Ну наконец-то я отмыла дом. Чего мне это стоило, страшно сказать.
Я уже предпринимала попытку разом превратить зимнюю промерзшую берлогу в уютный летний домик, тогда глаза мои хоть и косили в сторону сада, цветущих печеночниц и необрезанных кустов, но помогла оказия: пошел дождь, загнал меня в дом, ну а уж коль скоро я в нём оказалась, то странно было бы не приняться за уборку.
Что ж, когда с вами маленький ребенок, любое большое дело разбивается на сотню крошечных подходов, а потом и вовсе обрывается в разгар кутежа. Так и я: за один раз привести дом в жилой вид я не успела.
Тем лучше, будет повод съездить в деревню ещё.
На этот раз я взяла с собой маму, младенцеву бабушку, оторвав от созерцания ее собственной рассады, пробуждающихся одуванчиков и чересчур активного после зимы папы, который и рад стараться, пока мама не видит, занять побольше места досками, кирпичами и всякими циркулярными пилами.
Бабушка с сыночком играла, а я должна была по плану дом домыть. И я изо всех сил старалась, правда. Но сколько же препятствий возникало на моем пути, не счесть!
Во-первых, конечно, стоит отметить розы. Я их прикрывала на время заморозков, а теперь следовало открыть обратно. Но день был солнечным, прямо-таки летним, поэтому ткань я оставила сверху и с юга, как капюшончик. Без того, чтобы это сделать, не могло быть и речи ни о какой уборке. В конце концов, стоял дом всю зиму неприбранный, постоит и ещё пятнадцать минут.
Во-вторых, мне необходимо было посмотреть, как там мои елочки в горшках, вдруг их надо уже полить, ведь такое пекло. Путь к елочкам неблизкий, усеян всяческими искушениями и соблазнами. Вот хвощ зимующий, как он поживает? И новенькая калина Бульдонеж, варварски выкопанная в августовскую жару, она как? И уж раз я здесь, посмотрю на просыпающиеся бруннеры, как стрелы торчащие над землей, на крепкий, мясистый бадан...
Потом я собрала волю в кулак и, буквально источая мужество и стойкость перед соблазнами, взялась за пылесос. Эта часть операции под названием "Уборка во что бы то ни стало" была закончена с честью. И пришел черед новой, требующей недюжинных усилий: мытье полов. А воду я выплескиваю на улицу. А где улица, там и...
Сколько волнующего сердце и душу может углядеть дорвавшийся садовод, просто выжимая половую тряпку. Набившие бутоны тюльпаны, синеющие рисинки мускари (тряпка почти сухая, Маруся, пора идти за новой водой), лимонные крохи-листочки пузыреплодника, синицу на бузине, тугие копья купены (ты собираешься в дом идти вообще?), неужели бутоны на форзиции?
Ох, будни - будни, рутина домашнего хозяйства, зачем ты придумана и отрываешь садовода от такого желанного созерцания?
Ну что ж, зато отмытый дом позволяет насладиться чаем не из термоса, а старого гэдээровского фарфора. И чтобы уж совсем умаслить свою полную возмущения и негодования душу, пойди-ка Маруся, сообрази нам всякие ароматные травы.
Тонкая мягкая ветка черной смородины с раскрывающимися листочками, пучок лимоннопахнущего тимьяна, пара листочков мяты и монарды. К такому чаю не нужен ни сахар, ни конфеты. Нам солнце вместо сладостей. И зелёную траву на лужайке, изящные нарциссы с узкими бутонами мы готовы пить хоть вприкуску, хоть внакладку.
Что ж, теперь, когда ценой недюжинных моральных усилий дом наконец-то отмыт, там можно, пожалуй, устроить и первую ночевку. И от мысли этой, от предвкушения, я даже не берусь описать, что со мной происходит.
Ура, товарищи, сезон теперь уж точно открыт!
Ваша Маруся