Целью «Дня единых действий» является сохранение исторической правды о преступлениях нацистов и их пособников в отношении мирных советских граждан в годы Великой Отечественной войны на оккупированной территории.
В этот день в 1943 году был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР №39 «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников родины из числа советских граждан и для их пособников».
Трагичны судьбы тех, кто оказался на оккупированных территориях и был подвержен геноциду. Основную часть мирных жителей составляли старики, женщины и дети.
Трагедия геноцида, совершённого нацистами и их пособниками, важна для каждого жителя нашей страны и способствует укреплению убеждения, что нацистская идеология бесчеловечна, жестока и никогда не должна повториться. Она легла тяжелым грузом на российскую историческую память о событиях военного времени.
В этот день мы бы хотели представить воспоминания наших студентов и преподавателей, которые были непосредственными участниками того, что происходило в это страшное время.
Вавакина Ольга Федоровна
Ольга Федоровна – выпускница факультета иностранных языков 1949 г. и около 20 лет преподаватель факультета английского языка ПГПИИЯ - вспоминает:
«Война – жестокое испытание, и воспоминания о ней только травмируют душу. Меня очень волновала судьба детей. Они ведь страдали не менее взрослых. Однажды, когда наша часть шла по шаткому настилу через болота, мы вдруг увидели мальчика лет двенадцати. Он стоял один в лесу среди болот. Он не мог ответить, как попал сюда. Папа на фронте, деревню сожгли, мама и бабушка неизвестно где. Он бежал, сам не зная куда. Взять его с собой нельзя по приказу, оставить его нельзя по совести. Все-таки командир ОЛБ взял его с собой. О дальнейшей судьбе мальчика мне ничего неизвестно. Таких эпизодов было немало во время войны.
…. Первый раз я была ранена в бедро, затем мина ударила в дерево, под которым я стояла. Я была сильно контужена, потеряла сознание, а затем все забыла. Долго не выходила из этого состояния. Последний раз была ранена в руку снайпером. Пролежала несколько дней без помощи в болоте, пока меня не подобрали. Началась газовая гангрена, рука держалась на ниточке, меня ждала неминуемая смерть, руку ампутировали, и я осталась жива.
Война сломала судьбы миллионов людей, но не сломила их дух. СЛАВА ИМ ВЕЧНАЯ!»
Мордовинкова Людмила Дмитриевна
Декану факультета английского языка Людмиле Дмитриевне самой приходилось не раз быть на волосок от смерти, после войны она писала:
Как-то наши войска сделали резкий рывок вперед и попали под обстрел собственных орудий. «Прекратите огонь – стреляете по своим!» - отбивала радистка Мордвинкова, но сигнал не доходил. Она повторяла опять и опять уже открытым текстом... Когда наконец сообщение дошло и огонь прекратился, Людмила в изнеможении откинулась назад, а перед глазами летели красные точки. «Переутомилась», – подумала она, но тут же почувствовала запах гари. Оказалось, красные точки – трассирующие пули: вражеский самолет на бреющем полете бомбил и расстреливал все, что видел под собой. А Люда, увлеченная своим заданием – «остановить огонь по своим», даже не заметила, что происходило. Ее заметил немецкий пилот. Трассирующие пули пролетали слева, справа. А она убегала. Попыталась спрятаться за березкой. Потом упала. И подумала: «Убили...». А у пилота кончились патроны и он улетел. Люда сама себе вслух сказала: «Живая!». Открыла один глаз и увидела смеющихся солдат.
Остроумова Софья Григорьевна
Софья Григорьевна – выпускница факультета русского языка и литературы 1947 г. – вспоминала слова своего замполита, который рассказывал о том, как немцы пришли в г. Пятигорск:
«Не так все выглядит, как вам показалось, девчата. Представьте себе, что пережили жители маленького курортного городка, когда среди бела дня на его улицах появились фашисты… Куда деваться? Где прятаться? Что тебя ждет?
Мужчины давно покинули свои дома: защищают Родину. А те, кто остался по ранению или другой причине, ушли с отступающей нашей армией. В городе только старики, женщины и дети. Помощи ждать неоткуда. А тут приказ за приказом. «Новый порядок» вступает в силу, и вместе с ним потянулись по улице черные колонны: ведут на расстрел коммунистов, их семьи, евреев. Молодых девушек отправляют на работу в Германию…
Страх за свою жизнь. Ужас от сознания, что рядом с тобой может оказаться предатель. Ведь это они составили списки тех, кого повели на расстрел. Обреченными и брошенными на произвол судьбы посчитали себя многие, кто оказался в оккупации».
И сама Софья Григорьевна вспоминала:
«Каждый час война приносила новые страдания. В один из весенних апрельских дней разбросали фашисты листовки с обращением к мирному населению, покинувшему прифронтовую полосу: «В канун светлого праздника Пасхи вернитесь домой, соберитесь у своего храма, помолитесь. Это коммунисты преследуют верующих, а немецкий народ богобоязненный, строго соблюдает религиозные праздники. В эту пасхальную ночь бомбить не будем».
И нашлись такие, которые поверили. А на другой день трупы нескольких сотен пожилых женщин и детей лежали вокруг православной церкви. Их из пулемета с бреющего полета расстрелял самолет, на крыльях которого были нарисованы красные звезды. Самолет был, конечно, вражеский. По звуку его легко отличали не только военные».
Попутько Андрей Лаврентьевич
Выпускник исторического факультета 1948 г. Андрей Лаврентьевич писал:
Мы продолжали путь, в упорных боях освобождая южные области Украины. Перед нами были жуткие послеоккупационные картины. Вот выдержка из моей заметки в дивизионной газете:
«...Село Н. утопает в зеленых садах. Когда-то здесь кипела жизнь, звонко лилась песня, а сейчас развалины и пепел. Немец сжег село, угнал на запад население. Но советские люди прятались в оврагах, кукурузе, ожидая прихода Красной армии. И они дождались. Возле сожженного дома стоит бледная женщина. На измученном лице видна радость избавления от гитлеровского рабства. Из глаз текут слезы, почерневшие губы шепчут:
- Спасибо, освободители...
Это Мария Константиновна Григорьева, жена красноармейца. Фашистское зверье, разграбив ее имущество, подожгло хату и, обвиняя в партизанстве, ее бросили в подвал. Подоспевшие наши части спасли Григорьеву от расстрела.
Убегая, немцы собрали в колхозный двор весь сельскохозяйственный инвентарь и заминировали его. Наши саперы, по указаниям жителей, обезвреживали мины.
В каждом селе воин видит незажившие следы фашистского хозяйствования: дымящиеся развалины домов, сожженный хлеб.
Сердце наполняется гневом и желанием жестоко отомстить подлому врагу.
Еще крепче сжимая винтовку, воин идет вперед».