натуру будут всегда и всегда для них будет место - 442
- о скверном характере И.Головина и о том как Герцен всеми силами хотел воздержать дружбу с ним, ибо с его приходом в круг Герцена нравственный уровень их уголка понижался, и еще о том как Головин хотел додразнить Герцена до драки - 443
- о том, что в Головине соединилось все ненавистное нам в русском офицере, в русском помещике с бездной мелкий западных недостатков и без всякого примирения, без эксцентричности, без талантов или комизмов, и о том, что у этого человека не было ни тени художественного такта, ни тени эстетической потребности, никакого научного запроса, никакого серьезного занятия, и еще о том как Головин с наслаждением стегал за деньги мальчика-савояра, а также о том как Головин, предварительно послав оскорбительное письмо Герцену, в котором он называл его "немцем или жидом", а также трусом, ждал от последнего секундантов для дуэли, но Герцен их не послал, так как воспринимал Головина умалишенным, похожим своим поведением на бешенную собаку, и еще о том как в одном письме Головин писал, что Герцен - это немецкий жид, а то есть раса, находящаяся под особым покровительством Николая, и еще о том как Головин хотел стать английским агентом в Петербурге из-за денежной нужды - 444
- о том, что нет досаднее наказанья крикунам и hâbleur’ам, как молчание, как немое, холодное пренебрежение - 445
- о том как Герцен дал работу беглому негру, тот исправно работал на него полгода, затем отпросился в море, после опять был разорен и Герцен взял его обратно, но в итоге прогнал, так как он грозился его убить - 446
- о людях переезжающий внутренно и о том, что русский пьют запоем, а затем возвращаются к делам, и что Герцен предпочитает движения всего тела движению мозга - 447
- о великой пользе одиночества - 448
- о том, что жизнь кухонного и винного эпикуреизма не так искажает англичанина и русского, как француза, и о том, что и одна нация не говорит столько об обеде, о приправах, тонкостях, как французы, но что астоящее обжорство и пьянство француза заедает, поглощают, оно ему не по нервам, а также о том, что многостороннее волокитство - это национальная страсть и любимая слабость французов - 449
- о том, что в швейцарских городах жить скучно и о фразе Бакунина «Чудесный город Флоренция, – говорит Бакунин, – точно прекрасная конфета… ешь не нарадуешься, а через неделю нам все сладкое смертельно надоедает», а также о том, что в швейцарских городках все застроили и заселили дворянские семьи, исхудалые от несчастья - 450
- о том, что западный человек привык довольствоваться малым и о том, что аристократы разорялись со вкусом, а у буржуа мало смысло широко воспользоваться накопленными капиталами, а также о том, что буржуа тратит большие деньги, но не на то, что надобно, что у них все делается будто бы на продажу, и еще о том, что буржуа уменьшает размер комнат и увеличивает их число, а также забирает себе каждый угол, даже если он ему не нужен, чтобы он не достался другому - 451
- о том, что дела буржуа бессмысленны и пусты - 452
- о том, что в средние века жизнь была менее комфортной, но более наполненной смыслом - 453
- о глупости всемирных выставок и слежкой за успехом, и о том, что как только выставки надоедят людям - они примутся за войну - 454
- о том, что русские говорят громко там, где другие говорят тихо, и совсем не говорят там, где другие говорят громко, о том, что русские смеются вслух и рассказывают шепотом смешные вещи, о том, что они едят с ножа, а также о том как одна русская барыня унизила бедную девушку, предлагая ей доесть суп за своими детьми - 455
- о том, что итальянские города запущены и неудобны для современной жизни, что современный человек в них не дома, и о том, что Италия постоянно напоминает, что ее улица не просто улица, а что она памятник, и что по ее площадям нужно не просто гулять в радость, а непременно ее изучать - 456
- о том, что все изящное и великое в Италии граничит с безумием и нелепостью, что Буанаротти и Челлини надарили итальянцам мраморных и бронзовых игрушек, которые они зря расставили на площади, где столько раз лилась кровь - 457
- о том, что Турин - город поновее, и что в нем легче жить, так как это просто город, а не воспоминание о городе, город для обыденной жизни, для настоящего - 458
- о том, что немецкая революция 1848 года не удалась, так как народ не хотел идти за интеллигенцией, и что этот народ изменил революционному делу, как только оно перешло из метафизической отваги и литературной удали на площадь - 459
- о крепостном праве, и об отличии лореток по нужде от русских барынь с терями тысячами крепостных душ, которые только играют в лореток, то есть о том как барыни за границей с ловкостью усваивают себе ухватки лореток с тем лишь недостатком, что они не лоретки, и это подобно Петру, который работал молотом и долотом в Голландии, и что русские барыни от скуки шутят в ремесло лореток так, как их мужья помещики играют в токарный станок, и о том, что это стремление барынь к камелизму - протест против давящей семьи, против безобразного разврата мужчин загнанной и брошенной дома женщины, начитавшейся французских романов, а также о новом поколении девушек-студентов, отстаивающих права женщин, которое сменило генеральш николаевских времен, устраивавших шумные оргии - 460
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Детская и университет (1812–1834)
1.А тут, видите, как пошли пожары, все больше да больше, сделалась такая неурядица, грабеж пошел и всякие ужасы. Мы тогда жили во флигеле у княжны, дом загорелся; вот Павел Иванович [Голохвастов, муж меньшей сестры моего отца. (Прим. А. И. Герцена.)] говорит: «Пойдемте ко мне, мой дом каменный, стоит глубоко на дворе, стены капитальные», — пошли мы, и господа и люди, все вместе, тут не было разбора; выходим на Тверской бульвар, а уж и деревья начинают гореть — добрались мы наконец до голохвастовского дома, а он так и пышет, огонь из всех окон. Павел Иванович остолбенел, глазам не верит. За домом, знаете, большой сад, мы туда, думаем, там останемся сохранны; сели, пригорюнившись, на скамеечках, вдруг откуда ни возьмись ватага солдат, препьяных, один бросился с Павла Ивановича дорожный тулупчик скидывать; старик не дает, солдат выхватил тесак да по лицу его и хвать, так у них до кончины шрам и остался; другие принялись за нас, один солдат вырвал вас у кормилицы, развернул пеленки, нет ли-де каких ассигнаций или брильянтов, видит, что ничего нет, так нарочно, озорник, изодрал пеленки, да и бросил. Только они ушли, случилась вот какая беда
2.Позвольте мне сменить старушку и продолжать ее рассказ. Мой отец, окончив свою брандмайорскую должность, встретил у Страстного монастыря эскадрон итальянской конницы, он подошел к их начальнику и рассказал ему по-итальянски, в каком положении находится семья. Итальянец, услышав la sua doice favella, [милую родную речь (ит.).] обещал переговорить с герцогом Тревизским и предварительно поставить часового в предупреждение диких сцен вроде той, которая была в саду Голохвастова. С этим приказанием он отправил офицера с моим отцом. Услышав, что вся компания второй день ничего не ела, офицер повел всех в разбитую лавку; цветочный чай и леванский кофе были выброшены на пол вместе с большим количеством фиников, винных ягод, миндаля; люди наши набили себе ими карманы; в десерте недостатка не было. Часовой оказался чрезвычайно полезен: десять раз ватаги солдат придирались к несчастной кучке женщин и людей, расположившихся на кочевье в углу Тверской площади, но тотчас уходили по его приказу.
Мортье вспомнил, что он знал моего отца в Париже, и доложил Наполеону; Наполеон велел на другое утро представить его себе. В синем поношенном полуфраке с бронзовыми пуговицами, назначенном для охоты, без парика, в сапогах, несколько дней не чищенных, в черном белье и с небритой бородой, мой отец — поклонник приличий и строжайшего этикета — явился в тронную залу Кремлевского дворца по зову императора французов.
Разговор их, который я столько раз слышал, довольно верно передан в истории барона Фен и в истории Михайловского-Данилевского.
После обыкновенных фраз, отрывистых слов и лаконических отметок, которым лет тридцать пять приписывали глубокий смысл, пока не догадались, что смысл их очень часто был пошл, Наполеон разбранил Ростопчина за пожар, говорил, что это вандализм, уверял, как всегда, в своей непреодолимой любви к миру, толковал, что его война в Англии, а не в России, хвастался тем, что поставил караул к Воспитательному дому и к Успенскому собору, жаловался на Александра, говорил, что он дурно окружен, что мирные расположения его не известны императору.
Отец мой заметил, что предложить мир скорее дело победителя.
— Я сделал что мог, я посылал к Кутузову, он не вступает ни в какие переговоры и не доводит до сведения государя моих предложений. Хотят войны, не моя вина, — будет им война
3.Можно себе представить положение моей матери (ей было тогда семнадцать лет) среди этих полудиких людей с бородами, одетых в нагольные тулупы, говорящих на совершенно незнакомом языке, в небольшой закоптелой избе, и все это в ноябре месяце страшной зимы 1812 года. Ее единственная опора был Голохвастов; она дни, ночи плакала после его смерти. А дикие эти жалели ее от всей души, со всем радушием, со всей простотой своей, и староста посылал несколько раз сына в город за изюмом, пряниками, яблоками и баранками для нее
Остальное, к сожалению, на этой платформе не поместилось.
Читай продолжение по ссылке:
P.S. Также предлагаю вам ознакомиться с моей новой статьей: